Страница 93 из 197
цветная мозаика. Все цвело красно-желтыми цветами. Над¬
треснутые гранаты показывали яркие сочные зерна; по¬
добно радугам, переливались павлиньи хвосты; из зеле¬
ных ветвей выглядывали кроткие голуби.
Ваче дотронулся рукой до пола, но ладонь ощутила не
бархатную кожицу гранатов, не шелковистость павлиньего
оперения, но холод камня. Трудно проснуться от очарова¬
ния, что это всего лишь камень, а не живой цветущий сад,
365
нс покрытый' яркими цветами райский луг и что Ваче сам
не ребенок, пришедший собирать цветы.
Ваче опустился на колени и потихоньку стал передви¬
гаться по полу, разглядывая и восхищаясь. То совсем низ¬
ко наклоняясь, он разглядывал уложенные цветные камеш¬
ки, то глядел отстранившись и все не мог насладиться. По¬
том он снова посмотрел вверх. Оказывается, своды купола
тоже были украшены мозаикой, но более нежных оттенков.
Зеленые, голубые и желтые линии камешков опоясывали
своды купола.
Ломило шею от глядения вверх, но Ваче не мог ото¬
рваться от картин на сюжеты Ветхого и Нового заветов,
И вот его глаза остановились на святой Нине. Святая бы¬
ла изображена преклонившей колена у ежевичных кустов.
Руки ее молитвенно воздеты к небу. Ваче вспомнил поче¬
му-то свою ласковую мать, овдовевшую в молодости и всю
жизнь потратившую на то, чтобы вырастить и воспитать
его, Ваче. Мать вспоминалась ему постоянно молящейся,
О чем могла молиться мать, если не о счастье своего един¬
ственного сына?
Ему сделалось жалко свою мать, оставленную им те¬
перь в одиночестве. Слезы навернулись на глаза Ваче, он
почувствовал, что сейчас расплачется, и поскорее перевел,
глаза со святой Нины на другую стену. Но в это время на
плече послышалось прикосновение чьей-то руки. Монах
склонился над Ваче и сказал:
—
Уже ночь. В храме никого нет, кроме тебя.
Выходя из храма, Ваче еще раз обернулся и прямо пе¬
ред собой на широкой колонне увидел лик Христа. Спаси¬
тель на ослике, под ликование толпы, въезжал в Иеру¬
салим.
При виде осла мысли Ваче тотчас возвратились к Пав¬
лиа и Цаго. Отвернувшись от храма, он зашагал по ночной
улице.
Между тем идти ему было некуда. В целом городе у
него не было ни одного знакомого дома, кроме мастерской
Мамуки. Явиться же к златокузнецу было бы горше смер¬
ти. Постепенно юноша добрел до окраины города. Базары,
мастерские, лавки — все было закрыто. Ни из одного окна,
ни из одной щели не проглядывало огня. Ни одного прохо¬
жего не попадалось навстречу Ваче.
Внезапно за поворотом улицы послышался приглушен¬
ный стук молотков. Ваче пошел на стук. Кузница оказалась
36G
на запоре. Однако, взглянув в дверную щель, Ваче увидел
в красноватых бликах огня кузнецов и молотобойцев с за¬
катанными рукавами. Кузнецы ковали мечи. Дверь при¬
открылась, и разгоряченный работой кузнец вышел на воз¬
дух освежиться. Он поднял к губам глиняный кувшин с во¬
дой и в это время разглядел в темноте человека.
—
Ты что тут делаешь? Может, ищешь работы?
Ваче кивнул.
—
Тогда заходи.
Главный кузнец оглядел Ваче с головы до ног.
—
Будешь работать?
Ваче кивнул снова.
—
Становись сюда, вот тебе молот, помогай.
Кузнецы обливались потом. Вскоре и Ваче почувство¬
вал, что рубашка приклеилась к спине. Немного привык¬
нув и осмелев, он спросил у соседа:
—
Почему работаем ночью?
—
Готовится поход в южные земли. В городе сейчас
полно иноземных гостей. Среди них есть и лазутчики. Вот
почему все кузнецы в Тбилиси работают по ночам, а кузни¬
цы держат на запоре.
Мамука и Цаго пришли в царский дворец. До того, как
ступить на дворцовые лестницы, девушка была бледна от
волнения, сердце ее колотилось сильно и часто. Но, как ни
странно, все волнение Цаго прошло, стоило только войти
в зал и смешаться со всеми, находившимися в нем. Цаго
держала себя так, как будто выросла при дворе. Конечно,
во дворце было много всего, что могло бы удивить девушку
из Ахалдабы. Может быть, Цаго и удивлялась, но она на¬
столько сумела взять себя в руки, что никто бы не мог за¬
метить ее удивления.
Зато сама Цаго тотчас заметила, что ее появление в за¬
ле привлекло общее внимание. Люди перешептывались
друг с другом, показывали на Цаго глазами. Цаго только
немного покраснела от такого всеобщего внимания, но в об-
щем-то все приняла как должное, как будто так и должно
быть, чтобы все на нее смотрели с восторгом, чтобы все
восхищались ею, подпадая под власть ее красоты.
Царица Русудан восседала на троне. И по бокам трона,
и за ним стояли визири и вельможи, кому где положенб
стоять но чину и дворцовому распорядку.
367
Мамука взял сестру за руку, и они пошли вслед за
людьми, идущими к трону представляться. Цаго увидела
Торели. Зто на какое-то время смутило ее, и она почувст¬
вовала, что теряет самообладание. Торели едва заметно
склонил голову, приветствуя избранницу своего сердца, по¬
том протиснулся к Шалве, стоящему за троном царицы, и
что-то шепнул ему, показывая на брата и сестру, уже
подошедших к подножию трона.
Мамука брякнулся на колени перед царицей, и Цаго то¬
же преклонила колени. Царица, увидев девушку, улыбну¬
лась. Она как бы даже удивилась, увидев после важных и
пожилых вельмож юное создание, к тому же очарователь¬
ное, но тут же, придав своему лицу выражение, достойное
царицы, милостиво поглядела на распростертых у ее ног
брата и сестру.
Мамука осмелился поднять голову и стал просить ца¬
рицу прощения за ничтожность и недостойность подарка,
в то время как Цаго протянула книжечку стихов Торели.
Царица взяла книгу и принялась листать. Мамука и не
пошевелился. Девушка же поднялась на ноги и стояла те¬
перь, опустив голову. Она чувствовала, что в эту минуту
все, кто только есть в зале, смотрят на нее, кто с удивле¬
нием, кто с откровенным восторгом. Сама Русудан пригля¬
дывалась к девушке, может быть, больше всех других.
Но Цаго не смущали все эти взгляды, потохму что она
чувствовала на себе еще и взгляд Торели. Этот взгляд зна¬
чил для нее очень много, и думала она только о нем одном.
—
Хорошая у тебя сестра, мастер,— произнесла нако¬
нец царица.
По-человечески Русудан хотелось бы сейчас уединить¬
ся с юной девушкой, порезвиться с ней, развлечься. Но она
сидела на троне. Поэтому она сдержанно протянула руку
Цаго и пригласила:
—
Сядь у моих ног.
Приближенные подвинулись, и у ног царицы нашлось
местечко для неизвестной девушки из деревни.
—
Как зовут твою сестру, мастер?
—
Цаго зовем ее, быть нам пылью, попираемой твоими
ногами, царица!
—
Если Цаго не замужем, пусть останется у меня, при
дворе.
—
Недостойны мы такой чести, царица! — Привстав¬
ший было Мамука снова упал на ковер перед троном..
368
Теперь царица снова взглянула на книгу, препод¬
несенную ей. Разглядела и переплет, полистала страницы,
вглядываясь в каждый рисунок.
—
А где же наш поэт Торели?
Никто не успел еще повернуть головы, чтобы огля¬
деться, а Торели уж стоял на коленях перед троном.
—
Я здесь, великая царица, повелевай!
—
Гляди, Турман, книга твоих стихов. Но с каким ис¬
кусством украшена! Чье это мастерство, кто художник?
—
Переплет чеканил мой брат, а саму книгу разрисо¬
вал молодой художник — наш сосед,— сообщила Цаго.
—
Этот сосед на каждой странице нарисовал тебя.