Страница 96 из 197
счастья, а оно ни с того ни с сего, запросто досталось
Торели.
Да и мог ли Ваче мечтать? Что у него есть — богатст¬
во, имя, положение при дворе? Неотесанный деревенский
парень, он вырос в нужде и сиротстве, и никто не мог бы
понять это лучше, чем Цаго, потому что и сама она сиро¬
та, и сама росла в такой же нужде. Но, дочь азнаури,
она, конечно, мечтала и о богатстве и о блеске двора,
и, конечно, эта ее мечта никаким образом не могла связы¬
ваться с Ваче, с таким же бедняком, как она сама.
А если это так, если Ваче не мог и теперь уж не смо¬
жет никогда даже мечтать о милой Цаго, какой же смысл
в том, что жизнь будет продолжаться и дальше? Зачем
цочами бить молотом по железу в раскаленной кузнице? За¬
чем ему все искусства, и свое и чужое, зачем ему далекий
берег успеха, если, доплывя до него, он не увидит там
милой и желанной Цаго? Там тоже пусто, зачем же туда
стремиться, пробиваясь сквозь все лишения жизни?
Ваче зажмурился, оперся о перила моста, чтобы пере¬
кинуть через них свое тело, и вдруг услышал издали крик
о помощи. Он открыл глаза и увидел, что река несет ба¬
рахтающегося, кричащего мальчика. Волны то перекаты¬
вались через ребенка, накрывая его с головой, то выносили
кверху, то поворачивали на одном месте, как щепку.
По берегу реки с воплями бежали женщины, они тоже
звали на помощь.
376
Ваче прыгнул. Водоворот
закрутил его, потянул вниз, но
юноша рванулся, начал грести,
рассек встречную волну и,
борясь с течением, поплыл.
Впрочем, плыть далеко было не
нужно. Кура сама принесла к
нему обмякшего, переставшего
барахтаться мальчика. Ваче
действовал бессознательно, он
сильно оттолкнул ребенка к бе¬
регу, чтобы вышибить его из
главной речной струи, схватил
за волосы, приподнял голову
над водой. В мире не было ни¬
чего, кроме несущейся ледяной
воды, ребенка и стремления
прибиться к берегу. Только
ощутив ногами дно, Ваче как
бы очнулся, и ему показалось,
что на берегу собрался весь го¬
род. Женщина с протянутыми
вперед руками пошла навстре¬
чу, словно не замечая реки, и
вошла по колени в воду. Другие
тоже хлынули с берега в Куру.
Ребенка сначала потрясли вверх
ногами, потом начали расти¬
рать, бить по щекам, пока не
привели в чувство. Растолкав
сгрудившихся людей, над ре¬
бенком склонился отец. Ребенок
открыл глаза, узнал родителей
и заплакал. Отец бросился на
землю, обнял ноги Ваче, так что
юноша насилу оторвал его и
насилу поднял. Тогда отец стал
обнимать и целовать Ваче,
словно сам Ваче был его только
что спасенным сыном.
Отец спасенного оказался
купцом, и не просто купцом,
но большим человеком, при-
ближенным ко двору, едва ли не богатейшим человеком в
Грузии. Звали его Шио.
Жизнь Шио прошла в вечных странствиях с каравана¬
ми из города в город, из государства в государство. По¬
этому женился он поздно. Тем более дорог ему был его
единственный сын. Велико было бы горе купца, если бы
единственный ребенок, единственный наследник торгового
дела и богатства, утонул в Куре. Велика оказалась его ра¬
дость, когда он увидел мальчика спасенным, пришедшим
в сознание, живым. Всех, кто оказался на берегу, Шио
пригласил в дом, приказал накрыть столы.
Ваче не ел, не говорил, не смеялся, как все на радо¬
стях. Он только пил, и пил много.
—
Чем же тебе услужить? — говорил купец.— Я по¬
звал бы теперь за стол именитейших людей столицы, вель¬
мож, царедворцев, и они пришли бы, чтобы познакомиться
с тобой. Но сейчас свадьба у придворного поэта, и вс©
они там.
Купец, желая угодить, еще больше растравил сердце
Ваче. Юноша резко поднялся из-за стола. Но хозяин не
отпускал дорогого гостя, он повел его бесконечными за¬
коулками в потайные подвалы, чтобы показать свои со-
кровища.
Груды золота, серебра, драгоценных камней, худо¬
жественных изделий из серебра и золота ослепили бы кого
угодно. Но что теперь были для Ваче золото или драгоцен¬
ные камни?
—
Бери сколько хочешь,— говорил между тем ку¬
пец,— бери, не стесняйся, я от чистого сердца. Золоту
и серебру я не знаю счета, сын же у меня один. Он один
дороже мне всего этого богатства, и ты мне вернул его
с того света. Поэтому бери что хочешь и сколько хочешь»
Но Ваче махнул рукой, отвернулся от сокровищ
купца.
—
Не только моих богатств, но и стариковской жиз¬
ни моей мало, чтобы отблагодарить тебя. Но ты ничего
не хочешь, что с тобой? Скажи, придумай, что для тебя
сделать, и я для тебя сделаю все!
Купец чуть не плакал от досады, что не может ничем
отблагодарить этого странного молчаливого юношу.
—
Хочешь, стану твоим рабом, твоим слугой, буду
выполнять каждое твое желание!
—
Да нет,— заговорил наконец молчальник,— если
378
уж на то пошло, моя просьба тебя не затруднит. Не зна¬
ешь ли ты каравана, уходящего в Хлат? Я хочу уехать ту¬
да. Пусть караван возьмет меня с собой.
—
Бог мой! Да я сам только что вернулся из Хлата.
Через два дня мои караванщики отправляются в обрат¬
ный путь. Они доставят тебя так, что ни одна пылинка
не сядет на твою одежду, ветерок не прикоснется к тебе.
У меня в Хлате много друзей, все это большие, именитые
люди. Да что! Я напишу письмо к самой царице Тамте.
Она уважит меня, и ты будешь устроен при дворе... Но
почему ты надумал уехать в такую даль?
—
Там работает мой учитель Деметре Икалтоели. Он
давно уж зовет меня к себе.
—
Икалтоели! Я прекрасно его знаю. Да я и теперь
встречался с ним, будучи в Хлате. Он расписывает
храм для православной царицы Тамты, Со злостью гля¬
дят магометане на христианскую церковь, возведенную
рядом с мечетью и двором мелика. Злятся, но ничего
не могут сделать: любят Тамту и побаиваются нас, грузин.
Через два дня Шио и вся его семья и вся родня друж¬
но проводили в Хлат юношу, принесшего им столь боль¬
шое счастье и столь несчастного в собственной своей
судьбе.
В Гелати и Тбилиси, в Аниси и Мцхету съезжались
византийские, армянские и грузинские философы. Они ве¬
ли диспуты, дабы совместными усилиями приблизиться
к истине. Писались новые книги. Другие книги переводи¬
лись с иноземных языков.
Но от всего этого был далек придворный поэт Торели.
Он жил теперь как на необитаемом острове вдвоем со сво¬
ей Цаго. Казалось, они забыли обо всем и обо всех, ничего
не хотели знать, никого не хотели видеть. Съездили, прав¬
да, сначала в Тори,, в родные места Торели, потом побы¬
вали в Ахалдабе, погостили у матери Цаго, а потом снова
возвратились в свой уютный дом над Курой.
Цаго душой была совсем еще девочка, она радовалась,
как ребенок, щебетала целыми днями, и под это щебетанье
умудренный муж Турман Торели забывал и горести про¬
шедших лет, и заботы о будущем, и долг перед царицей и
379
перед народом. Турман Торели оказался на седьмом небе.
Исчезло все, кроме радостей и утех любви. Он купил домик
с садом. Домик наполовину нависал над Курой. Выйдя на
балкон, можно было почувствовать себя как на корабле.
Глядя на волны Куры, легко было отдаваться мечтаниям,
уносящим вдаль.
В государстве происходили важные события. Царица
Русудан, с согласия дарбази, выбрала себе в мужья сына
арзрумского султана Тогрулшаха Могас-эд-Дина. Ослеп¬