Страница 83 из 197
Гагели, а центр был поручен самому царю.
324
Подобно черной туче внезапно двинулась с края гори¬
зонта монгольская конница.
Подскакав ближе, татары отпустили поводья и об¬
рушили град стрел на несущихся им навстречу
грузин.
Монгольские всадники неслись, как камни, пущенные
из пращи, и на всем скаку пускали стрелу за стрелой,
испуская дикие крики.
—
Кху-кху! Урра! Урра! — гремело, словно гром.
Эти крики, конский топот и свист стрел сеяли ужас
и смятение.
Ряды монгольской конницы ворвались в строй грузин,
как горная река врывается в долину с кручи.
Но вот дождь стрел стал' ослабевать, его сменил звон
мечей и щитов.
Грузины рубились яростно, ослепительно сверкали ме¬
чи. Душераздирающие* стоны раненых, ржание коней
оглашали окрестность.
Долго длилась жестокая битва. Всадники, под кото¬
рыми падали кони, продолжали драться пешими, живые
снимали оружие с убитых. Лужи крови там и сям алели
на белом снегу.
Монголы стали медленно отступать и внезапно ото¬
рвались от грузин. Всадники повернулись спиной к
325
грузинскому строю и, ударяя коней пятками, припав
к седлам, обратились в бегство.
—
Бей их! — крикнул Георгий, и грузины погнались
за неприятелем с громкими криками «ваша!», «ваша!».
Монголы бегут, бегут... Остановятся на миг, повернут¬
ся внезапно лицом к преследователям, выпустят меткие
стрелы и снова скачут во всю прыть по снежному полю.
Грузинам трудно остановить на скользком снегу подкован¬
ных коней, и они мчатся прямо на вражьи стрелы.
Долго скакали так монголы и их преследователи.
Справа, на краю долины, раскинулась роща столетних
дубов.
Увлеченные погоней грузины не заметили, как с тыла
ударили по ним свежие отряды монгольских всадников,
укрывшихся за толстыми дубами. Новым отрядом коман¬
довал сам Джебе-ноион.
От неожиданности грузины растерялись. Вырвавшиеся
вперед так и не сумели повернуть коней обратно, а мон¬
голы внезапно повернулись и бросились на преследова¬
телей.
Грузины очутились между двух огней.
Лаша погнался за всадником, сидевшим на богато
убранном коне. Тот внезапно повернул копя прямо ка ца¬
ря. Георгий не смог удержать своего скакуна на скользком
снегу — и перед ним вырос одноглазый исполин с зане¬
сенным копьем в руке.
Боже, как он походил на Лухуми Мигриаули!
Царь, ошеломленный, замер иа миг.
Одноглазый Субудай-багатур издал гортанный крик
и направил свое копье прямо в грудь Лаше.
Лицо Лухуми, освещенное довольной улыбкой, про¬
неслось перед глазами царя, и Лаша свалился с коня,
взвившегося под ним на дыбы.
Грузины упрямо бились с врагом, напиравшим с двух
сторон. Но силы их истощались.
—
Царя убили! — облетела войска страшная весть,
и сразу сломался строй, смятение охватило всех, и воины
заметались в беспорядке, перестали обращать внимание
на призывы военачальников. Только кучки отдельных
смельчаков все еще дрались, сбившись вокруг своих
предводителей.
826
Ахалцихели бился, как лев, рубил направо и налево,
когда услышал за собой шум и конский топот. Мимо него
промчались бегущие в панике герои Оротского и Керчуль-
ского сражений, бывшие его соратники.
В голове пронеслось воспоминание о том, как была
взята Оротская крепость, когда Лухуми Мигриаули за¬
ставил дрогнувший отряд воинов повернуть обратно и за¬
нял крепость внезапным приступом.
В ушах раздался голос старого Пховца: «Эта стрела
поразила не только сердце Мигриаули, а сердце самой
Грузии, ибо сила Грузии в народе, в таких людях, как
Лухуми...»
И тут в спину Ахалцихели впилась стрела, он пошат¬
нулся, едва удержавшись в седле. Сквозь туман мерк¬
нущего сознания Шалва еще видел, как дрогнуло и пало
гордое знамя Горгасала и Давида.
Слева от себя он увидел бегущего с поля сражения
Мхаргрдзели со сломанным мечом в руке, окровавленного
и растерянного.
В глазах у Шалвы потемнело, и он замертво свалился
с коня.
Выйдя из окружения царских войск, Карума Наски¬
дашвили со своим небольшим отрядом некоторое время
укрывался в лесу. С наступлением зимы, когда лес
обнажился, он стал ненадежным убежищем, и Карума,
посоветовавшись с друзьями, решил податься в чужие
края.
Трудно было обездоленным, выброшенным из привыч¬
ной колеи крестьянам решиться на это. Покинуть родную
землю, с которой навсегда связаны и радость и горе, и
идти на чужбину, просить хлеба и убежища у иноземцев!..
Но другого выхода не было.
Медленно и понуро шли мятежники к югу. Время от
времени до них доходили слухи о вторжении монголов
в Грузию.
Когда отряд Карумы стал спускаться в долину Куры,
взорам разбойников представилась страшная картина по¬
ля битвы. Навстречу двигалась беспорядочная толпа бег¬
лецов. Из расспросов Карума узнал о поражении грузин,
о
неодолимой силе монголов.
—
Родина в смертельной опасности!.. А мы уходим!
327
Лучше умереть со своими, за свою отчизну, чем обивать
чужие пороги! — зашумели мятежники.
В это время мимо них проскакала группа всадников.
В их предводителе Карума узнал эретского эристави. Он
спасался бегством, окруженный горсткой воинов.
—
Ах ты, подлый трус! — наскочил на него Карума.—
Ты грозен против вдов и сирот да безоружных крестьян!
Назад, собака, не то прикончу на месте!
Эристави бессмысленно поглядел на Каруму, стояв¬
шего перед ним с обнаженным мечом, и покорно повернул
коня обратно; вслед за ним и отряд Карумы ринулся в
жестокую сечу.
Царь был в доспехах простого воина, и потому Субу¬
дай и его военачальники, занятые преследованием отсту¬
пающих, не обратили внимания на сбитого с коня Лашу.
Первым спохватился Турман Торели, до этого не упус¬
кавший царя из виду. Он выбрался из гущи схватки и по¬
скакал к тому участку, на котором уже не было ни мон¬
гольских, ни грузинских войск. С громким ржанием кру¬
жился па месте конь Лаши. Торели спешился и опустился
на колени перед истекающим кровью царем. Сорвав с себя
рубаху, он стал перевязывать ему раны.
—
Воды!—простонал Георгий, не открывая глаз.
—
Сейчас, сейчас! — шептал Торели, продолжая то¬
ропливо накладывать повязку.
Царь узнал его по голосу, приоткрыл глаза.
—
Спой мне, Турман! Последний раз спой мне что-
нибудь! — чуть слышно попросил он, едва приподнимая
слабеющие руки.
Руки Торели встретились с холодными пальцами царя.
Слезы хлынули из его глаз.
Тихим печальным голосом стал он напевать любимую
песню Лаши:
Ты думаешь, то свет горит?
То лишь виденье, лишь обман.
Мир ныне в сумерки одет,
Весь мир покрыл густой туман.
И жизнь, как птица, улетит,
Ища далеких теплых стран,
А там, где прежде жили мы,
Из пепла вырастет бурьян...
328
Тяжкий стон вырвался из груди Лаши. Торели пере¬
стал петь, пристально вгляделся в перекошенное от боли
лицо царя.
—
Слышишь, Турман? — зашептал он пересохшими
губами.— Она зовет меня!.. Лилэ меня зовет: «Лаша-а!..
Лашарела!..» Ты слышишь?..
И тот, кто очень долго шел,
Смотри,— прошел короткий путь,
Тьма свет погубит, розу — червь,
А раны скорби — мужа грудь.
Знай — незаметно смерть придет,
Отнимет меч твой — не забудь.
Что предок твой из мира взял?
А ты — возьмешь ли что-нибудь?
Плакал Турман или пел, царь больше не слышал его.
—
Лаша... Лашарела...