Страница 164 из 197
ступить. Может быть, его просто испытывают. Видя рас¬
014
терянность своего пленника, Несеви решил приоткрыть
тайну.
—
Могу ли я на тебя положиться? Могу ли я дове¬
рить тебе тайну первостепенной важности?
—
Мое тело и моя душа — твои, господин.
Несеви взял саблю и сам перепоясал Торели.
—
Этой ночью мы должны выполнить важное поруче¬
ние. Выполнение его я не могу доверить одним мамелюкам
султана. Ты грузин, и ты благороден. Ты дал мне слово, я
верю тебе, я знаю, что ты не изменишь. Дело тяжелое и
кровавое, но справедливое. К тому же, если мы его испол¬
ним, вся Грузия и каждый грузин в отдельности будут нам
благодарны. Помни же, что я полагаюсь на тебя.
—
Ты мне подарил жизнь, вырвал меня из когтей сул¬
тана тогда, у Гарниси. Прошло много времени, но жизнь
эта по-прежнему твоя, располагай ею как хочешь.
Несеви знал, что грузины люто ненавидят своего кара¬
теля Шереф-эль-Молка. Султанский визирь жег села, де¬
ревни, всю покоренную часть Грузии, да и самому Тбили¬
си от него досталось немало. Имя визиря упоминалось в
Грузии не иначе как с проклятиями. Его смерть будет
встречена с ликованием, и Несеви это знал. В этом был его
дополнительный расчет. Он был твердо уверен, что рука
грузина, занесенная над ! II е ре ф-э лъ-М о л к о м, пе дрогнет.
Шереф-эль-Молк проснулся не то от шума в голове,
не то от шума в своей опочивальне. Привстав и оглядев¬
шись, он увидел, что его окружает стража султана. В тот
же миг на пороге появился Мохаммед Несеви с непокры¬
той головой, вооруженный, точно воин перед сражением.
Череп его был длинен, гол и блестящ, а из-под нависших
густых бровей грозно сверкали большие черные глаза.
Книжный червь, канцелярская крыса, секретарь, кото¬
рого визирь старался не замечать и не считал за мужчину,
показался теперь Шереф-эль-Молку грозным великаном,
в котором все дышало решимостью и возмездием. С неот¬
вратимостью самой смерти медленным шагом приближал¬
ся Несеви к постели визиря.
За спиной Несеви возвышался, держа руку на эфесе
сабли, широкоплечий статный воин. Где-то Шереф-эль-
Молк видел этого человека, похожего на грузина, но те¬
перь не мог вспомнить где.
Визирь все еще не понимал, что происходит, но появле¬
ние в его шатре вооруженного грузина ие предвещало
615
ничего хорошего, и сердце визиря сжалось от предчувст¬
вия самого худшего, что только может быть.
—
Великий султан Джелал-эд-Дин,— воздев руки
кверху, торжественно произнес Несеви,— да вознесет его
господь еще выше, да удлинит господь его тень, да умно¬
жит господь его благодеяния,— повелел: смерть изменни¬
ку бога и государя Шереф-эль-Молку.
Шереф-эль-Молк привскочил на ложе. Оружия не ока¬
залось под рукой, стражников не было поблизости, запад¬
ня захлопнулась плотно. Визирь сжался, стал маленьким
и жалким, глаза забегали, заметались, как мечется мышь,
попавшая в мышеловку. Было видно, что мозг визиря не¬
которое время лихорадочно работал, ища выход а, но кру¬
гом была глухая, непроницаемая стена, и мозг сдался, об¬
мяк, а вместе с тем обмяк и сам визирь, сидящий на не-
прибранной постели.
Торели с интересом наблюдал за этим грозным вре¬
менщиком, попавшим в смертельные сети. Куда делись
высокомерие, кичливость, надменность. Всю жизнь ставил
капканы и рыл ямы для других и вот сам попал в капкан
всеми четырьмя лапами. Не выбраться.
Еще вчера сидел на пиру по правую руку от султана
и улыбался и в сердце своем плел хитрые сети против
своего господина. И вот теперь, непревзойденный вяза-
тель сетей, сам запутался, и как жалко он выглядит. Ока¬
зывается, других убивать легче, чем подставлять под меч
свою собственную голову. Оказывается, легко смотреть, как
по твоему приказу убивают тысячи беспомощных женщин
и детей. Погляди-ка теперь в глаза собственной смерти.
Торели сделалось противно и тошно смотреть на ду¬
шевную наготу этого низкого человека, но нужно было
твердо до конца исполнять поручение. Да и то сказать,
дай ему сейчас возможность уйти от смерти, дай ему снова
власть, как он тотчас переменится, преобразится, надуется
точно индюк и снова недрогнувшей рукой прольет столько
крови, сколько ему понадобится для собственного благопо¬
лучия или даже удовольствия.
Несеви прочитал приговор. Первый испуг у визиря
прошел, и теперь он сидел спокойно, оглядывая всех и
ожидая, что будет дальше. Он, видимо, понял, что нет ни¬
какого смысла ни сопротивляться^ ни просить помилова¬
ния и, собрав остатки мужества, решил встретить смерть
бшше достойно, чем думают эти палачи.
ш
Теперь оп с усмешкой смотрел на пришедших в шатер.
Как прилежно они выполняют приказ султана. Как будто
смерть, которую они принесли на остриях своих сабель,
никогда не коснется их самих. Еще вчера визирь думал,
что и его смерть далека. И вот чего стоят наши думы! Ка¬
кое шутовство жизнь! Еще вчера эти, пришедшие его убить,
почитали за счастье лобызать полу его халата. Еще вчера
достаточно было ему, визирю, шевельнуть пальцем, и их
головы полетели бы с плеч. Да, как высоко он находился
вчера и как низко упал сегодня. За одну ночь он преодо¬
лел расстояние, на которое ему потребовалась целая жизнь
и которое эти жалкие рабы не смогут преодолеть даже
во сне.
Оказывается, власть отдаляет людей друг от друга.
И чем дальше отстоит властелин от народа, чем недоступ¬
нее, недосягаемее он для народа, тем он кажется величе¬
ственнее, необыкновеннее, тем священнее трепет перед
ним.
Но стоит самому величественному господину, самому
могучему тирану потерять власть, как он предстает перед
толпой обыкновенным человеком, жалким в своей низверг-
нутости и униженности. И тогда непонятно людям, что же
его возвеличивало, что поднимало над ними его, который
не хуже и не лучше любого из людей.
Люди начинают догадываться, что лишь волей слу¬
чая он оказался у власти, получил в руки мощь владыки,
а затем уж стал употреблять эту власть для того, чтобы
казаться выше всех, лучше всех, умнее всех, как будто
есть особая сладость казаться выше других людей.
Удивительнее всего, что в конечном счете люди сами
создают себе кумиров, идолов, которым поклоняются до
времени и которых сами же потом ниспровергают. Но,
пожалуй, самое удивительное состоит в том, что при
низвержении люди испытывают такой же восторг, как и во
время поклонения кумиру, и может быть, даже с большим
наслаждением они низвергают, нежели поклоняются.
Правда, потом, когда проходит время и люди огляды¬
ваются на свой путь, они испытывают некоторое разочаро¬
вание, потому что все-таки очень грустно, когда посте¬
пенно, одно за другим все теряет цену, лишается своего
временного и дешевого блеска, своей мишуры. Может
быть, людям бывает даже немного стыдно за самих себя,
что поклонялись они жестокости и деспотизму.
617
Шереф-эль-Молк совершил омовение теплой водой.
Потом он спокойно вынул из-под подушки свой любимый
Коран и открыл его на любимом месте.
Слезы навернулись на глаза приговоренного к смерти,
голос его задрожал, еще немного — и он, пожалуй, раз¬
рыдался бы, как слабая женщина. У мамелюков тоже по¬
краснели глаза. Под влиянием торжественных слов Ко¬
рана и усердия молящегося их сердца оттаяли. Некоторые
отвернулись, чтобы не выдать своей растроганности.
Несеви жестким взглядом оглядел своих мамелюков.