Страница 23 из 42
Итак, каким маршрутом мы двинемся дальше? — спросил на следующее утро за завтраком Громов, держа на коленях карту. — Возможны два варианта: один — выйти в озеро и плыть по нему до устья Волхова; другой — каналом в обход. Какие будут предложения?
— Надо стараться в точности следовать путем «из варяг в греки», — уверенно ответила Алла.
— В те времена суда плыли только через озеро? — спросила Маша.
— Да.
— Тогда и нам нужно плыть по нему. Это же интересней.
— А что дальше? — осведомилась Таня.
— Расстояние примерно одинаковое — 120–130 километров.
— Ну вот видите?
— Надо идти озером, — уверенно заявил Женя.
— А вы как считаете, Нина Николаевна? — повернулся к преподавательнице Володя.
— Я как все. И, по-моему, раз уж мы решили следовать маршрутом древних ушкуйников, то не должны отступать от него без крайней необходимости.
— Хорошо, — подвел итог Володя, — идем озером. Наведаюсь-ка я пока на пристань и посоветуюсь с местными рыбаками, каким курсом лучше плыть через озеро.
Они с Трофимовым ушли, а остальные стали готовиться к отплытию.
На реке было тихо. Солнечные блики плавно колыхались на воде, скользили по бортам рыбачьих лодок. Время от времени кто-либо из рыболовов резко подсекал крючок, и трепещущая серебристой чешуей плотвичка, взлетев в воздух, плюхалась на дно лодки. У некоторых не клевало, и они, с досадой проверив наживку, вновь широким движением забрасывали леску в надежде, что им наконец повезет.
На Морозовской пристани было многолюдно. Только что к ней пришвартовался речной трамвай, доставивший с противоположного берега Невы большую группу пассажиров. Еще один прогулочный катер приближался со стороны крепости.
— Вы что же хотите до Волхова озером дойти? — переспросил начальник пристани. — Не советую.
— Почему так?
— Беспокойное у нас озеро-то, ручаться за него никак нельзя.
— Но нам говорили, что в это время штормы здесь редко бывают.
— Так-то оно так, а все же не советую. Уж больно капризное оно…
— А как же рыбаки?
— Так то рыбаки… У них свои приметы. Вот вы, кстати, с ними и посоветуйтесь. Может, подскажут чего дельное. С Никоновым, например. Он тут, можно сказать, всю жизнь на воде провел.
— Спасибо. А где его найти?
— Вообще-то его лодка вон на берегу… Постойте, да он никак сам сюда идет…
Уверенной, слегка враскачку походкой по берегу направлялся к пристани кряжистый бородатый мужчина в выцветшей полосатой тельняшке. Когда он подошел ближе, стали видны глубокие бороздки морщин на его обветренном красноватом лице, под слегка прищуренными глазами.
— Сейчас озером, пожалуй, можно проплыть, только глядеть надо в оба, — сказал он, узнав о планах путешественников. — А лодки-то у вас какие? — спросил он.
— Ушкуи.
— Ушкуи?! — удивился рыбак. — Это на каких в старину плавали? И где же вы их достали?
— Сами построили.
— Ну коли так, лучше в два-три перехода идти. Если еще и моторы имеются, думаю, справитесь. И все же здорово рискуете…
Трофимов развернул было карту, но Никонов отмахнулся.
— Вы, ежели вам удобнее, по ней следите, а я вам так все объясню. Отсюда, как в озеро выйдете, держитесь левого берега. Потом, подальше, впереди, маяк увидите — Осиновец это. Пирсы там еще остались от «Дороги жизни», она оттуда на Кабону шла. А за Осиновцем деревня Морье, и около нее мыс, Морьин нос называется. От него берите напрямик через озеро, километров тридцать с небольшим будет. Если не собьетесь, на Песоцкий нос в деревню Черную попадете. Место для ночлега лучше не придумаешь. Песок, лес. Ну а дальше известное дело — вдоль берега идти надобно.
Володя с Сашей старательно нанесли указанный маршрут на карту, и Никонов энергично зашагал к своей лодке. Ребята вернулись в лагерь.
Развернув разноцветные паруса, ушкуи вышли в озеро. Остались позади старинная крепость и Морозовский поселок, впереди — бескрайняя ладожская даль. По берегу потянулся сплошной сосновый лес, из которого доносится смолистый аромат хвои.
— Впереди маяк! — крикнул с первого ушкуя Женя.
— Это Осиновец, — подтвердил Володя, вглядываясь в белевшую за береговым изгибом высокую башню. — Берите ближе к берегу, чтобы не пропустить памятник. Где-то здесь начиналась «Дорога жизни».
— Я слышала, тут и музей есть, — сказала Нина Николаевна.
До маяка оставалось еще довольно далеко, когда в просвете между деревьями мелькнуло какое-то сооружение. Им оказался необычный памятник в форме разорванной дуги — символ прорванной Ленинградской блокады. Это часть прекрасного комплекса — мемориала, посвященного «Дороге жизни». Он начинается у Финляндского вокзала в Ленинграде, где установлен первый из сорока пяти каменных столбов с пятиконечной звездой. На гранитной плите высечены стихи. Кежуня:
Летом и зимой, днем и ночью под артобстрелом и бомбами врага, бесперебойно шли по этой дороге продовольствие и медикаменты осажденному Ленинграду, на дне озера были проложены бензопровод и кабель.
У входа в музей «Дорога жизни» на специальной площадке установлены старенькие грузовики, доставлявшие все необходимое героическим защитникам города в дни блокады.
Когда вышли из музея, время уже перевалило за полдень. Пора было двигаться дальше.
Отчалив от берега, взяли курс на Морьин нос, где рядом с глубоко вдающимся в полуостров заливом приютилась деревня Морье. Оттуда следовало повернуть на восток и пересечь Шлиссельбургскую губу.
За дни, пролетевшие с начала похода, все члены экипажа обоих ушкуев понемногу освоили хитрую науку хождения под парусами, научились ориентироваться на воде, держать направление по компасу и неплохо управляться с веслами. Первые теоретические и практические уроки они брали еще в клубе на Крестовском, когда строили свои суда. И занимались с ними опытные яхтсмены. Однако настоящие навыки приходили только сейчас, в плавании.
— Выходим в открытое озеро, — громко объявил Володя, делая знак лечь на другой галс.
Рулевые на корме четко выполнили разворот, свежий ветер захлопал вздувшимися парусами, и ушкуи начали быстро удаляться от берега. Вскоре он совсем исчез из виду.
— До чего же хорошо! — воскликнула Алла, широко раскинув руки и подставив лицо под пенистые брызги, взлетавшие за бортом.
Настроение безмятежного покоя овладело путешественниками. Полуденное солнце искристыми зайчиками играло в изломах легкой зыби, слепя глаза. От воды подымались испарения, пропитанные запахом рыбы и тины. Резкие крики низко паривших чаек оглашали воздух.
Но вскоре как-то незаметно ветер изменил направление, стал крепчать, горизонт заволокла лиловая туча. Ушкуи начало сносить к северу. Поверхность воды потемнела… Внезапно налетел сильный порыв ветра. За ним второй, третий. В минуту озеро покрылось белыми барашками. Прогрохотал отдаленный раскат грома.
— Убрать паруса! — прокричал сквозь шум ветра Володя и вместе с Сашей Трофимовым бросился к мачте. Но было уже поздно. Под яростным напором шквала полотнище с громким треском лопнуло. Саша, поскользнувшись, грохнулся на спину, и его накрыло перехлестнувшей через борт волной. Кинувшуюся было на помощь Машу сбило с ног новой волной. Расколовший в этот момент тучу слепящий зигзаг молнии сопровождался оглушительным ударом грома, и в ответ ему из-под тента на палубе донесся плач перепуганной Аллы.
— Держи руль, — еле разобрал Саша Володин голос. — Запускай мотор!
Однако Саша и без того тщетно пытался сделать это, а упрямый мотор никак не хотел заводиться. Ливень окончательно скрыл за кормой второй ушкуй.