Страница 100 из 197
не живопись Ваче, так постепенно оживала и расцветала
холодная доселе, слепая стена.
Икалтоели частенько заглядывал в этот зал. Подолгу
он стоял перед росписью, хорошо понимая, что на его гла¬
зах создается нечто величественное, вечное, что может
составить славу Грузии и пронести ее через века. Учитель
был счастлив, ведь это он сделал из неотесанного парня
такого вдохновенного художника. Нет для учителя выс¬
шего счастья, чем увидеть в расцвете сил и в блеске сла¬
вы своего любимого ученика.
Ваче увлеченно писал, сидя на длинной — вдоль всей
стены — скамье. Он не сразу увидел, что в зал вошел
Деметре. В другое время мастер еще издали, с порога
окликнул бы юношу, сказал бы ему что-нибудь веселое,
пошутил бы, а подойдя, одобрительно похлопал бы по
плечу.
Теперь Деметре шел, держась за стену, как пьяный,
лицо его пылало в сухом жару, и не было сил, чтобы по¬
390
звать на помощь. Ваче, услышав шаги и зная, что прийти
больше некому, сказал, не отрываясь от живописи:
—
Рановато сегодня пришел ты, мастер.
Но, не получив ответа, оглянулся. Подскочил он к ма¬
стеру в то мгновение, когда обмякшее тело готово было
сползти и рухнуть на пол. Ваче подхватил учителя на ру¬
ки, позвал своих помощников, и больного бережно понес¬
ли домой.
Схватила лихорадка, которую Деметре подцепил где-
нибудь на чужбине. Ваче пригласил самых лучших вра¬
чей, но те только разводили руками. Снадобия не помо¬
гали, Деметре угасал на глазах.
Поняв, что приходит конец, старый художник позвал
Ваче к себе и велел сесть поближе.
—
Ты был мне дороже сына, я тебя любил и сделал
для тебя все, что мог. Теперь ты мастер, ты знаменит, пе¬
ред тобой все пути. А я ухожу, жить мне осталось недол¬
го. Исполнишь ли ты одну мою просьбу?
—
Не проси, но приказывай. Есть ли на свете что-ни¬
будь, чего я не сделал бы для тебя? — Ваче побледнел,
ближе пододвинул стул, чтобы можно было расслышать
каждое слово. Но Деметре долго не мог отдышаться
и только смотрел на Ваче взглядом, в котором мольба
и просьба горели светом молитвы.
—
Завещаю тебе мою дочь. На тебя, Ваче, вся надеж¬
да. Она не уродка и хорошо воспитана. Если сердце твое
ко протестует, то вот мое последнее слово: ты ее муж, Ле¬
ла — твоя жена.
—
Как скажешь, мастер.— Ваче припал к руке учи¬
теля.
—
Но если сердце твое говорит тебе другое, пе надо,
не порть себе жизни из одного лишь уважения к старому
Деметре.
—
Что говоришь, отец! От чистого сердца я твой сып,
твой зять.
—
Позови Лелу.— Деметре оживился, даже припод¬
нялся на постели.— Лела, дочь моя...
Лела смотрела то на Ваче, то на отца, стараясь понять,
что происходит.
—
Дети, дайте друг другу руки.
Лела и Ваче взялись за руки.
—
Отныне вы муж и жена, благословляю вас, дети...
Будьте счастливы... Ныне, присно и во веки веков.—
391
Деметре иерекрестмл молодых людей и обессиленно опус¬
тился на постель.
Деметре чувствовал надвигающуюся на него непро¬
глядную тень, Деметре спешил. Он хотел увидеть еще
своими глазами и свадьбу. Он заставлял приглашенных
петь и плясать, и все выполняли приказы умирающего,
но настоящего веселья не получалось. Тень, надвига¬
ющаяся на хозяина дома, омрачала и великий обряд люб¬
ви. Через два дня Деметре скончался.
После смерти старого художника у Ваче прибавилось
заботы не только потому, что появились собственная
семья и собственный дом. Но и то, что не успел сделать
Деметре по росписи дворца, Ваче пришлось взять на се¬
бя. К нему перешло руководство всеми художниками,
которые расписывали дворец. И главная забота при этом
была — не умалить, не уронить славного имени Деметре
Икалтоели, известного каждому человеку в Грузии.
Но силы Ваче были в расцвете. Оп всюду поспевал —
и во дворце и дома. Ои приходил с работы поздно, уста¬
лый, но тотчас его окружала такая радость, такое тепло
домашнего очага, что, каким бы усталым ои пн пришел,
каким бы плохим ни было его настроение, все отлегало от
сердца. На страже его спокойствия и счастья, как ангел-
хранитель, стояла Лела.
Когда мир и порядок в семье, работается лучше. Поэто¬
му и во дворце Ваче трудился так, как никогда еще не тру¬
дился до сих пор. Люди со всей Грузии приходили глядеть
и а работу Ваче. Молодые художники стояли толпой перед
росписью, разговаривая вполголоса, а те, что постарше и
поопытнее, разъясняли им pi глубину замысла, и особенно¬
сти композиции, мастерство исполнения. Говорили о значе¬
нии и месте той или другой лилии, того или другого красоч¬
ного пятна.
Когда-то почитатели живописи так же окружали рабо¬
тающего Деметре. Ваче слышал за спиной разговоры на¬
блюдавших и понимал, что он достиг теперь того положе¬
ния, о котором когда-то лишь мечтал, находясь в тени Де¬
метре, да и мечтал про себя, тайно, сам не веря в свою мечту.
Имя Ваче узнали далеко вокруг. Греческие художники
из Трапезунда и Византии приезжали посмотреть на рабо¬
ту грузина, не видя для себя в там никакого унижения.
Надо ли говорить, что в Грузии Ваче знали все. Его уважа¬
ли и при дворе и в народе. Но художник как будто не за¬
392
мечал всеобщего внимания и восторга, он оставался таким
же скромным, краснеющим при всех случаях, душевным
и добрым.
Вот эта-то скромность, сочетавшаяся с огромной внут¬
ренней силой и неутомимостью в работе, больше всего под¬
купила придворного зодчего Гочи Мухасдзе.
Со дворца давно убрали леса, но Гочи все еще ходил во
дворец каждый день, бродил по его покоям, любовался сво¬
дами, арками, переходами, лестницами, окнами, орнамен¬
тами. Так, вероятно, по многу раз перечитывает про себя
поэт только что написанное удачное стихотворение.
С первого же дня, как только во дворце появились жи¬
вописцы, Гочи начал приглядываться к ним. Впрочем, Де¬
метре Икалтоели он хорошо знал и верил в него. Но зод¬
чему показалось, что старый мастер поступил не очень
осторожно, доверив молодому художнику роспись самой
главной дворцовой залы. Гочи тогда ничего не сказал Де¬
метре, но опасения были, и зодчий ревниво присматри¬
вался к работе Ваче.
Понемногу мнение архитектора о молодом художнике
стало меняться. Бывало, что он подолгу стоял за спиной
живописца и смотрел, не пропуская ни одного движения
кисти. Незаметно для себя Гочи стал как бы тайным со¬
участником творчества, и смотреть на работу Ваче пре¬
вратилось для него в потребность. Чем дальше продвига¬
лось дело, тем больше восхищался Гочи и силой таланта
художника, и силой его духа, и мощью вдохновенья, и
правильностью выбора, который сделал старый Деметре.
Ваче тоже привык к тому, чтобы рядом за спиной стоял
столь тонкий и опытный наблюдатель. Два вдохновенных
художника постепенно сблизились и полюбили друг друга.
Ваче нравился этот благородный человек, воспитанный
при дворе и получивший блестящее образование, наделен¬
ный широтой и глубиной взглядов. Об искусстве Гочи умел
судить тонко и смело. Свои взгляды он излагал так точно,
что и для собеседника они становились бесспорными и
обязательными. Это зависело не только от блеска и точно¬
сти речи, но и от силы собственной убежденности зодчего.
То было время расцвета разносторонних дарований.
Конечно, Гочи Мухасдзе не имел себе равного среди зод¬
чих в пределах Грузинского царства. Но он был и умным