Чандрагупта

Пока бхил говорил, Ракшас принял сверток, внимательно оглядел его со всех сторон, потом вскрыл и

обнаружил внутри написанное на бересте письмо. Вот что он прочел:

“Будь благословен! Досточтимому первому министру всевластного и славнородного махараджи

Дханаланда Ракшасу от махараджи гималайских племен Прадьюмнадева почтительная просьба, которая

излагается в этом письме. По просьбе сестры махараджи Прадьюмнадева преславной Мурадеви махараджа

послал своего наследника Чандрагупту пожить некоторое время в Паталипутре, с тем чтобы он мог поучиться

управлению государством. Я, махараджа Прадьюмнадев, тогда же, когда мой сын уходил в Паталипутру,

написал вам письмо, но второпях его забыли взять и оно осталось тут. Поэтому теперь я посылаю к вам своего

быстроногого гонца с новым письмом. Я узнал, что моя сестра Мурадеви снова снискала милость махараджи —

это радует и мать и меня. Мы счастливы узнать, что больше нет сомнений в благородстве ее происхождения, что

для нее кончились тяжелые времена. Чтобы еще больше порадовать ее, мы послали к ней Чандрагупту в

сопровождении благородного и ученого брахмана. Мы послали его и для того, чтобы он повидал разные страны,

чтобы увидел, как такой мудрый и искушенный в политике министр, как вы, управляет своим государством. Мы

знаем, что, пока он живет в Паталипутре, его хранит ваш благосклонный взор, и поэтому не тревожимся о нем.

Мы уверены, что пребывание в Паталипутре будет полезным для юного наследника престола: не у всякого

раджи есть такой первый министр, как у махараджи Дханананда, и не всякому доведется увидеть вас и

поучиться у вас. Благородный Чанакья, с которым мы отправили Чандрагупту, воистину лишен всех мирских

желаний и не станет искать встречи с таким могущественным человеком, как вы, а поэтому он не сможет

представить вам юношу. Оттого посылаю я это письмо. Примите Чандрагупту как своего и не оставьте его

своим попечением. На этом кончаю. Да сопутствует вам благо!”

Ракшас был изумлен удивительным совпадением вещей. Разве мог он ожидать такого письма? Ведь

только за какое-нибудь мгновение до того как он его получил, он думал послать шпиона выяснить точно, кто

такой Чандрагупта, и вдруг… Теперь в этом уже нет надобности. Раз этот запыленный гонец доставил ему пись-

мо самого Прадьюмнадева, можно ли еще сомневаться в юноше? Да ведь и верно, Чандрагупта так

поразительно похож на Мурадеви! Что ж, Прадьюмнадев написал ему так почтительно и скромно, что будет

дурно не ответить ему тем же. Тем более что он как-никак тоже раджа. Нужно проявить внимание к его сыну.

Сомнения, какие были, рассеялись. Значит, нечего больше думать об этом.

И, решив так, Ракшас написал почтительный и смиренный ответ Прадьюмнадеву, отдал его бхилу, велел

покормить гонца и дать ему отдохнуть перед обратной дорогой. Бхил ушел, унося письмо министра.

Вскоре пришел Хираньягупта — самый доверенный из слуг Ракшаса. Он знал все дела министра, всех

наперечет его тайных слуг. Когда Хираньягупта вошел, Ракшас велел ему плотно закрыть дверь и только тогда

начал:

— То дело, ради которого я за тобой посылал, уже кончено, так что об этом нечего говорить. Но расскажи

мне, что ты предпринял относительно Вриндамалы.

— Господин, — отвечал Хираньягупта, — я сам повидался с ней и сказал, что министр хотел бы с ней

поговорить. Она как будто испугалась сначала, но я сказал, что бояться нечего, что речь идет о благе ее

собственном и ее госпожи. Так что она согласилась прийти сегодня.

Ракшас нахмурился, слушая рассказ слуги. Он недовольно покачал головой.

— Ах, Хираньягупта, ты столько лет при мне и не понимаешь простых вещей. Почему, глупец, ты не

сделал так, как я велел — не передал ей все через свою жену? Разве ты не понимаешь, что если Мурадеви

узнает, что мой слуга говорил о чем-то с ее рабыней, это может ее насторожить и она лишит Вриндамалу своего

доверия? А если это случится, что нам проку в служанке? Однако теперь уже поздно. Если она сегодня придет,

то пусть, а если нет, в другой раз пошлешь за ней свою жену. Тогда ни у кого и мысли не появится выяснять,

зачем и почему она сюда приходила. Вот так, Хираньягупта. В подобных случаях нужно быть особенно осто-

рожным.

Хираньягупта молча слушал выговор. Когда Ракшас кончил говорить, он смущенно сказал:

— Я виноват, господин. Но, наверно, она придет сегодня. Ну, а если не придет, я все сделаю, как вы

приказали.

Не успел еще он кончить, как вошел стражник и обратился к Ракшасу:

— Господин, там пришла какая-то рабыня, она говорит, что вы звали ее. На все вопросы твердит, что

господин министр все знает, что он сам приказал ей прийти. Каково будет повеление господина?

Услышав это, Ракшас повернулся к Хираньягупте:

— Наверно, это она и есть. Кажется, служанка достаточно умна, иначе сразу объявила бы, кто она такая.

Хорошо, пусть войдет, — обратился он к стражнику, — и, пока она будет здесь, не входи ко мне.

— Как прикажете, господин, — ответил слуга и вышел за дверь.

За ним ушел и Хириньягупта.

Через некоторое время вошла женщина, Ракшас слегка приподнялся ей навстречу и справился о ее

здоровье. Польщенная служанка робко улыбнулась и сказала:

— Зачем столько внимания жалкой рабыне? Я пришла выслушать ваш приказ, господин.

— Что из того, что ты рабыня? Раз я позвал тебя ради своего дела, то должен оказать уважение. Но

оставим это. Все ли благополучно у твоей госпожи? Счастлива она? Ведь мы с тобой в одинаковом положении:

если счастлив тот, кому мы служим, значит, счастливы и мы. А иначе и у нас не может быть радости. Верно я

говорю? — с улыбкой спросил он и взглянул на служанку.

Та в ответ едва пробормотала застенчиво:

— Как можно равнять вас со мной, ничтожной рабыней? Я готова выслушать ваш приказ…

— Какой там приказ, уважаемая Вриндамала! Просто сейчас махараджа живет во дворце твоей госпожи,

и я почти ничего не знаю о нем. Вот затем и позвал, чтобы ты рассказала. Кроме того, я слыхал, что ты

безгранично предана своей госпоже, и мне захотелось наградить тебя за добродетель, которую я особенно ценю.

— Что вы, что вы, господин! — сопротивлялась служанка. — Я сыта и одета. Ничего такого я не

заслужила. За что награждать меня…

— Но если я сам хочу этого, что мешает тебе принять подарок? Возьми. — И с этими словами Ракшас

едва ли не насильно надел ей на руку два золотых браслета.

— Пусть это не смущает тебя, — уговаривал он — Все, что я прошу, — это ставить меня в известность

обо всем, что делается в вашем дворце. Даже приходить самой сюда тебе не нужно, к тебе будет ходить

Хираньягупта. Ему и будешь рассказывать новости. А если уж понадобится, чтобы пришла ты сама, я или ты

пошлем письмо либо на словах договоримся через Хираньягупту, и я велю заранее, чтобы тебя впустили без

препятствий. Ты должна только рассказывать все, что случится у вас за день. А что важно, что неважно…

— Это я могу, это мне не трудно. Я стану рассказывать вам обо всем, что случится, а позовете — приду.

Что прикажете, то и сделаю.

— Да, еще одно, милая Вриндамала: никто не должен знать, зачем я звал тебя и что к тебе будет ходить

мой человек.

— Никто ничего не будет знать. Только вот, господин, я хочу сказать одну вещь. Вы все зовете меня

Вриндамалой, а я не Вриндамала. Я уже несколько раз хотела сказать, да все за разговором не получалось. Я

служу у своей госпожи вместе с Вриндамалой, и мы с ней близкие подруги. Вриндамала обычно никогда не

отлучается надолго от нашей госпожи, поэтому она сказала мне: “Суматика! Меня позвал к себе господин

первый министр, а я не могу пойти. Что ты, что я — это одно и то же, так пойди вместо меня и объясни, почему