Порт-Артур — Токио

А все вокруг? Моряки, армейцы? Разве они, каждый на своем месте, не ощущают своей меры ответственности? Петровичу вдруг припомнился пожилой боцман флагманского броненосца Саем с его громогласным «Веди! Не выдадим!», подхваченным всем строем команды и офицерами «Орла». А им ведь многим впервые в бой… Нет. Такие не выдадут… И вдруг спокойно и тепло стало на сердце… Значит, все правильно. Все как должно…

Только бы молодой по дурному голову не подставлял. Выдрать бы его за то художество у Осаки нужно, а не Георгия перед строем вручать, как Беклемишев. Хотя, с другой стороны, все справедливо, конечно. Если бы они на своих трех газолинках не бросились снимать команду с торпедированного брандера-прорывателя, многие бы погибли на нем. Японцы-то уже пристрелялись с берега… Мичмана, мичмана… Ну, какая-ж вы шпана! А нам что остается? Когда полтинник откорячился? Нам остается завидовать… Эх, добраться бы как-нибудь до вадикова папашки, что мне двадцать лет ни за что, ни про что, списал…

От дальнейших размышлений о судьбах мира, России, флота и себя любимого, Руднева оторвал негромкий стук в дверь и настороженный голос вестового:

— Ваше высокопревосходительство, Всеволод Федорович, все ли ладно? Голос подайте хоть, час ведь уже… С мостика передать велели: подходим, скоро на якорь становиться будут.

— Все в порядке, Тихон! Прости, пригрелся… Пропарил старые косточки. Выхожу уже! Наверх передай: буду через десять минут. Давай, скоренько!

Снаружи до ушей собравшихся доносился приглушенный шум, топот, скрип талей и блоков, выкрики, обрывки фраз из богатого бурлацкого лексикона… Угольный аврал. Ничего не поделаешь: приходится мириться со всем этим гвалтом. Времени в обрез…

В адмиральском салоне «Орла» было тесно. Если учесть, что кроме командующего флотом и его штабных офицеров здесь находились командиры всех отрядов и кораблей флота, а так же командующий десантного корпуса генерал-лейтенант Щербачев с начальником его штаба Великим князем Михаилом Александровичем и командирами почти всех назначенных к высадке подразделений, удивляться этому не приходилось.

Поблагодарив собравшихся за почти безукоризненное выполнение первой части плана операции, Руднев без паузы перешел к тому, что предстояло впереди собравшимся у маленького вулканического островка в ста семидесяти милях от Ураги, российским морским и армейским офицерам, а также их многочисленным подчиненным в ближайшем будущем:

— Представляется, господа, что расклад получается следующий. Японцы ждали нас у корейских портов неделю назад. Дня два-три продолжали ждать по инерции. Егорьев с Витгефтом их еще поворошить должны у Пусана, но что и как у них вышло — информации у нас нет. Поэтому исхожу из худшего.

Сейчас, и я в этом уверен почти наверняка, японцы уже сопоставили два очевидных факта: все наличные силы ТОФа и ГЭКа в море, а атаки и высадки в Корее все нет. Следовательно, цель у русских иная. Что же это? Цусима? Нет, она рядом, уже началось бы. Нагасаки? Тот же почти расклад, ну сутки-двое еще максимум…

То, что Вы, Карл Петрович, этот американский пароход потопили, — Руднев с улыбкой кивнул Иессену, — правильно сделали. Контрабанда, какая никакая, во-первых, да и соглядатаи нам случайные были не нужны, во-вторых. Вы на угольном транспорте их разместили? Вот и хорошо. Потерпят пока янки, не кисейные барышни. Перед нашим уходом на немецкий рефрижератор передайте их, я взглянул мельком — тот, что покрупнее, там кают хватает. Пусть до первого нейтрального порта на своем маршруте их доставят.

А вот то, что пакетбот этот, неопознанный, от балтийцев удрал, это, господа, плохо. Где, говорите, он на вас вышел, Петр Иосифович?

— Сто миль к Ostу от пролива Токара, Всеволод Федорович, отозвался, встав со своего места, каперанг Серебрянников, — Были уже сумерки, поэтому гнаться смысла не было, да и по скорости он нам, похоже, не уступал. Уходить стал сразу, как разглядел нас, а мы его, соответственно. Хотя шел сначала практически контркурсом. Но не телеграфировал.

— Рейсовый пакетбот в этом районе? Вряд ли… Странное поведение… Вспомогательный крейсер супостата? Тогда он стучал бы как дятел. Но, в любом случае, нам нужно считать, что в штабе Соединенного флота, хм… вернее того, что от этого флота осталось… — Руднев, внешне не подав виду, насладился сдержанными смешками собравшихся, — дня три уже знают, что два наших «бородинца» и их транспорт-снабженец не пошли в Артур, а обходят Японию с востока. В лучшем для самураев случае это значит, что они просто побоялись миноносцев и мимо Цусимы во Владивосток не пошли. А в худшем, с учетом отсутствия в базах всего остального русского флота, идут на рандеву к своим. Куда? Зачем?

Следовательно, вывод: нас у Токио ждут. Но, к счастью, ждут не только там. Как-никак, а информацию о планах десанта кроме Кореи еще и на Хоккайдо они получили из разных источников, причем, вполне заслуживающих доверия. Да и с точки зрения аннексий и контрибуций кусок довольно жирный. Поэтому они сейчас лихорадочно мечутся, ищут нас.

В таких обстоятельствах каждый час промедления с атакой будет стоить нам лишних жертв, если не успеха всего дела. Шторм, кстати, явно стихает, и это дополнительный плюс к форсированию ситуации, значит, можно будет высаживаться не внутри залива, а как и предусмотрено первым вариантом — на пляжи у рыбацкого городишка Зуши, где, по нашим сведениям, противодесантной или артиллерийской обороны нет. Именно с прицелом на такое быстрое, без раскачки развитие событий, по выходу в море каждый командир корабля получил с флагмана секретный пакет с планом операции, а командиры «Славы» и «Бородина» сразу по рандеву с эскадрой Иессена.

Надеюсь, господа, вы уже успели изучить и сам план в общем, и порядок участия в его реализации ваших двух броненосцев? Спасибо. Техническое состояние кораблей после перехода и усталость экипажей не помешает вам участвовать в деле? Замечательно. Честно говоря, за вас я опасался больше всего. Все-таки не каждому такое испытание выпадает: прямо с верфи в почти что кругосветный поход, а в завершении его вместо базы и дока — в сражение. У нас такое только «бородинцам» Вашим да «невкам» Беклемишева выпадало.

Предложение у меня такое: поскольку все собравшиеся знают, что и как мы намерены делать, давайте не будем сейчас обсуждать план действий у Токийского залива как таковой. Он принят, и до исполнителей, до нас всех, то есть, доведен. Я хотел бы, чтобы вы высказали свои замечания и опасения в части выполнимости тех или иных задач, возложенных конкретно на ваши корабли и подразделения. В первую очередь это касается тех моментов, которые могут повлиять на общий ход операции.

Слово предоставим вам в следующем порядке: первыми флаг-штурману полковнику Коробицыну и начальнику отряда навигационного обеспечения кавторангу Капитонову. Затем — командиру штурмовой группы спецазначения, атакующей форт, капитану Балку. За ними доложит начальник отряда обеспечения прорыва, брандеры-прорыватели. Потом начальники броненосных эскадр, на чьи плечи ляжет главная тяжесть боя с береговыми батареями. После них — Вам слово, Ваше императорское высочество, и в завершении я попрошу высказаться гвардейцев и армейцев.

Не сочтите это, господа, флотской дискриминацией, просто если вдруг моряки не смогут по каким либо причинам обеспечить должного порядка и успеха вашей высадки, то для вас поход к Токио может стать просто морским круизом. Сухопутный план действий, насколько я понимаю, у вас так же готов, в детали его нам, морякам забираться совсем не обязательно. Но вот в части порядка организации взаимодействия, артиллерийской поддержки высадки и продвижения, снабжения, эвакуации раненых, а по завершении операции и всего десанта, мы обязаны все окончательно отработать совместно. Здесь и сейчас.

Однако перед этим, я хочу, чтобы капитан 1-го ранга Русин напомнил нам, так сказать, систему координат наших действий, а именно: состав и особенности береговой обороны Токийского залива, вероятное наличие военно-морских сил противника и последние данные разведки, полученные перед нашим выходом из Владивостока. Так же вопрос — возможно ли задействовать береговую артиллерию против нашего десанта. После контр-адмирал Молас напомнит нам наш наряд сил… Прошу Вас, Александр Иванович.