Лашарела. Долгая ночь

плакала. Стоило ей задремать, как царевич или Лаша

являлись ей во сне, и ей было страшно пробуждаться по¬

сле блаженных видений. Молитвы и посты не утешали ее,

а лишь усиливали ее страдания.

Игуменья зорко следила за Лилэ. Она не только не

смягчала для нее суровых монастырских правил, а напро¬

тив, налагала на ее слабые плечи все более тяжелое бре¬

мя. Нескончаемые посты и молитвы, тоска и бессонные

ночи изнуряли Лилэ, она таяла на глазах.

Наконец Лилэ почувствовала, что силы ее истощились,

что твердость духа покинула ее. Ей стало невмоготу про¬

тивиться мольбам любимого, и достаточно было лишь

толчка, чтобы она вновь потянулась к радостям земной

жизни.

Прошел месяц. Царь почти потерял надежду, не верил

больше обещаниям верного слуги, и Эгарслан решил при¬

бегнуть к крайним мерам. Без ведохча царя он прекратил

посылку его писем к Лилэ и, узнав, какое смятение это

вызвало в ее душе, сообщил тайком через подкупленную

монахиню, что царь не выдержал разлуки с нею, заболел

и слег.

Это известие повергло Лилэ в отчаяние. Она решила,

что ей не хватило твердости и веры, что она мало моли¬

лась за сына и Лашу.

Она стала еще горячей молиться, наложила на себя

еще более строгий пост, бледнела и худела с каждым днем.

Спустя несколько дней приставленная Эгарсланом мо¬

нахиня со скорбным видом и слезами на глазах сообщи¬

ла ей:

—

Я пожалела тебя и не сказала сразу — заболел не

царь, а маленький царевич. Жизнь его в опасности.

Теперь никакие поклоны и молитвы не могли успоко¬

ить Лилэ, она теряла рассудок. Если бы была какая-ни¬

будь возможность, она сбежала бы из монастыря, не раз¬

думывая.

Лилэ стала спрашивать совета у монашки, как бы уй¬

ти из монастыря хоть на одну ночь, проведать больного

сына.

272

Старуха тут же принесла Лилэ одежду и предложила

выбраться из монастыря переодетой. На деньги Эгарсла¬

на она подкупила привратников.

В тоске по Лилэ царь дни и ночи бродил в ущелье Ара¬

гви, расспрашивая паломников о монастырских делах.

Дело шло к вечеру. Ушедший в свои грустные мысли

Георгий медленно возвращался верхом в город. Он и не

заметил, как чуть было не наехал на ватагу кутил, рас¬

севшихся на самом берегу Арагви.

Среди них был Кундза — Колода, главарь воровской

шайки. Еще издали узнав царя, он бросился на землю

прямо перед его конем и униженно стал просить Георгия

разделить с ними хлеб-соль.

Чтобы рассеять тоску, царь не прочь был выпить. Не

долго заставив себя упрашивать, он спешился и подсел к

пирующим. Хорошо одетые грабители показались ему

обычными путниками.

Царю поднесли большую чашу, за ней следующую, он

жадно пил и вскоре захмелел.

Окружившие его головорезы обнимали его, целовали,

клялись в вечной преданности и дружбе и подносили всо

новые чаши.

Царь уже неспособен был что-либо соображать, он

свалился и заснул тут же.

Разбойники только собирались обчистить его, как

вдруг услышали конский топот.

Царя разыскивали слуги, встревожеппые его долпш

отсутствием. Грабители бросили спящего царя и пошли

вверх по реке. Шли они долго.

Небо подернулось предрассветной белизной. Вдруг во¬

ры заметили идущую им навстречу женщину, с головой

укутанную в черпый плат.

Женщина, избегая встречи с пьяной ватагой, попыта¬

лась свернуть с дороги, но податься было некуда.

Вся съежившись, она отступила в кусты, надеясь, что

в предрассветном сумраке ее не заметят.

Кундза дал знак своим парням, и те тотчас окружили

несчастную.

—

А ну-ка, покажись, красотка! — осклабился Кунд¬

за и сдернул с нее накидку.

273

Красота женщины поразила его. Он схватил ее, пыта¬

ясь обнять.

Женщина отчаянно отбивалась, но распаленный Кунд¬

за не отступал.

Не видя иного выхода, женщина закричала:

—

Отойди, несчастный!.. Я — царица! Жена царя... Он

велит повесить вас всех!..

Но Кундза не слышал ничего.

—

Вот и хорошо! Подружились с царем, а теперь и с

его женой слюбимся! — захохотали остальные.

—

Давай, Колода, не плошай! Коли она царица, то мы

хоть раз будем царями! — подзадоривали разбойники сво¬

его главаря.

Кундза яростно стиснул Лилэ своими волосатыми ру¬

чищами. Тут Лилэ впилась ему в плечо зубами.

Кундза скорчился от боли и разжал объятия. Лилэ в

один миг оказалась у обрыва и, не раздумывая, кинулась

с высокой скалы в реку.

На рассвете Лашу разбудил взволнованный гул голо¬

сов.

Еще не опомнившись после вчерашней попойки, он

встал и направился к реке, чтобы разузнать, в чем дело,

а заодно и освежиться холодной водой.

Рыбаки нашли в реке труп, вытащили на берег и те¬

перь суетились вокруг утопленницы.

Царю уже при первом взгляде на нее почему-то стало

страшно, он хотел повернуть обратно, но ноги против во¬

ли несли его вперед.

Он не сразу узнал худую, остриженную женщину, но

не мог отвести глаз от ее лица.

Вдруг в глазах у него потемнело.

—

Лилэ! — вскричал он и без чувств рухнул наземь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

...Ты в земле лежишь,

Я по земле хожу...

Из грузинского городского

фольклора

Лилэ похоронили на старом городском кладбище, ря¬

дом с бедными горожанами.

Никто из придворных даже не заикнулся о том, чтобы

похоронить ее в Гелатской усыпальнице грузинских ца¬

рей. И сам Лаша не стал настаивать на погребении Лилэ

рядом с царицами из рода Багратидов. При жизни его

любимая не была удостоена царских почестей, и не все ли

равно, какую честь окажут ей теперь?

С кладбища Лаша возвращался конченым человеком.

С землисто-серым лицом, согбенный, шел он во дворец,

словно старец, которому опостылела жизнь. Он и сам не

знал, куда и зачем идет. Только что он предал земле

свою самую большую радость и теперь брел ко дворцу, с

трудом волоча ноги.

Всего какой-нибудь месяц назад горожане заполняли

улицы и крыши домов, когда он гордо и беззаботно проез¬

жал на своем гнедом скакуне, убранном золотом и драго¬

ценными камнями, и радостно было глядеть на его юность,

красоту и блестящее одеяние, когда он с беспечальной

улыбкой смотрел на шумную столицу, встречавшую сво¬

его царя.

Народ, привыкший видеть Георгия, когда он, радост¬

ный, возвращался с удачной охоты или веселого пира, те¬

перь с жалостью и сочувствием взирал на подавленного,

разбитого горем человека, равнодушно бредущего мимо

любопытных глаз. И когда перед ним распахнулись воро¬

та дворца и стража, расступившись и низко склонясь, про¬

пустила царя, Лаша, точно выйдя из небытия, осмотрел¬

ся по сторонам и с удивлением спросил себя, что; его при¬

вело сюда.

275

Оп скорбно обернулся назад, на пройденный тяжкий

путь, и снова бессмысленно пошел вперед, глухой ко все¬

му, раздавленный огромным горем, навалившимся на него.

К вечеру он вышел к поминальной трапезе и с жадно¬

стью набросился на еду. Когда встал из-за стола, ужас¬

нулся, как он мог так жадно есть, рвать руками мясо, ло¬

мать хлеб...

Не раздеваясь, он свалился на кровать и сразу же

уснул мертвым сном.

А поздно ночью ему послышался голос Лилэ:

—

Лаша... Лашарела!..

Он вскочил как безумный, озираясь вокруг, подошел

к пустой кровати Лилэ, медленно опустился иа колени и

припал к постели лицом.

Он плакал.

Откуда-то издалека доносилось пение. Или это нз стра¬

дающего сердца Лаши поднималась песнь, и на крыльях