Сны чужие

Скрипнув зубами от праведной злости, старшина повернулся к хальгиру, чтобы прошептать нечто гневное… и осёкся. Лицо Эки‑Ра окаменело, глаза расширились, губы сжались в узкую нить. Потом черты внезапно дрогнули и тут же послышался отчетливый влажный хруст ‑ это пальцы юноши, вцепившиеся в корявую толстую ветвь, смяли разбухшее дерево будто горсть соломы.

* * *

Он больше не чувствовал холод воды, не слышал её плеск, не видел ни Серого, ни Бьер‑Рика. Он видел только их двоих и боялся поверить собственным глазам. Он услышал как наяву крик Антри, бесконечно повторявшийся потом в его воспоминаниях: "Беги‑и‑и! Беги, р‑ронтова кровь! Проклятое стекло сейчас треснет!… Беги же, урдов хвост!"

Он вспомнил дыхание Вирэль на своих губах и собственный торопливый шёпот:

"Я вернусь! Обязательно вернусь! Ты же знаешь, у меня здесь ещё слишком много незаконченных дел! Мы оба вернемся, я и Эки‑Ра! Оба!"

Он выполнил обещание. Они выполнили его, человек и фэйюр. Они пересекли Междумирье, увидели Выжженные Миры, пережили боль утраты и горечь запоздалой мести (впрочем, месть никогда не бывает своевременной). Они заглянули в глаза Великой Бездне, прошли по узкой кромке между жизнью и смертью, вернулись… и уже вернувшись, посмели усомниться в том, что их дождались.

‑ Живы! Живы! Живы!…

Губы шевелились, беззвучно выговаривая одно единственное слово. На этом слове весь свет сошёлся клином. Сошёлся… и врубился с размаху в ледяную скорлупу, незримо укрывающую плечи.

Скорлупа треснула. Броня, казавшаяся несокрушимой, задрожала, осыпаясь острыми прозрачными осколками… и вдруг рухнула разом, развалилась на куски, испарилась, исчезла бесследно.

"Олег, ты слышишь меня?! Они живы!"

"Слышу, Эки. И вижу их, как и ты. Вижу…"

Он вдруг оцепенел, незрячими глазами всматриваясь в то, что представало перед ними, прокручиваясь кадрами "слайд‑шоу" и обрывками видений, отчётливых и увязанных в единую картину прошлого, настоящего и будущего. Всё было как тогда, возле Тинтры, но ещё ярче, ещё подробнее и масштабнее…

Кьер‑Ард что‑то говорил ему, испуганно встряхивал, пытаясь "привести в чувство"… он не слышал чужих слов и не чувствовал чужих рук на своих плечах. Сами видения уже погасли, но всё увиденное осталось в нём, в его памяти.

Рассудок Олега обрёл изумительную кристальную ясность. Как если бы все последние дни он жил во сне, а теперь внезапно проснулся. И недавний сон показался ему дурным от начала и до конца. И разрозненные мысли, которые сутками бесполезно крутились в голове, упорно не желая соединяться, вдруг словно сами собой сложились в мозаику решения. Парадоксального. Почти безумного. Единственно верного.

Глава четырнадцатая

Искры в согретом рукой хрустале мягко светились, множились и переливались тысячами цветов и оттенков. Ни дать ни взять ‑ маленькая радужная вселенная, лежащая на ладони. Харт изучал шарик, не глядя в сторону Геверха. Тот тоже на Серого не смотрел, будто его вовсе не интересовало что делает подаренная хорлу вещь в руках у эндра‑ши. И всё же мимолетный укол внимания, когда эмиссар вошел в зал, Харт ощутил. Внимания и недовольства. И это при том, что в тот момент шарик находился за спиной у Серого, вне пределов видимости. Потом Геверх полностью ушёл за обычный свой непроницаемый барьер и как будто перестал замечать "тень хорла". Однако Серый был уверен: чувства его не обманули.

‑ Десять дней, ‑ Бьер‑Рик потянулся, разминая плечи. ‑ Самое большее ‑ двенадцать. Строители и так сотворили чудо. Заметь ‑ за очень немалую плату.

‑ Ты получишь полное возмещение всех затрат сразу же, как только работа будет завершена. Само собой, о достойной награде речь пойдёт особо.

‑ Цирхи ‑ не главный вопрос, ‑ хорл посмотрел на Харта и слегка кивнул, тот бросил ему хрустальную безделушку. Сегодня чувства Серого были обострены как никогда, он буквально просеивал всё пространство Большого Каминного зала, без особого труда чувствуя эмоции каждого из присутствующих. Только Геверх был закрыт от него глухим щитом, но когда подброшенный шарик взмыл вверх, из этого щита высунулась едва заметная игла беспокойства.

"Все‑таки Бьер прав ‑ непростая это игрушка."

‑ У меня много врагов здесь, в Долине, ‑ продолжил хорл свою мысль. ‑ Как оказалось, среди них есть даже те, кого я считал друзьями. Деньги не смогут разрешить эту трудность, мне нужна помощь иного рода. Мне нужна такая поддержка, при которой любые сомнения в моей власти будут умирать в головах, не успев даже родиться.

‑ Ты её получишь, ‑ Геверх улыбнулся. ‑ Через пять дней, когда достроят южную Башню, я отправлюсь с посланием к Древним. И скоро ты сам сможешь увидеть их воочию.

‑ Жду с нетерпением, ‑ на лице у Бьер‑Рика можно было прочесть всё, что угодно, кроме означенного нетерпения. Обещанная некогда Геверхом "награда" нынче казалась чем‑то весьма далёким, почти иллюзорным. И Харт хорошо понимал хорла ‑ когда ты, по сути, добился всего чего желал собственными силами, тебе уже нет резона уповать на "помощь свыше". Это ведь ещё подсчитать стоит кто кому до сих пор помогал больше, Бьер‑Рик Древним или Древние ему. Само собой, ощущать за своей спиной союзную тебе неизмеримую мощь ‑ оно и вдохновляет, и успокаивает. Но когда желанная цель уже достигнута, поневоле призадумаешься: а нужны ли тебе те обязательства, которые ты на свои плечи взвалил? И стоит ли обещанная награда затраченных усилий? Если бы ещё не внушительность бедствий, которые сулил отказ от союза…

И Харт увидел как Бьер‑Рик кивнул с усталым вздохом:

‑ Да, жду, ведь совсем скоро уже… даже не верится, право.

‑ Ты сделал очень многое, фэйюр, и сделал в оговорённый срок. У тебя есть все причины гордиться собой. И те, кто послал меня сюда, ‑ они тоже будут довольны, обещаю.

Улыбке эмиссара Харт почти позавидовал, так много в ней было искренности и так мало тепла. Абсолютно холодная радость, которой впору выморозить насквозь акведук Садр‑Каш, обрети она материальное воплощение. Поразительный контроль над своими чувствами! Может, колени преклонить и молить взять в ученики?… Вот только Геверх ‑ последний, у кого Серый стал бы брать уроки. Не нравился ему чужак, с самого начала не нравился.

Он ощущал как в Бьер‑Рике пульсирует сходная неприязнь, направленная на эмиссара. Однако виду хорл не подал, встретил взглядом стужу чужой улыбки и даже не поёжился.

‑ Завтра у меня праздник, достойный Геверх. День моей первой настоящей победы. Надеюсь, ты не откажешь мне в чести и придёшь.

‑ Первая победа, но не единственная. И, надо думать, не последняя.

Эмиссар Древних Творцов неспешно покинул зал при полном молчании присутствующих, так и не дав хорлу ответ. Бьер‑Рик проводил его сумрачным взглядом и когда двери закрылись за чужаком, заметил негромко:

‑ Может, оно только к лучшему будет, коли он не явится. Этому любое веселье в могилу загнать ‑ что пальцем пошевелить.

‑ Он изменился, ‑ задумчиво протянул Мар‑Ратш. ‑ раньше с ним всё‑таки было легче… Откровенно говоря, начинаю его побаиваться в последнее время.

‑ Поба‑а‑аиваться… Мар, признайся честно, что боялся его всегда. Не пытайся обманывать хотя бы самого себя.

На издёвку хорла издар ответил глухим смешком.

‑ Ох, признаю, чего уж там. Но согласись, для этого страха у меня есть все причины.

‑ Тут спорить не буду… А ты что скажешь, Харт?

‑ Он напрягся дважды. Первый раз ‑ когда вошёл, второй раз ‑ когда я бросил тебе эту странную игрушку. Мне, кажется, что и в первый раз он забеспокоился из‑за неё, хотя и не видел ещё в моих руках. Однако как‑то почувствовал , что она у меня и не смог сдержать неудовольствия.

‑ Ты умеешь слышать чужие чувства? ‑ скептически осведомился Мар‑Ратш. ‑ Вот уж не подумал бы…