Страница 91 из 197
тыми ставнями. Цаго что есть силы упиралась руками, что¬
бы можно было дышать, и тоже не сводила глаз с царицы
и с царской свиты.
357
Ваче видел, как один всадник, красиво и статно сидя¬
щий в седле, вдруг остановил коня, обернулся и сверху дол¬
го смотрел на Цаго. На мгновение скрестились, слились,
потонули друг в друге их взгляды, но тут же девушка опу~
е*/гила глаза, а всадник тронул коня.
Но и тронув коня, он все еще смотрел назад, где оста ¬
лась потупленная и покрасневшая Цаго. Девушка тоже,
когда вся свита проехала мимо, поверх голов старалась
разглядеть уехавшего рыцаря, тянулась на цыпочках, хотя
ничего нельзя было разглядеть, потому что вслед за свитой
хлынула на улицу праздничная толпа.
Когда людская толпа укатилась вдаль, Павлиа вздох¬
нул с облегчением. Он обернулся к Цаго и что-то хотел
сказать ей, но она как завороженная смотрела вдаль, где
все уже было застлано пылью.
В это время Павлиа оказался в объятиях брата Мамуки.
С закрытыми глазами, по силе и крепости, узнал бы Павлиа
объятия златокузнеца.
Кузнец поднял грузного калеку и, как ребенка, понес к
мастерской, отворил ставню, постучал в окно. Дверь рас¬
творилась и вновь закрылась. Вскоре Мамука снова вышел
на улицу, на этот раз за Цаго. Голос брата заставил ее
очнуться от наваждения. Нехотя пошла она с улицы в ма¬
стерскую. За ней закрылась дверь, закрылись и ставни.
858
Люди хлынули за царской свитой, и крыши опустели,
Один Ваче остался стоять на плоской кровле. Он задумал¬
ся, куда ему теперь идти, и неизвестно, что надумал бы, но
тут на улице раздался конский топот. Скакал тот самый
незнакомый рыцарь, который несколько минут назад загля¬
делся на Цаго.
Незнакомец осадил коня как раз у того места, где стоял
осел Павлиа, спешился, привязал коня рядом с ослом. Пе ¬
ший он показался Ваче еще статнее, чем на коне. Незнако^
мец решительно постучал в дверь мастерской кузнеца Ма¬
муки.
Цаго, войдя в мастерскую, не стала ни умываться, ни
причесываться. Брат хотел расспросить ее о матери, о род¬
не, ио не успел раскрыть рта. Цаго первым делом, не дав
никому опомниться от встречи, положила перед братом
раскрытую книгу Торели. Мамука понимал толк в искусст¬
ве, поэтому разговоры о родных и знакомых сразу отошли
в сторону. Кузнец, все более поражаясь, медленно перели¬
стывал книгу.
—
Какое прекрасное художество! Чья это книга и кто
мог ее так удивительно разрисовать?
—
Книга моя. Чья же еще она может быть. А разрисо¬
вал ее наш Ваче.
—
Ваче Грдзелидзе?
359
—
Да, сирота Грдзелидзе, ученик знаменитого Икал¬
тоели.
—
Не напрасно хвалил мне Деметре этого сироту, но
все же такого я не предполагал.
—
Правда, хорошо? Правда, тебе нравится, Мамука?
—
Нравится... Да этой работе нет цены!
—
Ну вот, если так, то обложи мне эту книгу кованым
золотом. А когда ты меня представишь ко двору, я пре¬
поднесу ее царице Русудан.
—
И правда, это будет подарок, достойный самой ца¬
рицы. Но сегодня праздник, и мои мастера гуляют и весе¬
лятся.
—
Ты сам, Мамука, ты сам. Кто же сумеет сделать
лучше, чем мой брат Мамука!
—
Хорошо, я сделаю сам, но потом, попозже. Нужно
поговорить, отдохнуть.— Мамука обнял сестру за плечи и
увел за занавес.
Павлиа уже лежал на мягкой тахте. Ему подали во¬
ды, он умылся и теперь, дожидаясь завтрака, твердил мо¬
литвы.
Мамука сам начал хлопотать, накрывая на стол, и как
раз в это время в дверь постучали.
—
Матэ, — крикнул Мамука прислужнику, — узнай,
кто там стучит, да скажи, что меня нет дома.
Парень быстро вернулся.
—
Какой-то большой вельможа. Говорит, что по спеш¬
ному делу.
—
А я тебе что наказал?
—
Он не поверил, отстранил меня и вошел силой.
—
Что забыл в моей мастерской большой вельможа? —
с тревогой пробормотал златокузнец. Он приподнял зана¬
веску и тут же опустил ее.— О, да это Турман Торели, наш
придворный поэт!
Мамука приосанился, вышел из-за занавески, почти¬
тельно поклонился гостю, предложил кресло.
Торели уж заметил книгу на столе и теперь разгляды¬
вал каждую страницу.
Между тем Цаго из любопытства тоже чуть-чуть при¬
подняла занавес. У нее закружилась голова, когда она уви¬
дела, что прекрасный рыцарь на коне, поразивший ее сво¬
им взглядом во время царского шествия, и был поэт Торе¬
ли. Это его стихи она заучивала наизусть у себя, в полях
и лесах Ахалдабы, его стихи читала молчаливым скалам
3G0
и говорливым ручьям, но могла ли она представить, что
сам Торели окажется еще прекраснее своих стихов?
—
У меня к тебе просьба, Мамука,—говорил между
тем Торели хозяину мастерской,— хочу поздравить Русу¬
дан с восшествием на престол.
—
Но вы уже поздравили ее, вся Грузия поет сочинен¬
ные вами стихи — хвалу молодой царице.
—
Это так. Но хотелось бы подарить еще и другое. Ка¬
кую-нибудь красивую вещь, образец искусства. Что-нибудь
золотое, украшенное драгоценными камнями. Это ведь по
вашей части, кузнец Мамука.
—
К сожалению, вы опоздали. К этому дню все готови¬
лись заблаговременно. И все, что было у меня, достойное
царицы и такого вельможи, как вы, все уже давно раску¬
пили.
—
Видишь ли,— осторожно вел свою линию придвор¬
ный поэт,— я не гонюсь за дорогостоящей вещью. Да мне
и не угнаться. Но что-нибудь связанное с искусством, кни¬
гу стихов, скажем, но только разрисованную хорошим ху¬
дожником... Такую вот, например.
Мамука давно понял, к чему клонится дело. И пока
поэт говорил, подыскивал в уме, как бы повежливее от¬
казать:
—
Эта книга моего ахалдабского соседа. Он молодой
художник и, вот видите, сам переписал и украсил.
—
Большой мастер твой сосед, Мамука. Я и книгу
Шота не видел так мастерски разрисованной. Эти рисун¬
ки открывают мне самому мои стихи по-новому. Я хоро¬
шо бы заплатил художнику.
У Цаго, сидящей за занавеской, сердце готово было вы¬
прыгнуть из груди. Выйти бы, встать бы перед поэтом на
колени, поднести книгу на вытянутых руках: «Эта книга
давно твоя. Она мечта о тебе. Она твоя».
Мастер как мог оборонялся:
—
Сожалею, но книга не принадлежит больше хозяину.
Он подарил ее моей сестре. Дареное, как вы знаете, дарить
нельзя,— сказал и поклонился, считая, что разговор окон¬
чен.
— Печально.— Поэт положил книгу на стол.— Так у
тебя есть и сестра?
1
Имеется в виду поэт Шота Руставели.
361
—
Да, есть у меня сестра. Сегодня она приехала по¬
смотреть на царицу.
—
Не та ли красавица, что стояла здесь в белом платье
около человека, сидящего на осле?
—
Она и есть. А на осле сидел мой брат Павлиа. Он
калека. Но зато очень просвещенный человек. Он ученый
и книжник. Сам настоятель Гелатской академии пожелал:
познакомиться с моим братом. Ждем. Нынче или завтра
приедет.
—
О, я тоже с радостью познакомился бы и поговорил
бы с таким человеком. Гости побудут у тебя, Мамука?
—
Погостят.
—
Ну, так встретимся. А теперь я пойду. Боюсь опоз¬
дать во дворец.
Во время всего разговора Торели косил одним взглядом
за занавеску и заметил в конце концов, как дрогнул крае¬