Страница 97 из 197
ленный красотой царицы, сын султана тотчас отрекся от
магометанской веры и был крещен. Впрочем, эти условия
поставил ему грузинский дарбази.
Братья Ахалцихели, Шалва и Иванэ, отправились в
поход на южные земли. В царстве строились дороги,
храмы, дворцы, больницы, богадельни, проводились ка¬
налы.
Если и были у Торели минуты отрезвления, то в эти ми¬
нуты он думал лишь о том, неужели может кончиться та¬
кое счастье, неужели жизнь оборвет его каким-нибудь
ужасным неожиданным бедствием.
Царица Русудан лишь временами жила в Тбилиси. Она
тоже переживала медовый месяц и вместе с молодым му¬
жем уезжала из столичной резиденции. Поэтому служба
при дворе почти не беспокоила новую приближенную ца¬
рицы. Но, правду говоря, Цаго манил к себе блеск двора,
где постоянно пребывали то иноземные цари, то принцы,
влиятельные вельможи, рыцари и философы, риторы и
поэты. Цаго и сама была не последним украшением двора.
Ее появление всегда встречалось скрытым восторгом.
Долгие взгляды провожали ее. Она чувствовала на себе
ласку одних взглядов, бескорыстный восторг других, зата¬
енную зависть третьих. И тогда она старалась казаться
еще стройнее и красивее.
Желание Ваче исполнилось, он прибыл в Хлат. Его под¬
хватила, завертела и понесла волна иной, не похожей на
прежнюю, жизни. Караван-баши, благодаря покровитель¬
ству богатого купца, тотчас представил Ваче царице Тамте.
Царица восседала на высоком троне из чистого золота, пре¬
красная, самоуверенная, гордая, привыкшая повелевать.
380
По одному движению ее бровей сгибались до земли царе¬
дворцы Хлата. Каждый старался заслужить ее милость.
Сам хлатский мелик, супруг Тамты, занимался лишь пира¬
ми и охотой, во дворце бывал очень редко, так что дочь
Иванэ Мхаргрдзели Тамта была настоящей правительни¬
цей этого вассального для Грузии государства.
Годы тронули красоту царицы, но это могли бы заме¬
тить лишь те, кто видел ее в расцвете молодости. Ваче не
видел раньше царицы, и теперь красота венценосицы по¬
разила его настолько, что он смутился. Он почувствовал
себя как бы слишком приблизившимся к некоему высоко¬
му и яркому огню, невольно отстранил голову и отступил
шаг назад.
—
Приблизься,— приказала царица.— Что в Грузии,
мир? Сядь поближе и расскажи.
Юноша, смутившись еще больше, присел на стул, ука¬
занный царицей. Но очень скоро он почувствовал, что от
его смущения и робости не остается никакого следа. Тогда
он понял, что сила царицы Тамты не только в ее красоте,
но в уме и сердечности.
Деметре Икалтоели обрадовался Ваче, как родному.
—
Я знал, что, блудный сын, ты вернешься на путь,
указанный мной. Кто хоть раз побывал в любовниках му¬
зы, тот никогда от нее не убежит. Это я сосватал тебя с
музой, я теперь для тебя второй отец.
Деметре показал Ваче дворцовую церковь, которую
предстояло расписать. Похожая на Джвари, она сверкала
среди разноцветных, как пестрые ковры, мечетей подобно
строгому драгоценному камню. На красноватой облицовке,
словно девичьи косы, змеилась вязь грузинского орнамен¬
та. Четырежды она переплеталась, образуя крест.
Внутри весь храм в лесах. К росписи только что присту¬
пили. Не откладывая дела, Деметре рассказал Ваче, где
что будет, и тут же отвел ему целую стену храма.
Ваче набросился на работу, как набрасывается на еду
изголодавшийся человек. Да что еда! Он работал в каком-
то слепом угаре, в запое, подобно горькому пьянице, когда
тот дорывается наконец до вина и ни о чем другом не ду¬
мает и думать не хочет и все радости и горести его от чар¬
ки до чарки. Это был пир труда, самозабвение, разгул,
вакханалия. Икалтоели и все мастера подолгу стояли,
изумленные и тем, как работает Ваче, и тем, что возни¬
кает под его кистью. Они поняли, что молодой художник
381
уходит в такие высоты совершенства, которые для них
уже невозможны.
Икалтоели работал без устали. На него тоже находи¬
ли часы и дни исступленного, неистового вдохновения.
Тогда он сутками не выходил из храма, не отпускал и по¬
мощников. Но как только он замечал, что вдохновение сла¬
беет, покидает его (или, может, брала свое усталость),
бросал кисти, и жизнь вылетала из колеи.
Денег у него было много, все его уважали и любили.
Сам оп отнюдь не чурался ни одной из земных услад.
Сладко попить и поесть, забыться в объятиях персиянки
или турчанки, и все это так, чтобы вино лилось рекой*
чтоб не смолкали заздравные речи и звон чаш, чтобы день
перепутывался с ночью,— вот образ жизни Икалтоели
в те дни, когда в руках не держал он своей знаменитой
и вдохновенной кисти.
Ваче, чтобы полнее забыть свое несчастье, тоже с го¬
ловой бухнулся в эту жизнь и ни на шаг не отставал
от учителя. Ночью, опьяненному вином и ласками очеред¬
ной красавицы, ему казалось, что в этом-то и состоит че¬
ловеческое счастье. И кого и зачем искать, если рядом
действительно красавица, юная, сильная, жадная до его
мужской неизбывной силы. Но утром он приходил в себя,
на душе становилось пусто, вечерней оргии не хотелось
вспоминать, и только ненависть к самому себе жгла серд¬
це и мысли. Вновь вставала в памяти Цаго, вновь обжи¬
гала сердце злая обида, и вновь он искал забвения либо
в работе, либо в пирах.
Иногда среди пира на Деметре находила задумчивость
и как будто тоска. Видимо, пиры начали приедаться
и ему. Тогда он начинал вспоминать свой дом и тихо го¬
ворил:
—
Нет, Ваче, плохое у кас с тобой ремесло. Что это
за жизнь, если я целыми годами не бываю дома, не вяжу
моей единственной дочери. Ведь с тех пор, как умерла
жена, я и отец и мать ей. О, если бы теперь же, сию мину¬
ту повидаться с Лелой!
—
Взрослая у тебя дочь?
—
Исполнилось четырнадцать лет. Да я уже давно
ее не видел, наверное, выросла и расцвела. Ты ведь не зна¬
ешь, какая она у меня красавица, какая прилежная, доб¬
рая. Как умеет себя держать.
Мастер почти каждый день рассказывал про свою
882
Лелу. Ваче стало казаться, что ои давно знаком с Лелой,
хорошо ее знает. Он даже начинал скучать, если Демет¬
ре пропускал день и ничего не рассказывал о дочери.
Роспись церкви подходила к концу. Царица Тамта
пожелала, чтобы на правой стене храма художники изо¬
бразили ее самое. Это было поручено Ваче. В свободные
от государственных дел часы царица жаловала в свою
новую церковь, и юноша с увлечением переносил на сте¬
ну ее прекрасное царственное лицо.
На берегу Куры, на Метехской скале незаметно-неза*
метно поднялось грандиозное здание. Поначалу горожане
не обращали на него никакого внимания. Но леса подни¬
мались все выше и выше, сооружение опоясывалось ряда¬
ми колонн и террас, и под конец, одетое в золотистый ка¬
мень, оно засверкало среди других строений Тбилиси,
как сверкала бы драгоценность среди обыкновенных се¬
рых камней.
Новый дворец царицы Русудан был виден со всех
концов города, и если путники подходили к столице Гру¬
зии, то, по какой бы дороге они ни шли, прежде всего
им бросались в глаза новые царские палаты.
Этот дворец заложили в день воцарения Русудан. Ца¬
рица хотела, чтобы ее дворец стал самым красивым не
только в Грузии, не только во всех сопредельных землях,
но и во всей Передней Азии. Придворного зодчего, Гочи
Мухасдзе, послали в Константинополь и Рим, потому что
прежде чем превзойти что-либо, нужно хорошенько изу¬