Страница 49 из 197
лежит действовать.
—
Давид послал и взял ее в дом свой; и она сделалась
ого женою и родила ему сына...
Во дворец пришли добрые вести: Мхаргрдзели окон¬
чательно разгромил вторгшиеся в пределы Грузии кип¬
чакские войска. Победоносное грузинское войско с боль¬
шой добычей и множеством пленных возвращалось
в столицу.
Лаша еще был занят разделом военной добычи, как
новая беда нависла над страной — еще одна зависимая
область, Нахичеван, не наученная примером Гандзы,
отложилась от Грузии и отказалась платить дань.
В Грузии понимали, что мятеж Нахичевагта, последо¬
вавший за гандзийскими событиями, не случаен. Это бы¬
ло еще одно звено той цепи бедствий, которые обруши¬
лись на Грузинское царство.
Страны, находящиеся в зависимости от Грузии и до
сих пор верные ей, восставали одна за другой, выходили
кз повиновения и отказывались от уплаты дани. Внут-
192
ренние раздоры и ослабление царской власти в Грузии
подстрекали их к этому.
Выход из повиновения Нахичевана послужил для
Ахалцихели новым поводом для выступления протип
внешней политики Мхаргрдзели.
—
Рум готовится к нападению на Грузию, а мы, вмес¬
то того чтобы дать отпор и наказать его, заперлись у себя
дома и тратим силы на усмирение и наказание данников.
Казна пустеет, мы растрачиваем золото на бесплодные
мелкие стычки, доблестные грузинские витязи гибнут
в Гандзе и Нахичеване,— заявил на заседании дарбази
Ахалцихели, обвинив атабека в том, что именно он довел
страну до такого состояния.
Совет закончился. По предложению царя было приня¬
то решение идти в поход и проучить непокорных нахи¬
чеванцев. Руководить этим походом было поручено
Шалве Ахалцихели.
Перед выступлением войска Эгарслан долго беседовал
с Библой Гуркели, военачальником передового отряда.
Библа был, по мнению Эгарслана, наиболее надежным
из всех молодых военачальников.
После ухода Гуркели Эгарслан вызвал к себе Лухуми.
Не глядя ему в глаза, он старался как можпо более лас¬
ково говорить с преданным слугой и телохранителем
царя.
—
Двор в большом долгу перед тобой, Лухуми. Не
раз ты спасал жизнь царю, не раз доказывал свою пре¬
данность. А ныне царь не едет в поход из-за недомогания.
Но тебя, верно, влечет к ратным делам, геройским по¬
двигам. Зачем же тебе оставаться здесь, почему не пойти
вместе с товарищами? Ступай в поход, отличишься в
сражениях, верпешься со славой и добычей. Царь уверен,
что ты отличишься в походе, он хочет щедро .наградить
тебя, умножить твои владения, сделать тебя знатным
вельможей,— заключил Эгарслан, испытующе глядя на
Мигриаули.
—
Как будет угодно государю! — молвил Лухуми,
склонив голову.
В Кахети стояла осень, щедрая и обильная.
Уже созрел виноград. Во дворах слышался плеск
и бульканье воды в огромных глиняных кувшинах для
вина. Мойщики, залезая в кувшины, зарытые глубоко
7 Гр; Абашидзе
193
в землю,, напевали негромко, и голоса их доносились
словно из подземелья.
Гранатовые деревья свешивали через плетень свои
ветви, отягощенные спелыми плодами, которые уже рас¬
трескались и выставляли наружу тесные ряды алых зерен.
Перезревший инжир чуть не срывался с черешка, айва
манила своей шафрановой окраской, грецкий орех выгля¬
дывал из потрескавшейся зеленой кожуры.
Янтарем и рубином густо рдела усадьба Мигриаули. Хо¬
зяин был далеко на войне. А Кетеван не могла управиться
одна с таким большим хозяйством. У царского телохра¬
нителя, не так давно ставшего азнаури, было несколько
своих крепостных крестьян. Но Кетеван, сама вчерашняя
крепостная, никак не могла привыкнуть повелевать ими и
старалась все делать сама.
Хорошо бы, если бы Лилэ помогала. Однако невестка
не проявляла такого желания, а просить ее Кетеван не
хотелось.
В последнее время Лилэ неузнаваемо изменилась. Она
повеселела, то напевала вполголоса, то задумывалась
и улыбалась какой-то своей затаенной мысли или шепта¬
ла что-то, ничего не замечая вокруг.
Она часами сидела на балконе, облокотясь на перила,
смотрела долгим мечтательным взглядом куда-то на
запад.
Кетеван замечала, как невестка Бременами бледнела
и тайком от нее ела кислые сливы и гранаты, соленые
огурцы и капусту. Лилэ избегала Кетеван, стеснялась ее.
Но от глаз опытной свекрови разве укроешься! Кетеван
радовалась: скоро колыбель появится под их кровом
и двор наполнится голосами и смехом златоволосых
внучат.
Одно удивляло Кетеван — Лилэ совсем не вспоминала
Лухумп, тогда как о царе, о его здоровье расспрашивала
всех проезжих.
Когда Лилэ не сидела на балконе, она лежала в своей
комнате и без конца глядела на портрет Лаши, улыбалась
ему, шептала ласковые слова.
Несколько раз заставала невестку Кетеван в таком
состоянии. Ей делалось не по себе. Мрачные мысли
мелькали в голове старухи, но она не давала им овладеть
собой и в работе и хлопотах скоро забывала о них.
Однажды эристави Бакур привез Лилэ письмо. Из
194
всего этого длинного письма Лилэ прочла свекрови лишь
то место, где говорилось о том, что Лухуми идет в поход
на Нахичеван. Остальное Лилэ читала про себя, и лицо ее
пылало от радостного волнения.
Мать проливала слезы об ушедшем на войну сыне,
а жена была на седьмом небе от счастья.
Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью,
и, не понимая, что делает, она бросилась на шею к свек¬
рови, обняла ее и расцеловала.
Ошеломленная Кетеван удивленно уставилась на
невестку. Лилэ опомнилась, спрятала письмо и, запина¬
ясь, сказала: не плачьте, мама, царь защитит Лухуми
от беды, скоро сын ваш вернется домой с добычей и
славой.
Это было не первое посещение эристави Бакура. Он
и раньше несколько раз проездом заворачивал к ним, го¬
ворил втихомолку с Лилэ. После его отъезда невестка
рассказывала Кетеван, что получила вести от Лухуми, что
он здоров и невредим. Сама она усаживалась где-нибудь в
сторонке с длинным посланием в руках и читала и пере¬
читывала его с сияющим лицом.
Предчувствие чего-то дурного томило Кетеван. Это
дурное таилось в письмах, которые получала Лилэ,— так
чувствовала свекровь, но ни о чем не расспрашивала мо¬
лодую женщину.
После получения последнего письма Лилэ вовсе пре¬
образилась. Она вставала до рассвета, крутилась перед
зеркалом, принималась разбирать свои платья и потом
целыми днями просиживала на балконе, уставясь на до¬
рогу, ведущую в Тбилиси.
Только поздно ночью, когда все кругом засыпало,
когда на дороге затихало всякое движение, Лилэ входила
в свою комнату и, не раздеваясь, ложилась, точно ждала,
что ее вот-вот окликнут.
Кетеван простудилась, когда мыли давильню для вина.
Ее знобило, все суставы ломило, болела голова. Она слег¬
ла. Заслышав тяжкий стон свекрови, Лилэ на минуту за¬
бегала в комнату, подавала ей напиться или поесть и сно¬
ва устремлялась на балкон.
Как-то вечером, когда совсем стемнело, до слуха боль¬
ной донесся конский топот, и сразу вслед за ним раздался
7*
195
заливистый лай собаки. Ей послышалось, что кто-то то¬
ропливо сбежал вниз по лестнице.
—
Тихо, Курша!.. — услышала Кетеван.
—
Лилэ... Лилэ... Это ты, дочка? — позвала Кетеван,
но никто не отозвался.— Лилэ-э! Лилэ-э! — громче оклик¬
нула невестку больная.
Ответа не последовало.
Сотни ужасных мыслей пронеслись в мозгу Кетеван.