Страница 84 из 197
Ветер ли родных полей шелестел над ним? Или голос
Лилэ чудился ему в бреду? Царь тихо прикрыл глаза. По¬
кой разлился по его лицу.
По полю мчался всадник на вороном коне.
Вот он подскакал к Торели.
—
Время ли петь, Турман? — услышал Торели голос
Эгарслана.
Эристави спешился, погнался за конем царя, схватил
его под уздцы.
Конь покосился на хозяина и, закинув голову, жалоб¬
но заржал, обращаясь к бескрайнему небу или к своему
неведомому богу.
Торели помог Эгарслану, и они вместе бережно под¬
няли Георгия. Эгарслан сел на царского коня, с помощью
Торели уложил к себе на колени Лашу и погнал коня на
правое крыло, где дружины еще продолжали сражаться.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Монголы подошли к Самшвилдэ. Грузины успели укре¬
пить крепость, и враг понял, что штурмом им ее не взять.
Но они не могли и обойти ее, оставить позади себя. Рас¬
положение Самшвилдэ не давало возможности хотя бы
частично окружить ее.
Значительная часть грузинского войска, под води¬
тельством Варама Гагели, укрепилась в Самшвилдэ. Для
усиления обороны набирали новые отряды.
В бездорожном и тесном ущелье войско татар не смогло
бы развернуться и рисковало подвергнуться внезапному
нападению со стороны грузин.
Итак, монголы не могли ни продвинуться вперед, ни
расположиться станом в узком ущелье. Проницательные
полководцы Чингиса, взвесив создавшееся положение и
признав опасной и неосуществимой осаду крепости в не¬
обычайно холодную и снежную зиму, предпочли отсту¬
пить.
Тбилиси — всемирно прославленная богатством и рос¬
кошью столица Грузии — лежал под боком.
Монголам не терпелось ворваться в город, но они по¬
нимали, что наполовину уничтоженное и обессиленное их
войско будет не в состоянии вступить в новый тяжелый
бой с грузинами и овладеть столицей.
Как ни велик был соблазн двинуться к Тбилиси, мон¬
гольские военачальники решили повернуть обратно.
Поредевшие и потрепанные отряды монголов потяну¬
лись по дороге, ведущей в Арран.
Раненого царя доставили в Тбилиси.
Стрела Субудая, пронзив грудь, к счастью, не косну¬
лась сердца.
Лекари очистили рану, зашили ее и тщательно пере¬
вязали.
830
Обескровленный и обессиленный, царь погрузился в
забытье.
Он лежал без движения с побледневшим лицом, не ше¬
велил посиневшими губами и не подавал признаков жизни.
У изголовья безмолвно сидел лекарь, не отрывая паль¬
цев от запястья раненого.
На следующий день Георгий приоткрыл глаза. Вра¬
чи облегченно вздохнули и дали больному выпить ле¬
карства.
Царь снова впал в глубокий сон, но уже не таким
мертвенным было его лицо. Дыхание стало спокойнее и
ровнее.
На третий день Лаша открыл глаза и, окинув взором
присутствующих, остановил взгляд на Торели. Турман по¬
нял, что царь о чем то хочет спросить его, упал на колени
перед ложем государя и стал жадно и пристально всмат¬
риваться в лицо больного. Однако ни царь не смог ничего
сказать, ни Торели понять невысказанного.
С ресниц царя скатилась слеза. Закрыв глаза, он опять
уснул.
И привиделось царю, будто он и Лилэ, только что по¬
венчанные, выходят из Светицховели. Оба они в золотых
венцах, красивые, молодые, веселые, словно дети.
Народ любуется ими. Со всех уголков Грузии съеха¬
лись люди, чтобы принять участие в свадебном торжестве.
Повсюду нарядные толпы.
Вот по строю воинов прокатились приветственные
крики, свадебные песни сменились походными. С драго¬
ценными дарами подходят правители подвластных стран —
ширваншах и гандзийский атабек, арзрумский султан и
хлатский мелик.
На богато убранных конях сидят прославленные пол¬
ководцы Грузии: убеленный сединами Иванэ Мхаргрдзели
и статный Ахалцихели, Варам Гагели и Бека Джакели,
картлийский эристави и Эгарслан Бакурцихели, мегрель¬
ский эристави Дадиани, абхазский и сванский эристави,
рачинский эристави и Маргвели.
С песнями движется свадебный поезд по необъятной
долине, поросшей высокой зеленой травой и цветами.
Вдруг набежала туча, черная тень распростерлась по
долине.
Налетела вражеская конница и, растоптав цветы, бро¬
силась иа царскую свиту. Незнакомый всадник с низко
331
опущенным на лицо забралом подхватил Лилэ к себе на
седло и ускакал.
Все смешалось.
Лаша зовет военачальников, собирает войско и бро¬
сается в погоню за похитителем.
Несутся кони, не касаясь копытами земли, свистят
стрелы, пыль поднимается до самых небес.
Грузины нагоняют врагов, завязывается рукопашная
битва, вражеская конница рассеивается, грузины пресле¬
дуют ее.
А всадник с закрытым лицом, что умчал Лилэ, летит
вперед без оглядки, на неподкованной лошади. Георгий во
весь опор гонится за ним на своем поджаром, как гончая,
скакуне.
Вот он нагоняет похитителя, а тот на всем скаку по¬
вертывается к преследователям и пускает стрелу прямо
в грудь царю. Георгий хочет прикрыться щитом, но всад¬
ник поднимает забрало, и царь, изумленный, застывает на
месте. Да и как не изумиться, когда перед ним предстал
одноглазый монгольский военачальник, ранивший его в
Хунанском бою, и монгол этот, как одна половинка яблока
па другую, походил на Лухуми Мигриаули и глядел на
Георгия налитым кровыо единственным глазом.
Раненый царь падает с лошади. Лилэ, вскрикнув, бро¬
сается к нему. Но победитель хватает ее и бросается с ней
прямо в бурные волны реки.
Лежит в поле истекающий кровью Лаша, и помощи
ждать не от кого. Над ним стоит его верный конь. Хочется
пить, пересохло во рту, доползти бы до реки, но нет сил
сдвинуться с места. А на том берегу мчится всадник с
Лилэ поперек седла.
Нет, не Лилэ похитил он, а знамя свободы и счастья
всей Грузии!
Царь оборачивается: он видит богатырей, погибших в
борьбе за освобождение отчизны от персов и византийцев,
арабов и турок. Ненависть и проклятие шлют они ему за
то, что он, Георгий Лаша, не сберег могущества и свободы
Грузии. Презрением и упреком сверкают их взоры.
Лаша не может выдержать их упорного взгляда. Он
отводит глаза и, втянув голову в цлечи, старается смот¬
реть мимо грозных теней предков.
Он щурится и глядит вдаль. И что же он видит?
Впряженные в ярмо иноземного владычества, тянутся
332
люди со стонами и скорбными причитаниями. Это грузины,
сыны некогда могущественной страны, ввергнутые в раб¬
ство сбоим легкомысленным царем, алчными царедворца¬
ми и князьями. На миг они повернули к Лаше свои из¬
можденные лица. Гнев и осуждение выражали их взгляды.
Среди них Георгий узнал своего сына Давида. Вырос и
возмужал царевич, но с арканом на шее идет он впереди
народа, порабощенного иноземцами.
Безмолвно и безропотно переносит он двойной гнет:
и своей собственной судьбы, и горькой доли своего народа,
в страданиях которого повинен его несчастный отец —
Георгий Лаша.
—
За что ты обрек нас на эти муки? Сколько крови
должны мы пролить, сколько лишений перенести, чтобы
вернуть себе свободу, а Грузии — былое могущество! —
взывают к Георгию обездоленные потомки.
У царя сжалось сердце от боли, и он зарыдал, как ре¬
бенок.
Ему хотелось крикнуть так громко, чтоб его действи¬
тельно услышали будущие поколения:
—
Не я повинен в этом! Не только в управлении стра¬
ной, но даже в собственной судьбе не волен был я! Я был
еще более несчастен, чем вы. Мои вельможи отняли у