Страница 163 из 197
клетке выдать врагам, продать по цене, не столь уж и до¬
рогой!
Перед султаном промелькнули все его неудачи за по¬
следнее время. Может быть, визирь и не был в них вино¬
ват, но теперь, освещенные новым светом, они все пред¬
стали как дело рук визиря, как результат его предатель¬
ской деятельности, его подлой измены, его грязного, чер¬
ного обмана.
Не зря возникали подозрения, не зря намекал на из¬
мену визиря верный Орхан. Да, так оно и есть. Именно
визирь натравил султана на Хлат. Если бы визирь не по¬
шел самовольно на Арзрум и не вступил на обратном пути
в сражение с хлатцами, то и султану незачем было бы на¬
падать на Хлат, не за что было бы мстить. Да, именно по
совету визиря султан предпринял поход за Лихский хре¬
бет. А чем это кончилось? Султану пришлось бежать от
подножия Лихских гор в Тбилиси, а все войска вернулись
с перевала ни с чем. Хорошо еще, что Джелал-эд-Дин но
попал в плен к грузинам, в том проклятом ночном бою.
20*
611
А как узнали грузины о выступления Джелал-эд-Дина, кто
им донес? Да визирь же и донес! Недаром он сам не по¬
шел в поход, а чем-то отговорился и остался отсиживать¬
ся в Тбилиси. И ведь были тогда подозрения на Шереф-
эль-Молка, и Орхан намекал, не послушался султан Ор¬
хана!
Все, что было хорошего в отношениях с визирем, Дже¬
лал-эд-Дин забыл. Вся служба Шереф-эль-Молка выгля¬
дела теперь как сплошная измена, как непрерывное пре¬
дательство, лишь прикрываемое личиной преданности и
верности.
А сколько людей, близких султану и любимых им, по¬
губил визирь своими наветами, доносами, лжесвидетель¬
ствами. Он умел убедить султана в их вине, в заговорах,
в покушении на жизнь повелителя, в тайных сношениях
с врагами. Впоследствии султан убеждался в невинности
этих жертв, но было уже поздно. Мертвых не воскресишь,
а признаваться в своих ошибках султану не следовало.
Перед самим собой приходилось оправдываться тем, что
укрепление власти требует жертв и что лучше казнить
трех правых и одного заговорщика, чем этого заговорщика
оставить в живых и на свободе вместе с тремя правыми.
Каждый месяц визирь раскрывал ужасные заговоры
против султана. Каждый месяц лилась кровь, уходили
верные люди. На их место визирь подбирал и ставил сво¬
их людей. Он окружил таким образом султана глухой сте¬
ной недоброжелательства, сквозь которую не доходило
никаких слухов о несправедливостях визиря, о его притес¬
нениях, о его корысти, казнокрадстве, о всех его самочин¬
ствах.
Апгел-хранитель! Изобличитель мнимых заговоров!
А сам оказался тайным и страшным заговорщиком.
Джелал-эд-Дин вгорячах хотел тотчас расправиться с
визирем, привязать его к конскому хвосту и волочить по
степи, пока его поганая кровь, его поганое мясо не пере¬
мешаются со степной пылью. Но благоразумие взяло
вёрх. Султан вызвал Несеви и долго с ним советовался.
Несеви советовал проявить выдержку, спокойствие,
предусмотрительность, не подавать вида. Нелегко было
Джелал-эд-Дину прятать свой гнев за личиной спо¬
койствия и доброжелательства. Но в конце концов это
ему вполне удалось.
В ознаменование благополучного прибытия в Мугань,
G12
Джелал-эд-Дин устроил пир и пригласил, конечно, и ви¬
зиря, как будто ничего не произошло. Визирь прибыл с
богатыми дарами. Он был настолько уверен в своей тайне,
что не взял даже личной охраны. В этом, конечно, тоже
была своя хитрость. Визирь боялся, что вооруженная
охрана наведет султана на какие-нибудь подозрения. Он
видел султана у себя в руках и теперь боялся не его влас¬
ти, но боялся его спугнуть.
Пировали долго. Визирь сидел рядом с султаном. Они
все время дружелюбно разговаривали, и только один Не¬
севи знал, что этот разговор есть не что иное, как соревно¬
вание в двуличии и коварстве.
В этом соревновании каждый из них старался соблюсти
чувство меры. Султан боялся казаться милостивее, чем
всегда, ибо излишняя милостивость могла заронйть со¬
мнение в сердце визиря. Визирь, со своей стороны, боялся
перегнуть палку в лести, ибо чрезмерная лесть всегда по¬
дозрительна.
Султан смотрел на визиря и думал: «Зубы твои белы,
но душа черна и сердце полно мерзости и смрада». Ви¬
зирь смотрел на султана и думал, как подействуют его
письма на Эль-Ашрафа и Алладина. Скоро ли он получит
их согласие. Он представил себе, как ои схватит султана,
гордо восседающего теперь во главе пира, как отошлет
его, связанного, лишенного чести и могущества.
Визирь рассчитал про себя, что гонцы приближаются
теперь к Хлату и Иконии. Он и не подозревал, что письма,
на которые он так надеялся, находятся сейчас совсем ря¬
дом, стоит только протянуть руку,— за пазухой у султана.
Султан, улыбаясь, косил глазом на дверь: скоро ли при¬
несут весть о взятии под стражу всех мамелюков, верных
визирю Шереф-эль-Молку.
И тот и другой много пили. Оба пьянели — и Джелал-
эд-Дин и Шереф-эль-Молк. Но ни тот, ни другой так и не
вызвали подозрений друг в друге. Когда расходились, об¬
лобызались как верные друзья. Визирь клялся в верности
до последнего дыхания, а султан убеждал в своих неиз¬
менных милостях.
Визиря проводила до шатра стража султана. Охмелев¬
ший, он прошел в свою опочивальню, не заметив никаких
изменений, происшедших во время долгого пира. Не вы¬
зывая слуг и не раздеваясь, визирь лег и тотчас уснул.
Джелал-эд-Дии не знал, кому теперь можно верить, и
.613
позвал человека, в верности которого никогда не сомне¬
вался, то есть секретаря Несеви.
—
Ты все знаешь об измене визиря. Мы приговорили
его к смерти, й тебе поручается привести в исполнение
наш приговор. Подбери надежного человека.
Рука секретаря, книжника, летописца, тайком сочиня¬
ющего элегии, была больше привычна к перу и к государ¬
ственной печати, нежели к кинжалу и сабле. Редко он
брал в руки оружие, только в самых крайних случаях,
когда нужно было защищать жизнь и не было другого вы¬
хода, кроме как брать оружие и убивать людей.
Но теперь, когда на глазах у него совершилось столь
подлое и черное предательство, а жизнь его обожаемого
султана повисла на волоске, он готов был не только взять
в руки саблю и убивать, он пошел бы теперь в огонь и в
воду, дабы наказать отступника и исполнить волю Дже¬
лал-эд-Дина.
Мысленно Несеви подбирал себе помощника. Он пере¬
брал в уме всех мамелюков султана и не нашел подходя¬
щего. Тогда он послал за Торели.
—
Оружие у тебя есть? — спросил он у поэта, едва
тот переступил порог шатра.
—
Если вы спрашиваете о пере и чернилах, то я сей¬
час схожу и возьму, я ведь не знал, что придется что-ни¬
будь писать.
—
Забудь про перо и чернила, сейчас не до них.
Я спрашиваю, есть ли у тебя кинжал или сабля?
—
Вам лучше знать, мой господин, что с тех пор, как
я в плену, моя рука не прикасалась ни к какому оружию.
Думаю даже, что я отвык от кинжала и от сабли; если бы
они мне теперь попались в руки, я, верно, не смог бы ими
владеть, как подобает мужчине и воину.
—
Дайте ему кинжал и саблю.
Стражники тотчас принесли оружие.
—
Теперь ступайте и оставьте нас одних. Больше вы
мне не нужны.
Когда стражники ушли, Несеви, обращаясь к Торели,
сказал:
—
Надень оружие на себя. Вероятно, ты не забыл еще,
как это делается.
С этими словами Несеви и сам стал вооружаться.
Торели растерялся, не знал, что подумать и как по¬