Страница 116 из 197
отвернувшись, стала заниматься девочкой.
—
Пойдем, Цаго, пойдем, маленькая, ты уже надоела
тете.
Слезы на глазах у Лелы больно отозвались в сердце
Цаго. Она даже не обратила внимания, что очарователь¬
ную малютку называют ее собственным именем — Цаго.
Эти две слезы сказали громче слов, какую большую и бес¬
смысленную для себя жертву приходится делать Ваче и
всей его семье ради какого-то придворного поэта. Только
теперь Цаго поняла, какой неоплатный долг она берет на
себя, как подрывает благополучие семьи своего друга, ка¬
кую, если говорить правду, несправедливость она творит.
—
Все. Пятнадцать тысяч, как одна монета. Пусть
пойдет тебе это золото впрок. Пусть оно высушит слезы
на твоих глазах.
Ваче неторопливо ссыпал монеты обратно в кошель. Он
думал о том, что своими же руками разрушает свои самые
447
затаенные и так неожиданно сбывшиеся мечты. Ведь
сколько раз представлялось ему, как Цаго остается вдовой
и тогда... А теперь, когда это почти совершилось и когда
Цаго почти вдова, он отдает последнее, чтобы только вер¬
нуть ей Торели. Рассуждая здраво, он поступает глупо, по
что же делать, если он не может поступить по-другому. Не
может, и все.
Цаго взяла кошель и пошла к дверям. На пороге она
обернулась и увидела, что Ваче плачет. Колени у нее
ослабли, и она ухватилась за косяк, чтобы не упасть. Она
подумала, что Ваче оплакивает золото, и резко протянула
ему кошель. Но на лице Ваче отобразилась такая боль,
будто его ударили железным острием под сердце. Цаго
сделалось стыдно, не помня себя, она выбежала на улицу
и бежала, пе оглядываясь, пока дом Ваче не остался за
третьим или четвертым поворотом.
Повесть об адарбадаганском атабеке Узбеге
и царице Мелике-хатун
Когда Джелал-эд-Дин препроводил под надежной охра¬
ной царицу Мелике-хатун, жену атабека Узбега, в Хой-
скую крепость, она оказалась в полной безопасности от
всех превратностей военного времени, но и в стороне от
всех дел. Царица привыкла царствовать, властвовать, пове¬
левать, и поэтому новый образ жизни ей очень скоро на¬
скучил.
Атабек Узбег, ежедневно купающийся в вине и в иных
мирских удовольствиях, и при хорошей-то жизни не нахо¬
дил времени для своей молодой жены. Теперь он и вовсе
не показывался иа глаза.
А Мелике-хатун хотелось жить. Ей хотелось веселья и
счастья. В уединении Хойской крепости она имела все,
соответствовавшее ее царскому сану и высокому роду. Ее
окружали верные визири и мамелюки. Но все же в кре¬
пости царили невозмутимая тишина и монотонное спокой¬
ствие. И это больше всего приводило в отчаяние полную
жизненных сил молодую женщину.
Ее тянуло в большой город, в кипение столичной жиз¬
ни, ко двору атабека, где еще недавно блистали перед ней...
вернее, где она блистала перед лучшими рыцарями стра¬
ны, для которых каждое ее слово — закон, но закон, испол¬
няемый с радостью и наслаждением. Ко двору каждый
день прибызали послы из разных стран, отягощенные
448
дорогими, достойными царицы подарками. Подлинная
властительница Адарбадагана, царица Мелике-хатун пове¬
левала от имени своего мужа, совсем утонувшего в вине и
по своей воле отошедшего от управления государством.
В минуты отдыха, бывало, она услаждала себя музы¬
кой и представлениями лицедеев, а лучшие рыцари ее цар¬
ства соревновались игрой в мяч либо на конных ристали¬
щах. Каждый стремился привлечь к себе благосклонный
взгляд прекрасной царицы и быть награжденным хотя бы
улыбкой одобрения.
Царица раскаивалась, жалела, что сама же попросила
увезти ее подальше от хорезмийского султана. Зачем нуж¬
но было покидать Тавриз и скрываться в высоких горах?
Зачем ей понадобилось убегать от султана, о мужестве, бо¬
гатстве и благородстве которого весь Восток рассказывает
легенды. К тому же, говорят, Джелал-эд-Дин понимает
толк в красивых женщинах и, вероятно, лучше некоторых
мог бы оценить прелести адарбадаганской царицы.
Мелике-хатун молода. В сущности, она только еще рас¬
цвела, только еще входит в зрелую женскую силу. Да сул¬
тан, вероятно, скорее отдал бы Тавриз, чем отказался бы
от Мелике-хатун, если бы только раз загляделся поглубже
в ее черные, затягивающие в себя большие глаза.
Мелике-хатун лишь однажды видела султана, да и то
мельком. Низкорослый, плотный, он показался ей очень
подвижным и ловким. Черное, как бы опаленное лицо его
освещали глаза черные, но горящие словно угли. Не запала
ли искорка от них в сердце скучающей без мужа адарба¬
даганской царицы?
Из искры, как известно, очень часто сотворяется боль¬
шое, всепоглощающее пламя.
Как глупо делала Мелике-хатун, когда сидела в осаж¬
денном Тавризе. Если бы можно было вернуть время и
события, она почла бы за счастье сдаться отважному Дже¬
лал-эд-Дину вместе со своим городом.
А тут еще до крепости дошла весть, что Джелал-эд-Дин
разбил грузинское войско и на время возвратился в Тав¬
риз. Царица совсем потеряла покой. Она поняла, что не
может больше жить в этой глуши, что она должна возвра¬
тить себе Тавриз, но не Тавриз ее безвольного кутилы
Узбега, а Тавриз неутомимого, деятельного, мужественно¬
го Джелал-эд-Дина, Тавриз султана, который сумел внести
в душу царицы столь великое и радостное смятение,
15 Гр. Абашидзе
449
который, надо думать, сумеет успокоить и усладить ее
смятенную душу.
Мелике-хатун была и женщина и царица. Как у жен¬
щины, у нее родилось неукротимое стремление овладеть
желанным мужчиной, как царицей, ею руководило тще¬
славие, жажда привычной власти, блеска и величия, поче¬
стей и славы.
Царица созвала визирей и советников, все свое деловое
окружение. Она разжалобила их, растравила их собствен¬
ные чувства, вспоминая столицу, где некогда обитали ведь
и они. Потом царица сказала:
—
Если мой муж, великий и благородный Узбег, дейст¬
вительно любил бы свой народ и свою супругу-царицу, он
не вверг бы нас всех в такое жалкое положение. Он собрал
бы в Адарбадагане бесчисленные войска и освободил бы
страну от засилия хорезмийцев. Ну, или хоть попытался
бы освободить. Но он, видно, выбросил заботы о стране
и народе из своего сердца и оставил государство на произ¬
вол судьбы. Вот почему царица вынуждена сама заботить¬
ся и о своем народе, и о судьбе трона, и о личной своей
судьбе. Царица решила расторгнуть брак с атабеком, тем
более что на деле он давно уж по своему желанию вы¬
прягся из ярма супружества. После того как брак с ата¬
беком потеряет законную силу, царица сочетается браком
с единоверным хорезмийским султаном Джелал эд-Дином.
Этим шагом мы сразу же обратим врага в друга, завоева¬
теля в покровителя. Адарбадаган обретет достойного хо¬
зяина и тем самым навсегда избавится от вечного враже¬
ского засилия.
Советники царицы не верили своим ушам. Откуда
столько мудрости у этой молодой женщины, откуда столь¬
ко самообладания и мужества? Они наговорили ей высо¬
ких и лестных слов и тотчас отправили послов к Джелал-
эд-Дину.
Султан был наслышан о прелестях и государственном
уме адарбадаганской царицы. Кроме того, женитьба на ней
делала его военное обладание страной вполне законным.
Покоренный силой оружия народ становился его вернопод¬
данным на законном и понятном каждому сердцу основа¬
нии. Кроме того, этот брак выбивал всякую почву из-под
пог у тех, кто еще надеялся на Узбега и считал именно его