Страница 62 из 197
третьего не дано.
Лаше не с кем было поделиться своими мыслями и за¬
ботами, не' у кого спросить совета, и от этого еще тяжелее
становилось на душе.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
К воротам дворца подошел старик в овчинном тулупе.
За спиной котомка, в руках посох. Под тулупом — пхов-
ская вышитая рубаха. Он весь был покрыт серой дорож¬
ной пылью. Седые волосы ниспадали на плечи, борода за¬
крывала грудь. Старик с трудом волочил ноги, согнув¬
шись в три погибели, он опирался на посох и часто отды¬
хал.
Остановившись у ворот, старец присел на камень, он
тяжело дышал.
—
Тебе что, дед? — приблизился к нему стражник.
—
Царя жду...— коротко ответил старик.
—
Царя нет во дворце, и сегодня он не будет оделять
нищих.
—
Я не за милостыней. Я пришел судить царя,— от¬
ветил старик и поднял сверкающие огнем глаза на изум¬
ленного неожиданным ответом стражника.
Стражник отошел. Он направился к начальнику двор¬
цовой стражи и передал ему слова чудного старца. На¬
чальник подошел к старику.
—
Ты что, дед, царя бранишь? Разве не знаешь, что
за оскорбление государя наказывают всякого на земле
грузинской?
—
Я пришел не царя бранить, а судить воспитанника
своего,— спокойно ответил старик, берясь за посох.
Стражники не удивились словам старика: странствую¬
щие дервиши и монахи обычно называли себя отцами и
наставниками царей и всего народа и брались судить не
только царей, но и всех потомков Адама на земле.
—
Отойди от ворот. Нельзя сидеть вблизи дворца! —
приказал начальник стражи.
Старик встал, опираясь на посох, и отошел от ворот,
сел прямо на землю, отпил воды из кувшина, извлек из
котомки краюху хлеба и неспешно принялся за еду.
Три раза сменилась стража у ворот дворца. Старик
сидел на том же месте и всем давал один и тот же ответ:
242
—
Не за милостыней пришел я, а пришел судить царя,
воспитанника моего.
Наконец слова эти дошли до слуха Георгия, и он по¬
желал выслушать странного пришельца.
Царь вышел из ворот дворца вместе с Лилэ, впереди
бежал маленький Давид.
Старик окинул взглядом царя и его немногочисленную
свиту. Полузакрытые в дремоте глаза его вдруг странно
засверкали, когда он увидел Лилэ. Минуту он с восхище¬
нием смотрел на нее. Им чуть было не овладело раская¬
ние: зачем он пришел обличать царя? Он готов был схва¬
тить свою котомку и бежать отсюда.
Но, видимо преодолев сомнения, он отвел глаза от
красавицы, нахмурился и, склонив голову, ожидал при¬
ближения Лаши.
—
Благослови, отец,
царевича, благослови! — обрати¬
лась к нему Лилэ, и голос ее
прозвучал в ушах старца,
как пение сказочной сирены.
Словно покрытый золой, чуть
тлевший жаром уголек
вспыхнул в душе старика от
звука этого голоса, и он не¬
вольно размяк.
—
Да благославит бог
царевича, да пошлет ему здо¬
ровье и силу! — бодрым голо¬
сом проговорил старик и пе¬
рекрестил мальчика, с удив¬
лением взиравшего на него.
Голос старика показался
царю знакомым. Под тулу¬
пом он разглядел пховскую
рубаху. Но все же он не узна¬
вал странника.
—
Так ты говоришь, что
пришел судить меня? Разве
ты мой наставник? — спросил
Георгий и ближе подошел к
старику.
—
Время изменило мое
лицо, но душа моя осталась
прежней. Я узнаю лик твой,
но не узнаю души! — сурово
произнес старик.
—
Чалхия... Чалхия Пховец! — прошептал Лаша, и
радостная улыбка тронула его печальное лицо.
—
Узнал меня... Да, я Чалхия Пховец, твой старый на¬
ставник. Но я не узнаю своего питомца Лашу. Он скло¬
нился ко злу, и я хочу говорить с ним. Хочу говорить и
с матерью сына твоего, рассудить дела твои,— сказал
Пховец.
—
Входи, отец, поведем беседу в покоях...— Лаща по¬
чтительно пропустил вперед старика в засаленном тулупе
с дорожным посохом в руках.— Ты очень изменился, учи¬
тель, старость рано наложила свою печать на тебя! —
первым нарушил молчание Лаша, когда они вместе с Ли¬
лэ уединились в малом зале.
—
Распадается плоть наша, но дух, творящий добро,
остается в веках нетленным и юным. Блажен тот, кто пе¬
чется о бессмертии души... Но ты отверг служение духу,
покорился плоти, предался вину и бесчинству, ты алчешь
нечистых наслаждений, из-за них лишился разума.
Пховец повысил голос и вскочил с места, глаза его ме¬
тали гневные искры. Он ястребом кружил вокруг обомлев¬
ших Лилэ и Лаши.
—
В чем же грех мой, учитель? Я не изменился, но ви¬
жу, что очень изменился ты, ибо в юности моей, когда я
был твоим питомцем, ты обучал меня иному...— неуве¬
ренно проговорил Лаша.
—
Мало внимать речам наставника, следует вникать
в их смысл! Я говорю с тобой как с мужем государствен¬
ным: ты закрыл уши свои для мудрых речей. Так слушай
же притчу и дай мне такой же правдивый ответ, какой
дал царь Давид пророку Нафану.
В одном городе были два человека, один богатый, а
другой бедный. У богатого было очень много мелкого и
крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки,
которую растил он и холил наравне с детьми своими, вме¬
сте кормил их, вместе поил. И пришел к богатому челове¬
ку странник.
Богатый пожалел заколоть овцу или вола из стада сво¬
его гостю на обед, а отобрал у бедняка овцу.
Чалхия умолк и пристально поглядел на царя.
—
Суди, государь, чего заслуживает богач, так посту¬
пивший? — спросил он.
—
Поистине достоин смерти человек, поступивший по¬
добным образом,— в справедливом возмущении произнес
244
царь.— Он должен в семикратном размере возместить
стоимость овцы бедняку.
—
Но ведь ты сам и есть богач, так поступивший! —
раскрыл смысл притчи Пховец.— Ты отнял венчанную
жену у своего слуги Лухуми, а потом еще бросил его в
темницу и таким образом совершил зло.
Царь растерянно глядел на Чалхию.
—
Ты не убоялся бога,— продолжал Пховец,— а он
накажет тебя, как царя Давида: ведь он ниспослал кару
на дом его, отнял у него жену и умертвил сына.
—
Не дай господи! — вскричала Лилэ и бросилась в
ноги старику.— Пусть господь наказывает нас обоих за
грехи наши, а лучше — одну меня, ибо я согрешила боль¬
ше всех... Только помолись, пастырь, владыке нашему,
чтобы миновала кара нашего первенца, нашего безгрешно¬
го агнца, чтобы не коснулась царевича десница караю¬
щая...— обливаясь слезами, молила Лилэ, обнимая запы¬
ленные ноги непреклонного старца, воздевая к нему дро¬
жащие руки.
—
Разве ты не учил меня, наставник, во времена моей
юности, что любовь возвышает? — обратился царь к Чал¬
хии.
Пховец смутился, он не находил ответа на упрек Ла¬
ши. Поднявшись, он помог встать Лилэ, прошелся по залу
и лишь потом поднял глаза па Лашу.
—
Я учил тебя чистой любви, ставил тебе в пример
возвышенный союз душ, а не прелюбодеяние и грех,— на¬
чал он.
—
Моя любовь к Лилэ не прелюбодеяние,— прервал
его царь.— Это любовь чистая, влечение родственных
душ, стремящихся вновь слиться воедиио, как говорил
мне ты, учитель!
—
Но ведь эта женщина — жена другого, а для тебя
всего лишь наложница! — сурово сказал Пховец.
—Нет, учитель, она жена моя на веки вечные: я бы
обвенчался с ней, если бы католикос и визири дали свое