Страница 111 из 197
Солнце поднялось высоко, на самую середину неба. Пе¬
чет, калит августовское солнце Грузии. Хочется открыть
глаза, разжать веки, склеенные чужой запекшейся кровью.
Шум утих в отдалении. Остались только хрипенье и стоны
раненых.
—
Зачем мы спаслись, Шалва? Нужна ли нам теперь
жизнь?
—
О нет, теперь мне хочется выжить, как не хотелось
никогда в жизни. Можно ли умереть, не узнав, кем и поче¬
му мы принесены в жертву, ради чего нас всех погубили?
Господи, спаси меня от смерти и -л л ера! И тогда... Пусть
429
тогда изменник прячется, где захочет. Если он залезет в
середину земли, я и там найду его, растерзаю собственны¬
ми зубами. Кто б он ни был, Мхаргрдзели или кто другой...
Ахалцихели заскрипел зубами и вздохнул так тяжко,
словно с этим вздохом избавлялся от тяжелой, давившей
его и душившей злости.
Прорубившись сквозь передние отряды, хорезмийцы
атаковали главный лагерь грузин. У атакующих был уже
неудержимый разгон. Сопротивление передней линии по¬
служило как бы тетивой, пружиной, задержавшей на вре¬
мя движение Джелалэддиновой тяжелой стрелы. Но тем
легче и стремительнее рванулись они вперед. Грузинские
войска дрогнули, смешались и скоро повернулись к врагу
спиной. Военачальники напрасно старались остановить и
организовать бегущих.
Бежали в панике, как наперегонки, падая в трещины,
расселины, пропасти. Конники султана настигали бегущих,
рубили их на скаку, сталкивали в овраги, захватывали в
плен. Джелал-эд-Дин приказал преследовать бегущих до
тех пор, пока не останется ни одного живого либо не пле¬
ненного.
Четыре тысячи грузин легло на поле боя. Зарубленным
во время погони не было счета. Не меньше того оказалось
в плену. Джелал-эд-Дин объехал побоище, оглядел укреп¬
ления грузин и покачал головой.
—
Такую победу могло даровать лишь провидение. Со¬
крушить такую крепость, развеять столь многочисленных и
могучих врагов казалось выше человеческих сил. Слава ал¬
лаху, даровавшему нам победу!
Султан приказал поставить большой шатер на самой
высокой горе и приготовился к приему добычи и пленных.
Солнце перевалило за полдень, но, кажется, стало еще
горячее. Торели слышит, как мухи обленили его лицо. Они
ползают, щекочут, кусают. Вот они ползут по усам, запол¬
зают на губы, на глаза. Что стоит шевельнуть рукой и
прогнать их? Но шевелиться нельзя, по всему побоищу ры¬
щут мародеры. Они шарят по карманам павших, снимают
с них оружие, а тех, кто еще жив, утаскивают в плен. Сто¬
ит пошевелиться, как тут же налетят мародеры. И сам по¬
гибнешь, и погубишь Шалву.
Ахалцихели страдал не меньше Торели. И его облепили
мухи, словно он весь намазан медом. Страшная пытка, но
Шалва терпеливо переносит муки, не шевелится, не подает
430
признаков жизни. Точно срубленный дуб среди молодых
деревьев, лежит богатырь среди мертвых бойцов, Сам вы¬
тянулся, как мертвец, и даже дышит затаившись, чтобы
ничем не выдать себя.
Мародеры прошли мимо, потом вернулись, с кого-то
сняли кинжал, кого-то раздели и разули. Еще секунда, и
они ушли бы, но тут один из них споткнулся и упал как
раз на Шалву. Его щека лишь на мгновение прикоснулась
к необъятной груди Ахалцихели, но и того мгновения было
достаточно, чтобы упавший услышал гулкое и частое серд¬
цебиение живого воина.
Мародер был молодой безусый парнишка. Торели ви¬
дел, как он жадно приложил ухо к груди Ахалцихели и
как замахал руками своим друзьям, чтобы те скорее по¬
дошли.
—
Зачем звал?
—
Что, попался живой? Матерый зверь. Наверно, гру¬
зинский вельможа.
—
Жив,—подтвердил безусый, а сам все пристальнее
вглядывался в лицо Шалвы.— Где-то я встречал этого че¬
ловека и шрам на левой щеке тоже помню.— Полой одеж¬
ды начал вытирать кровь с лица Ахалцихели. Разглядел,
вскочил, как ужаленный змей.— Да это же Шалва Ахал¬
цихели, о великий аллах! Это он, это он, величайший пол¬
ководец Грузии, правая рука их царя.
—
Не ошибаешься ли ты, парень?
—
Как я могу ошибиться, если он иа моих глазах на¬
двое рассек моего отца. Это было в Нахичеване, когда гру¬
зины брали Нахичеванскую крепость.
—
Ты разве там был?
—
Вся наша семья была там. Грузины напали внезап¬
но, и нас не успели вывезти. Я своими глазами видел, как
мой отец замахну лея саблей, но эта грузинская собака
опередила, и мой отец упал, перерубленный на две поло¬
вины.
—
Кушак дорогой, а ножны пустые,— по-хозяйски
оглядывал хорезмиец свою находку.— Наверное, это его
меч валяется рядом, переломленный у рукоятки. Расска¬
зывают, что во время битвы он ломал по нескольку сабель
и мечей.
Нахичеванец долго совещался со своими друзьями.
Друзья убеждали парня убить воина и снять с него доро¬
гую одежду. Нахичеванец доказывал, что если привести
431
к султану живого Ахалцихели, то награда превысит стои¬
мость одежды, как бы хороша она ни была.
Ахалцихели начали связывать. Когда веревка косну¬
лась рук, у него появилось желание вскочить и раскидать
мародеров, как щенков, и он мог бы это сделать, но благо¬
разумие взяло верх. Все равно никуда не уйдешь с этого
поля боя, с этих роковых Гарнисских высот. О г бессильной
ярости застонал и заскрежетал зубами Торели.
—
Э, да тут еще один. Поведем к султану и этого.
Вскоре и придворного поэта грузинской царицы, и ее
лучшего военачальника и советчика со связанными рука¬
ми повели по тропинке к шатру Джелал-эд-Дина.
День клонился к вечеру, а пленники все шли и шли
мимо султанова шатра. С пленными вельможами султан
заговаривал, спрашивал, кто они, откуда, каковы их заслу¬
ги перед Грузией. Вельможи отходили направо, их ждала
темница.
Простых воинов, без роду без племени, отводили нале¬
во. Ими будут торговать на базарах Адарбадагана, дабы
пополнилась отощавшая казна хорезмийского предводи¬
теля.
К султану сзади подошел его брат Киас-эд-Дин, он на¬
клонился к нему через плечо и тихо сказал:
—
Сын моей кормилицы взял в плен величайшего вель¬
можу Грузии, правую руку царицы...
—
Кто таков?
—
Шалва Ахалцихели, визирь, крупнейший полково¬
дец.
Как ни тихо говорил Киас-эд-Дин, в свите султана
услышали имя Шалвы. Эмиры воздели руки к небесам и
дружно заголосили:
—
Слава аллаху!
—
Велик аллах!
—
О, торжествующая справедливость!
—
Вот судьба всех неверных!
Один эмир, из бывших приближенных атабека Узбега,
не удовольствовался восклицаниями, ои упал перед султа¬
ном на колени и протянул к нему руки.
—
Государь, покарай Ахалцихели. Среди всех невер¬
ных он был самым жестоким притеснителем мусульман.
—
Что-то слишком вы обрадовались его позору. Долж¬
но быть, это был не последний воин?
Это был первый воин,— подтвердил колецопрекло-
432
ненный бывший визирь.— Но оя был опасен и жесток не
только на поле брани. Однажды Узбег послал меня послом
к грузинам. К царю меня не пустили, а принял меня цар¬
ский визирь Шалва. Узбег просил грузинского царя пре¬
кратить набеги на Адарбадаган. Тот, о котором мы теперь
говорим, не дал мне докончить мою смиренную речь, оп
схватил меня за бороду и зарычал, как свирепый зверь:
«Знай, что, если бы сам Али попался мне в руки, я и ему
выдрал бы бороду, как тебе!»
Джелал-эд-Дин нахмурился. Рассказ бывшего визиря
рассердил его.