Страница 63 из 197
согласие.
—
Церковь не может дать развода для того, чтобы
освятить прелюбодеяние,— чуть слышно проговорил Пхо¬
вец, покачал головой и, удержав вздох, просто, на мир¬
ском языке, обратился к царю: — И надо же было тебе, не¬
счастному, полюбить жену слуги твоего!
—
Разве любовь умеет рассуждать! Разве не ты сам
245
говорил мне, что слепы глаза влюбленных и глухи их
уши?
—
И простому человеку негоже поступать так, как по¬
ступил ты. А ты царь и отец всем нам, ты не волен сле¬
довать за своим сердцем и желаниями...
—
Верно, я царь, но я такой же человек, как и все, и
желания сердца моего подобны желаниям всех людей.
—
Царь не смеет поступать необдуманно, за ним идет
вся страна, и он должен выбирать только правильный
путь...
—
Но чем же тогда царь возвышен над другими, если
те, кто ниже его, имеют право поступать так, как велит
им сердце?
—
Цари не принадлежат себе. Государь — отец и слу¬
га парода. Он до последних дней своих должен печься
о благосостоянии отечества, пренебрегая своими желания¬
ми, обуздывая свои страсти. Когда государь поступает
иначе, смута и волнения охватывают страну, и он не смо¬
жет успокоить ее, ибо волнения и смута посеяны им
самим.
Лаша молчал.
—
А разве ты не дурно поступил со своим верным
слугой Лухуми? — неожиданно спросил Пховец.
—
Дурно, отец! — ответил Лаша.
—
Если ты желаешь, чтобы при твоем дворе и в твоем
царстве был мир, отдай жену мужу ее.
Лилэ подняла голову и испуганно посмотрела на Пхов-
ца, потом перевела взгляд на Лашу.
—
Я не в силах расстаться с моей возлюбленной супру¬
гой, с матерью моего сына,— решительно молвил царь,
обнял Лилэ за плечи и привлек к себе.
Пховец бросил испытующий взгляд на них. Вот чета,
пребывающая в постояннолг страхе быть разлученной. Оба
они юны и прекрасны, они словно созданы друг для друга.
Но их свел грех,— подумал он и отвел глаза.
—
Я бы давно расстался с ней, если бы мог...— доба¬
вил царь и, как ребенка, прижал к груди дрожащую
Лилэ.
—
Без жертв, государь, не бывает любви — ни к жен¬
щине, ни к богу, ни к высокому делу. Ты должен или по¬
жертвовать престолом ради любви и благочестиво служить
только велеиию своего сердца, или отказаться от любви
во имя служения своему народу.
246
—
Но как я могу поступиться тем или этим?— грустно
покачал головой Георгий.
—
Тогда в Грузии не утихнет смута, против тебя вста¬
нут князья, и народ отвернется от трона, не захочет иметь
тебя царем.
—
Что же, пусть поступают, как хотят, если не же¬
лают считаться с единственным и заветным желанием ца¬
ря, помазанника божия!
—
Это твое последнее слово? — мрачно спросил Пхо¬
вец.
—
Последнее, но не первое, ибо многие визири, князья
к вельможи приходили ко мне. И католикос и епископы
требовали от меня того же. Думаю, что и ты, учитель,
прислан ко мне с тем же от вельмож Грузии.
—
Послан я не вельможами, а самим народом. Меня
прислали пховцы, жители наших гор, слуги Лашарской
святыни, соплеменники твоего бывшего телохранителя
Мигриаули. Если ты не вернешь ему жену, все горцы
отступятся от престола твоего и будут бороться вместе с
Лухуми.
Лаша, подумав, решительно поднял голову.
—
И тогда я не расстанусь с Лнлэ, если даже против
меня восстанут все семь владетельных княжеств Грузии,
чтобы свергнуть меня с престола.
—
Тогда и меня, твоего наставника, считай врагом
своим! Я буду бороться против тебя мечом и словом
вместе с народом моим...
—
Поступай, как знаешь...— спокойно ответил Лаша
Чалхии, гневно глядевшему ему в глаза.
—
Ответишь перед богом, когда обрушится па тебя и
на сына твоего беда, как на сына Давидова! — Старик,
взяв свою котомку и посох, не оглядываясь назад, широ¬
ким шагом вышел из царских покоев.
Возбужденный Чалхия шел быстро и решительно. Но
постепенно он зашагал медленнее, гнев его стихал, к нему
возвращалось присущее ему спокойствие.
Он стал восстанавливать в памяти беседу с царем во
всех подробностях. На миг он сам себе показался неве¬
жественным, грубым аскетом, никогда никого не любив¬
шим и ничего не ведающим о чистом, возвышенном союзе
двух существ.
Сердцем он хотел даже оправдать своего воспитанника
и обвинить себя. Ведь это он обучал Лашу в отрочестве
247
свободе суждений, рассказывал о божественном происхож¬
дении земной любви, о вечном влечении друг к другу род¬
ственных душ, о любви всемогущей и непреложной, как
жизнь и смерть*
Шел Чалхия и думал, что у него не достаточно ни фи¬
зических, ни духовных сил бороться против царя, охва¬
ченного столь великой любовью.
Спускалась ночь. Цервая мысль Лилэ, объятой стра¬
хом после проклятий старика, его притчи и упоминания
о божьей каре, была о сыне.
Мальчика тотчас привели к ней. Она схватила его на
руки и прижалась к нему: щечка ребенка показалась ей
горячем.
—
Ничего, ничего! Набегался царевич, разгорячил¬
ся,— успокоили ее няньки и мамки.
Они увели мальчика спать.
Царь не говорил Лилэ о решении, принятом дарбази,
но она и без него знала обо всем.
После встречи с Чалхией она еще яснее видела опас¬
ность, подстерегавшую ее счастье. Тревога за будущее и
за судьбу сына, наследника престола, росла в ее душе.
Пропасть между царем и князьями казалась ей теперь
еще глубже. А отныне возникла пропасть не только между
царем и вельможами, но между ним и народом. И про¬
пасть эта грозила поглотить не только счастье царя, но
угрожала гибелью всей стране.
Лилэ лежала, не смыкая глаз, и думала, как спасти
сына и царя. Она решила было открыть свое происхожде¬
ние, поскольку дарбази был против женитьбы царя на про¬
столюдинке. Но, задумавшись, она отвергла это решение.
Ведь она последний отпрыск рода, враждовавшего с царя¬
ми. Всех родичей ее обвинили в измене. Царские вельмо¬
жи сами расправились с ее дядьями и двоюродными брать¬
ями. Владения и все имущество рода Лилэ они поделили
между собой. Могли ли они примириться с тем, что она,
дочь мятежного эристави, станет царицей Грузии и сын
ее наследует престол.
Теперь уже Лилэ проклинала царский двор со всеми
вельможами и визирями! Сколько горя и унижений пере¬
несла она в этом дворце, столь любимом Багратидами! На¬
сколько счастливее могла бы она жить вдали от него!
248
Теперь она с радостью отдала бы золотой трон царицы за
крестьянскую треногую скамью. Ей хотелось уйти подаль¬
ше от двора, средоточия вражды между родовитыми князь¬
ями, от гнезда сплетен и зависти; не чувствовать надмен¬
ного взгляда царевны Русудан, высокомерия ее прибли¬
женных; скрыться подальше от ех злословия.
Лилэ вспомнила о своей прежней жизни. Чего недоста¬
вало ей в доме Лухуми? Разве не завидна была ее участь?
Но сердце человеческое и впрямь сосуд бездонный. Она
не захотела жить спокойной безмятежной жизнью жены
воина, награжденного царской милостью, кинулась в во¬
доворот нескончаемых треволнений.
Разве Лухуми был плохим мужем? У него были и сла¬
ва, и богатство, и мужество. Как беззаветно он любил
ее! Все, кто жил в доме Мигриаули, обожали ее, преду¬
преждали каждое ее желание! А ей зачем-то понадобился
царский дворец и трон царицы, которым ее все попрека¬
ют... Лилэ вспомнила свою несчастную многострадальную