Сны чужие

‑ А теперь она по‑настоящему в твоих руках, ‑ Эки‑Ра смотрел на старшего родича исподлобья. ‑ У тебя есть власть, говоришь? Что ж, отлично! Значит, быть Арку или не быть ‑ зависит от тебя, дядя. Решение… оно теперь за тобой .

Глава пятнадцатая

Что такое преданность? Слепая готовность подчиняться или безграничная вера в правоту того, за кем ты следуешь? Выполнение данных клятв или сами клятвы, о которых тебя никто и никогда не просил? Вот ты пообещал самому себе, что не предашь ‑ и не предаёшь. А вот ничего не обещал, и даже не думал обещать… и всё равно ‑ не предаёшь. И не уходишь, даже когда всё говорит против того, чтобы по‑прежнему оставаться рядом.

Наверное, преданность ‑ она сродни любви. Никогда не подозреваешь её в себе, пока не станет слишком поздно, чтобы пытаться изменить неизбежное. Просто однажды вдруг понимаешь, что уже не принадлежишь одному лишь себе… и молча смиряешься с клеткой, в которую угодил. Ибо с самим собой спорить трудно.

Крайт не смог бы объяснить, почему он не ушёл. Ну, Кьер‑Ард ‑ это понятно, у него обязательства толще цепей подъёмного моста. Старый вояка, может, и рад был бы бросить хальгира, но не может ‑ долг не пускает. Правда, говорить с Эки‑Ра совсем перестал, и когда видит его рядом с Бьер‑Риком, кулаки так стискивает, что аж хруст слышен.

Линн‑Ко, пожалуй, меньше других неодобрение выказал. Хотя что его‑то удержало при Эки ‑ неясно. Вроде, и надобность в лекаре отпала, и обещание своё тот выполнил сполна. Однако же, тоже не ушел. И отношения своего, кажется, к шавашу не переменил.

Вот о своём решении Крайт предпочитал даже не задумываться. Потому как боялся, что только и останется ему ‑ признать себя помешанным. Ведь коли с безумцем знаешься, сталбыть и у самого в голове мутится. А Эки‑Ра, несомненно, безумен. Разве фэйюр в здравом рассудке признает себя побеждённым, когда столько усилий потрачено и до победы остаётся лишь руку протянуть? Своими сомнениями он рискнул поделиться с Линн‑Ко, когда они остались наедине. Нолк‑лан внимательно выслушал и покачал головой:

‑ Не всё так просто, как ты думаешь. Эки не отказался от победы, наоборот ‑ он сделал к ней самый решительный из шагов. Может статься, другого шага в его положении вовсе не было. И хорошо, что он всё‑таки это понял.

‑ Но Кьер‑Ард, кажется, так не считает. И остальные ‑ тоже.

‑ Кьер‑Ард ошибается. Он полагает, что сын предал память отца. Ему легче принять Эки чувствующего, чем Эки думающего. Что бы Эки‑Ра ни говорил нам в доме Неврута, Кьер‑Ард понял для себя одно: хальгир собирается отомстить. Он не одобрял этого стремления, но мог его понять. А вот когда Эки сумел перешагнуть через свои личные обиды и, наконец, послушался не сердца, но разума ‑ выбор хальгира сразу отдалил его от многих, кто шёл за ним. К несчастью, это было неизбежно.

‑ Значит, недоумки они, ‑ буркнул Крайт, отворачиваясь к окну. ‑ Я вот сразу понял, что он всё это не ради мести.

Нолк‑лан как‑то странно курлыкнул.

‑ Эй ты смеешься?!

‑ Не обижайся, мальчик. Если я и смеюсь, то не от радости. Просто есть странная ирония в том, что Кьер‑Ард готов был мириться с жаждой хальгира поквитаться со своими врагами их же недостойным способом, но при этом не в силах принять перемирия между Эки‑Ра и Бьер‑Риком. Даже если от этого вынужденного союза зависит судьба всей Долины Арк.

Вот тут он, конечно, прав, этот чудной нолк‑лан. Кьер‑Ард может сколько угодно сжимать кулаки, но союз между наследником северных хорлов и его дядей‑узурпатором ‑ вынужденный. Сие даже ему, Крайту, понятно. Хотя бы и потому, что Бьер‑Рик позволил уйти всей ватаге, пришедшей с Эки к Вирт‑Хорл. И ведь даже не потребовал оружие бросить, всё железо парни на себе унесли. Тут хальгир непреклонен был, говорят. И Бьер‑Рик только рукой махнул: "Пусть проваливают, лишь бы поживей, да без лишнего шума".

Вот убедить ватагу, что нужно уходить было и то труднее, пожалуй. Пришлось Эки‑Ра выдержать бой долгий и нелёгкий, потому как кто‑то просто смотрел угрюмо, кто‑то ругался под нос чуть слышно, а кто‑то и в голос бросил: что же, мол, ты делаешь, старшой? Ведь как за путеводной звездой за тобой шли, верили как самим себе, даже головы положить за правое дело ‑ и то уж готовы были, а тут… До явного бунта, конечно, не дошло, так или иначе все смирились, но Крайт почти не сомневался ‑ если выпадет Эки‑Ра судьба вернуться к ватаге, недосчитается он там многих.

За старшего опять хотел его оставить, Крайта, но не вышло ‑ сам от себя не ожидая, упёрся "ближник" намертво. И таки настоял, чтобы остаться "при шаваше". Линн‑Ко тоже остался, вот. Как и Кьер‑Ард. А остальных Тарвелг за день и полночи переправил… невесть куда. Крайт сам слышал как Альху было сказано: "Тебе решать куда отвести всех. Я указывать не стану. Меньше буду знать ‑ вам же лучше. А если всё обернется как надо ‑ сам вас найду." И сунул рыжему хитрецу туго набитый мешочек: "Вот, держи. Здесь хватит, чтобы затаиться на время. Не шумите до холодов, а если я к тому времени не появлюсь, тогда уж сами решайте как вам дальше быть."

Тарвелг ушел вместе с последним десятком фэйюров, которых увёл через серое туманное Ничто. И назад он уже не вернулся. Видать, отпустил его Эки‑Ра. А жаль, Крайту было бы куда спокойнее, знай он, что в любой момент они могут ускользнуть прямо из под носа у бдительных стражей, приставленных хорлом к "гостям". Особенно здесь, в северных горах, где даже если от соглядатаев улизнуть, и десяти шагов не ступишь, оставшись свободным. Здесь Бьер‑Рик ‑ не просто хорл, здесь он ‑ воплощённая власть, а каждое его слово ‑ закон.

Крайт вздохнул, вспоминая то, что ему вряд ли довелось бы увидеть, не встреть он на своём пути Эки‑Ра. К примеру, Нерм. Пять дней назад они въехали в него, чтобы переночевать перед долгим подъёмом в горы. Нерм исстари был вотчиной "меньших сыновей". Здесь жили и правили те, кто родился с кровью Лучшего Из Родов, но кому путь на самую вершину Родовой Пирамиды оказался заказан. Прихотью этих "меньших" город когда‑то оброс неприступными стенами, вытянулся вверх громадами могучих башен, превратился в огромную крепость. Младший брат Арк‑Хорл, он словно всегда готовился воевать со старшим братом ‑ не в шутку, но всерьёз. А брат старший смотрел на это снисходительно, словно на некое безобидное чудачество. Ибо знал, что война невозможна, её никогда не будет. И пять сотен лет без малого это оставалось правдой.

Вспомнилось, как они ехали через кольцо деревень, окружавших самый северный из городов Долины. Таких больших и богатых селений Крайт прежде не видел. Изрядный кус окрестных земель полностью принадлежал наместнику. И налоги с них шли до последнего цирха в Нерм.

В самом городе больше всего поразила основательность и добротность построек. Всех, до единой, начиная с распоследней ремесленной лавочки и заканчивая Горной Цитаделью ‑ замком наместников Нерма. Замок был великолепен, от него веяло величавостью немолодого, но ещё крепкого и осанистого акихара. Нацелившиеся в небо тяжелые копья башен тщетно пытались равняться с красотой Вирт‑Хорл, зато давали стойкое ощущение надёжности.

А как их встречали! Меньше всего Крайт ожидал увидеть на лицах простых фэйюров столько искренней радости при виде Бьер‑Рика. Так родные встречают давно отсутствовавшего хозяина дома ‑ с веселыми кличами, почтительными поклонами и блеском улыбок. Кто был для них прежний хорл: всевластный правитель или всего лишь одна их далёких звезд в ночном небе? В чужие мысли и чаяния не залезешь, а то, что очевидно ‑ то очевидно: Бьер‑Рика, узурпатора и братоубийцу, приведшего на земли Долины давних врагов с Пустошей для войны с южными братьями… здесь по‑настоящему любили. А ведь обычные ремесленники и торговцы за что попало любить не будут. Выходит, заслужил?

Кьер‑Ард, слыша шумные приветствия и радостные славословия хорлу, заметно хмурился и мял в сжатых кулаках поводья, постоянно косился на Эки‑Ра. А тот словно и не замечал ничего вокруг, смотрел равнодушно перед собой и, кажется, за всё время, пока они были в Нерме, даже десятка слов не проронил.