Страница 50 из 197
Она заметалась в постели. Потом с трудом поднялась.
Босая, в одной рубашке, шатаясь, добралась до порога,
собрала последние силы и закричала в ночную темноту:
—
Лилэ-э! Лилэ-э!..
Голова у нее закружилась, в глазах потемнело. Она
рухнула иа пол.
До Лилэ, сидящей на богато убранном коне, донесся
крик свекрови. Она сжалилась над несчастной и на мину¬
ту придержала коня у соседских ворот.
—
Асинет, милая, прошу тебя, присмотри за моей
свекровью. Мне нужно съездить тут неподалеку, узнать
о муже... Оказывается, с войны вернулся один человек...
Он был вместе с Лухуми...— торопливо говорила Лилэ.
Не дав прийти в себя изумленной соседке, она супула ей
в руку деньги, огрела плетью коня и помчалась вслед за
всадниками, уехавшими вперед.
Во дворце никто не удивился появлению Лилэ. Лаша
и раньше приводил к себе красавиц. Неделями, а то и ме¬
сяцами жили они во дворце, а когда надоедали ему, он от¬
правлял их обратно. Правда, о новой возлюбленной Геор¬
гия говорили, что такой красавицы до сих пор не бывало
в царских палатах.
Слухи эти в тот же день дошли до Русудан. Она вбе¬
жала в покои брата и, даже не поздоровавшись как сле¬
дует с ним, стала рассматривать незнакомку с ног до голо¬
вы. Лаше хотелось, чтобы Лилэ понравилась Русудан,
и он с волнением ждал, что она скажет.
—
Ну, что? — спросил ои ее, когда они остались одни.
—
Красива... Даже слишком красива, да только...—
И Русудан замялась.
—
Что только? — нетерпеливо спросил царь.
—
Только и она тебе скоро надоест,— с грустным
упреком ответила Русудан.
196
—
Нет, не надоест, Русудан, никогда не надоест,—
уверенно проговорил Лаша.
—
Посмотрим, посмотрим. — Русудан выбежала из
царских покоев так же стремительно, как и вбежала туда.
Георгий облачил свою возлюбленную в царские одеж¬
ды. Только короной не мог увенчать он ее, а в остальном
сделал настоящей царицей. Он не расставался с Лилэ ни
днем, ни ночью, дошел до того, что во время приемов са¬
жал ее рядом с собой на трон, вынуждая иноземных пос¬
лов оказывать ей царские почести.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Первое большое сражение по пути в Нахичеван про¬
изошло под Ороти. Осадой крепости руководил Библа
Гуркели. Начальником отряда, который должен был на¬
пасть на наиболее защищенную часть крепости, он назна¬
чил Лухуми Мигриаули. А сам, стоя на возвышенности,
неподалеку от места боя, следил за бешеным натиском
воинов Мигриаули. С крепости на грузин градом сыпались
стрелы. Можно было не сомневаться, что безрассудно
храбрый предводитель идущего на приступ отряда не
дрогнет перед лицом смерти.
Однако случилось нечто совершенно неожиданное:
защитники крепости заметили на возвышенности воена¬
чальника и все свои стрелы обратили против него. Гурке¬
ли получил тяжелое ранение.
Отчаянная схватка завязалась у самых ворот крепос¬
ти. Атакующие дрогнули и смешались. Вот-вот отхлынут
они вспять... Но тут Мигриаули, словно ястреб, налетел
на свою дружину с тыла, отрезал ей путь к отступлению
и повел воинов на новый приступ. В это самое время
Шалва Ахалцихели подбросил свежие силы наступаю¬
щим, решительно напал на врага с другой стороны кре¬
пости, и грузины, нажав одновременно с нескольких сто¬
рон, опрокинули защитников.
Первым в Ороти ворвался Лухуми Мигриаули. Он взял
в плен начальника крепости и доставил его Ахалцихели.
Грузины разрушили Оротскую крепость, перебили ее
защитников. Лишь горстке воинов намеренно дали воз¬
можность отступить и уйти из окружения, чтобы они до¬
несли до Нахичевана весть о страшном разгроме.
Ахалцихели оставил в Ороти на излечение раненого
Гуркели, а сам во главе войска пошел на Нахичеван.
Оставшиеся в живых защитники Ороти принесли туда
весть о жестокой расправе, чинимой войсками Ахалцихели
над побежденными, посеяли панику.
198
Имя Шалвы Ахалцихели, военачальника грузинского
войска, как и имена Захарии и Иванэ Мхаргрдзели, было
достаточно известно. В свое время он участвовал во взя¬
тии Нахичевана и разрушил не одну крепость к югу от
него.
После первого же натиска перепуганный эмир нахиче¬
ванский счел сопротивление излишним, заявил о своей
покорности и обещал по-прежнему платить дань Грузии.
Ахалцихели продиктовал условия сдачи и получил клю¬
чи от крепости. Однако грузинское войско для окончатель¬
ного подсчета добычи должно было остаться в Нахичеваие.
Надо было отправить к царю гонца с известием об
одержанной победе. Самым подходящим для этого пору¬
чения Ахалцихели счел Лухуми Мигриаули.
Шалва давно приглядывался к Лухуми. Ему нрави¬
лись и самоотверженная храбрость, и преданность царю
этого богатыря. В походе Мигриаули показал себя смелый
и отважным воином, и лучшего вестника победы Шалва
выбрать не мог. Щедро одарив Лухуми, Ахалцихели велел
ему взять лучших коней и с небольшим отрядом скакать
в Тбилиси, чтобы сообщить царю радостное известие.
С того дня, как Лилэ поселилась во дворце, жизнь Ла¬
ши озарилась новым светом, уподобилась безоблачному
летнему небу. Любовь их была словно слияние солнца с
луной, день оспаривал у ночи честь развлекать и радовать
влюбленных, не устававших глядеть друг на друга.
Ограничив свой мир любовью, они отрешились от вся¬
ких забот.
Только теперь ощутила Лилэ жизнь как благословен¬
ный дар. Она словно и не жила до того вовсе, не помнила
ничего из своего прошлого — ни детства, проведенного в
нужде, ни замужества,— все залил нахлынувший свет
счастья, и глаза ее закрылись для прошлого.
Лишь иногда какая-нибудь мелочь случайно напоми¬
нала ей о Лухуми. И тут же, как надоедливый призрак,
отгоняла она мысли о муже и, как выпорхнувшая из клет¬
ки птица, восторженно отдавалась своей любви.
Под крылом царственного возлюбленного притаилась
она, оберегая свое счастье. И в самом деле, чего ей было
страшиться? Стены дворца высоки, и охрана надежна. Со¬
весть не тревожила ее: соединение с любимым человеком,
199
учил ее Лаша, высшее благо, оправданное перед богом
и людьми.
Единственное, что огорчало ее и заставляло с сожале¬
нием оглядываться назад, было воспоминание о матери,
бедной Цицино. Почему не дожила она до этих дней, по¬
чему не может взглянуть на счастье дочери, на исполне¬
ние ее самых заветных мечтаний!
Трудно было сказать, кто из них более счастлив: царь
или Лилэ. Они наполняли друг друга радостью и блажен¬
ством, соперничали в ласке и нежности.
Только теперь, рядом с Лилэ, Лаша почувствовал все
преимущество своего положения, всю силу царской власти,
всю радость жизни. Беспечный по натуре, он совсем ото¬
шел от всяких дел. Лишь изредка, очнувшись от угара,
он удивлялся самому себе: как случилось, что чаша его
чувства не переполнилась, почему непрестанно тянется он
к Лилэ, без конца любуется ею.
Но ничто не могло ему помочь разобраться в себе.
И разум, и сердце, и душа, и тело с одинаковой силой
тянулись к Лилэ, искали ее близости.
Во дворце все удивлялись столь необычайной любви
царя. Давно отрешенные от жизни старцы и священнослу¬
жители, явные и тайные враги Лаши порицали его пове¬
дение и помрачение разума царя приписывали колдовским
чарам его любовницы.
—
Змей соблазнил Адама и Еву и навеки изгнал их
потомков из рая,— нашептывали мирянам монахи, давно
забывшие о радостях жизни. Грозя царю божьей карой,