Страница 86 из 197
лобу воды, ни веселого колесика, ни детских лиц. За близ¬
ким шумом и смехом он различил вдалеке что-то такое,
что заставило его насторожиться и вслушаться. Потом он
метнулся к широким воротам, выходящим как раз на про¬
езжую дорогу.
По дороге трусил лопоухий ослик. На нем сидел не
старый еще, но, как видно, рано отяжелевший, рыхлый
мужчина. Он был бледен той болезненной бледностью, ко¬
торая появляется, если человек мало двигается, мало ви¬
дит солнца и свежего воздуха.
Ослика вела совсем еще юная девушка. Едва ли ей ис¬
полнилось пятнадцать лет. Одной рукой красавица дер¬
жала уздечку, а другой помахивала прутиком.
Эту-то живописную группу и увидел юноша, выбежав
за ворота. Юноша вытер о штаны мокрые руки, но потом
339
застеснялся и остановился у обочины. Между тем девуш¬
ка обрадованно улыбнулась ему и остановила ослика.
—
Уходишь? Павлиа, Цаго, подождите меня, я сей¬
час! — и, не дожидаясь ответа, метнулся к домику в глу¬
бине двора.
—
Хорошо, если бы и Ваче шел с нами,— вздохнула
Цаго.
—
Да, это было бы хорошо. Трудно мне будет без не¬
го чертить карты,— согласился Павлиа.
Прибежал запыхавшийся Ваче. Ои отдал девушке не¬
что завернутое в шелк и, глядя в землю, сказал:
—
Это тебе. Все-таки я успел...
Цаго развернула шелк и вскрикнула с удивлением и
радостью:
—
Да это книга Торели!
Быстро начала листать, особенно вглядываясь в от¬
дельные страницы. Да, это была книга прославленного
поэта Торели. Но не простая книга — каждую страницу
ее любовно разрисовал Ваче, тот, что стоит теперь и боит¬
ся поднять глаза. Девушка быстро закрыла книгу, притя¬
нула к себе голову юноши, поцеловала его в щеку, хлест¬
нула прутом осла и, не поворачиваясь, пошла по дороге.
Юноша пошатнулся и, боясь упасть, оперся на изго¬
родь, присел на камень. Тыльной стороной ладони он хо¬
тел стереть ожог со щеки, но щека горела все сильнее.
Снизу, от сердца, гулко било в виски. В глазах потемнело.
Земля поплыла, поплыла куда-то, не позволяя на нее опе¬
реться. Огнем и ознобом отозвалась в крови первая (не
последняя ли?) невольная, невинная ласка любимой Цаго.
Между тем подошли, окружили сверстники, сели во¬
круг, завели разговор, от которого так далек был юноша
Ваче.
—
Слышал, Ваче, говорят, судьба трона уже решена?
—
Говорят, воцаряется Русудан.
—
Нас не спрашивают, так иам-то что, не так ли,
Ваче?
—
Как это — нам-то что! Посадить на трон женщину
и не спросить у нас! А какой от женщины прок? Разве
может она стать во главе наших войск?
—
Да, не будет у нас ни славы, ни добычи.
Все это были ровесники Ваче. Над губой каждого обо¬
значалось уже черное полукружие будущих усов. А ведь
сердце редкого юноши не тянется к мечу и славе.
340
—
И Тамар ведь была женщиной. Но грузинская саб¬
ля при ней не знала ножен.
—
Тамар — совсем другое. Ии в какие века не быть
второй Тамар. Да что с ним говорить, его, видно, не вол¬
нует судьба нашей страны.
Немного отойдя, друзья опять обратились к нему:
—
И на борьбу не пойдешь, Ваче?
Ваче встал, повернулся спиной к ребятам, вышел на
скальный выступ. Внизу, вдоль ущелья, вдоль извилистой
ленты реки вилась дорога, уводящая к столице Грузин¬
ского царства. По этой дороге уходили путники: Цаго и
Павлиа на осле. Дорога кружится, она словно возвраща¬
ется на то же место, но с каждым завитком все дальше
путники.
И мысли у Ваче тоже как этот путь, они уходят далеко,
потом возвращаются все на то же место, возвращаются к
Цаго, а она с каждым кругом все дальше, дальше и дальше.
Рано осиротевший Ваче почти все свое время проводил
в доме Цаго. Отец ее был ратник, ставший азнаури.
Как всякий приближенный ко двору человек, он имел
усадьбу около летней резиденции царей в Ахалдабе.
Видно, кто-то позавидовал его удачам. На празднич¬
ном турнире рыцарь упал с лошади, зацепившись ногой
за стремя, и разгоряченная лошадь поволокла...
На вдову с тремя детьми на руках со всех сторон насе¬
ли заимодавцы. Она распродала все имущество, оставив
только дом в Ахалдабе с небольшим фруктовым садом и
кусочком пашни. Хорошо еще, что старший сын был в по¬
ре возмужания и скоро сделался опорой бедной матери.
Дело в том, что Мамука при жизни отца успел на¬
учиться златокузнечеству, больше того, проявил удиви¬
тельные способности в этом замечательном ремесле, и те¬
перь в самой столице его считали не просто мастером, но
как бы художником, сумевшим старинное ремесло пре¬
вратить в искусство, изумляющее людей.
К нему-то, знаменитому златокузнецу Мамуке, и от¬
правились теперь младшие брат и сестра,, наши знакомые
Павлиа и Цаго.
У Павлиа в двухлетнем возрасте отнялись обе ноги.
С тех пор все его зовут Павлиа-безногий, но в этом прозви¬
ще не слышится ничего обидного. Обреченный только
341
сидеть или лежать, несчастный мальчик скоро свыкся со
своей бедой. Энергия, которая, вероятно, уходила бы на
детские забавы, на мальчишеские подвижные игры, на¬
шла иной выход. Павлиа пристрастился к учению и книге.
Ноги не слушались его, в остальном же он был креп¬
кого и даже мощного склада. Руки годились бы кузнецу,
аппетита хватило бы на троих каменотесов.
Но неподвижная жизнь сказалась в конце концов.
Павлиа рано отяжелел, огруз. И хоть в работе по перепис¬
ке книг не знал усталости и мог бы работать без отдыха
день и ночь, все же мучила преждевременная одышка.
Грузия в ту пору была полна пленниками и рабами.
Персы и греки, турки и арабы слонялись по царству из
конца в конец, со двора на двор в поисках либо работы,
либо подаяния.
Из этих бродяг Павлиа выбирал подходящего инозем¬
ца, тотчас договаривался с ним об оплате, и несчастный
становился теперь уж настоящим пленником. Безотлучно,
как прикованный цепью, сидел он у стола вечно пишуще¬
го или читающего безногого грузина. Во время прогулок
иноземец катал стул на колесиках с грузным Павлиа. Та¬
ким образом, только во время сна разлучались слуга с хо¬
зяином.
Служба же вся состояла в том, что иноземец на своем
родном языке должен был постоянно твердить грузику
названия птиц, цветов, деревьев, животных — все, что по¬
падалось на глаза или чем приходилось заниматься. За три
месяца иноземец входил во вкус, отъедался на хозяйских
харчах, но странному господину он к этому времени ста-
повился ненужен, потому что господин уже не хуже учи¬
теля знал язык.
Привязавшись к доброму, в сущности, калеке, инозе¬
мец плакал, уходя, но что поделаешь, господин искал уж
другого иноземца, чтобы изучить еще один иностранный
язык.
У Павлиа был прекрасный почерк. Однажды он ста¬
рательно переписал псалтырь. Книги его перекупались
потом ценителями за большие деньги. В книжном деле
ему усердно помогал Ваче. Ведь именно в этом деле у
Павлиа он научился грамоте, почувствовал любовь к кни¬
ге, к знаниям, к рисованию. Ничем не мог отблагодарить
сирота своего учителя, кроме как помогать ему всякий
час и в переписке, и в разрисовке, и в переплетении книг.
342
Наконец Павлиа, хорошо вооружившись знаниями,
изучив языки, обложившись книгами, приступил к описа¬
нию Грузинского царства. Каждого прохожего он останав¬
ливал, зазывал в дом, расспрашивал, сравнивал написан¬
ное в книгах и рассказанное бывалыми людьми, а потом