Страница 188 из 232
Мох был знакомым, уютным, каким‑то домашним. А поверх этого влажного ковра змеились тонкие прядки‑стебельки с маленькими округлыми листочками и ягодами, еще зеленоватыми, но уже начинающими наливаться первой розовой спелостью… Олег тряхнул головой и неверяще вгляделся в эти прядки. Клюква, братцы! Это же клюква!
Медленно, очень медленно он встал на колени, обалдело озираясь по сторонам. Вокруг шумели высокие березы, темнели островерхие шалаши ёлочек. Лес купался в тёплом летнем вечере. Обычный лес, чуть заболоченный, какой легко можно было отыскать, скажем, на окраине Владигорска. Он же дома! В своём мире! На Земле!
Сквозь толстую куртку влага просочиться не смогла, но вот штаны выше сапог промокли насквозь. Олег отметил это машинально и тут же забыл. Что толку думать о пустяках? Он вернулся! Он дома! Словно и не было ничего… Не было?
Поднявшись на ноги, Олег посмотрел на свои руки ‑ руки фэйюра. Ничего не было?… Вслед за щемящим восторгом накатило глухое, тёмное отчаяние. Что он делает здесь, в этом мире, где ему больше нет места? Зачем он вернулся? Что надеялся отыскать? Даже всего лишь показаться на глаза кому‑либо из людей…
Эки‑Ра внутри молчал. То ли не мог найти подходящих слов, то ли просто ждал его решения. Но что же он должен теперь решить? Им удалось то, на что никто из них двоих даже не смел рассчитывать ‑ они сумели пройти сквозь "межпространство" Тропы, пройти буквально "наощупь", ведомые лишь интуицией и жаждой достигнуть цели во что бы то ни стало. Почему‑то казалось: нужно лишь дойти, и ответы на невысказанные вопросы появятся сами собой. Вот, дошли…
Обернувшись, Олег посмотрел на Врата. Здесь их почти не было видно, только воздух чуть колебался между деревьями и слабо искажалась перспектива, как будто в пространстве повисла жидкая прозрачная линза. Никаких чёрных провалов, никаких ясно различимых разрывов, ведущих в никуда. Однако, он точно знал: стоит подойти ближе, потянуться к этому неосязаемому ничто разумом и телом ‑ оно раскроется перед ним и пропустит на Тропу. Знание это не было рациональным, оно просто пришло и надежно утвердилось в сознании как нечто само собой разумеющееся. Он теперь чувствовал Врата, они манили его к себе, притягивали, уговаривали открыть и войти…
Олег повернулся и пошел прочь, увязая в зыбко дрожащем под ногами моховом ковре. Как бы то ни было, он пришел туда, куда хотел прийти. Оставалось лишь разобраться в своих чувствах и понять что он должен теперь сделать.
"Ты мне поможешь?"
Эки‑Ра молчал. То ли не знал что ответить, то ли почему‑то не хотел говорить.
* * *
К дороге он выбрел уже в сумерках. Местность и прежде казалась ему знакомой, а увидев вдали огни железнодорожного узла, Олег окончательно утвердился в мысли, что находится недалеко от родного города. Причем, даже район ‑ восточный, до дома пешком часа полтора будет, не более.
До дома…
Олег постоял на обочине еще несколько минут, наблюдая как разгорается над скрытыми за лесом городскими кварталами электрическое зарево. Потом издалека послышался шум приближающейся машины и он отступил в заросли орешника ‑ попадаться кому‑либо на глаза, пусть даже мельком и в темноте, ему не хотелось.
Быстро темнело, но ночное зрение ‑ на то оно и ночное. Олег шёл наугад… вернее, это ему казалось, что он идет наугад, бездумно и бесцельно. Между тем, его вёл сейчас тот странный проводник, что обосновался у него внутри и давал о себе знать последнее время всё чаще и чаще. Вот и сейчас ‑ в мозгу словно пробудился вживлённый автопилот; он отыскал в глубине лесного массива Врата и уверенно повёл безучастное тело напрямик, меж небольших, но болотистых и топких озёрец, к которым Олег прежде не сунулся бы даже днем.
Под ногами слежавшаяся хвоя сменила высокую густую траву; та, в свою очередь, скоро превратилась в уже знакомый упругий ковер из мха. Не дойдя до Врат какой‑нибудь сотни метров, Олег внезапно остановился возле очень старого и кряжистого дуба. Место здесь было относительно сухое, усталость наконец‑то взяла свое и он буквально рухнул возле мощных корявых корней древесного старожила, сразу же провалившись в глубокий "тёмный" сон, больше похожий на беспамятство.
* * *
‑ Тебя там не ждут, ‑ голос звучал отстранённо и из‑за этого ещё более уверенно. ‑ Ведь ты уже убедился в этом, сын хорла?
‑ Ты прежде никогда не называла меня так, ‑ он вглядывался в смутные очертания фигуры, словно застрявшие в предрассветном тумане. ‑ Вэр, это ты? Откуда ты здесь?
‑ Оттуда же, откуда и ты.
‑ Тебе здесь не место.
‑ А разве тебе здесь место? ‑ удивилась она. ‑ Не смеши меня, сын хорла! Кому ты тут сможешь не то что слово сказать, а хотя бы на глаза показаться? Взгляни на себя, фэйюр!…
Что‑то толкнуло его вперёд, бросило на колени перед парящим зеркалом пруда. Недвижная гладь воды отразила… то, что и должна была отразить ‑ лицо, где человеческие черты причудливо перемешались с кошачьими. Оно не выглядело уродливым, вовсе нет, даже на человеческий вкус барска можно было найти привлекательным, но это не могло изменить его чуждости людям. Олег услышал глухой стон отчаяния. Свой собственный стон.
‑ Что мне делать?! Подскажи ‑ что?!
Ответ не заставил себя ждать:
‑ Изменись.
‑ Что?!…
‑ Изменись. Стань прежним. Хотя бы внешне.
‑ Это безумие!
‑ Весь наш мир ‑ одно сплошное безумие, ‑ призрак насмешливо фыркнул и клубы тумана поглотили его с той же лёгкостью, с какой породили совсем недавно.
‑ Изменись, ‑ донеслось уже из ниоткуда, ‑ ты можешь…
"Могу", ‑ мысленно повторил он, вновь склоняясь над водой. Из тёмного, подернувшегося от его близкого дыхания легкой рябью зеркала смотрела сквозь узкие прорези кошачьих зрачков безнадёжность. Щурилась, кривила губы…
А если и взаправду ‑ может? Если и впрямь ‑ изменится? Стоит лишь пожелать этого всей своей раздвоенной душой, поверить в невозможное!… Поверить ‑ и измениться!
Как изменить себя, не изменив себе?… Эки, подскажи! Почему ты молчишь?!
Он заскрипел зубами, комкая в пальцах напитанный влагой мох. Невозможно переплыть дважды одну и ту же реку! Невозможно отыскать жарким летом прошлогоднего снега! Тот снег растаял еще по весне, став рекой, а та река, в которую ты входил когда‑то, давно уже слилась с океаном…
Ты все‑таки сошел с ума, странник, поскольку надеешься на невозможное… Веришь в невозможное… И видишь в зеркале пруда ‑ невозможное…
Отражение в воде странным образом поплыло, исказилось, как будто невидимый художник решил разом смешать все краски. Черты лица размазались… Что это? Слезы?…
Нет, глаза оставались сухими и он по‑прежнему ясно видел отражающиеся в живом зеркале ветви дуба. Чёткость потеряло лишь лицо, превратившись в неясное мельтешение теней и красок, сквозь которое постепенно начинали проступать контуры черт… новых черт… старых черт!…
Не смея верить своим глазам, он потрясённо наблюдал, как формируются мягкие скулы и прямой нос, как гладкая кожа наливается румянцем… Кожа!… Гладкая!… И глаза!… Человеческие глаза!…
Еще миг, и из воды на него смотрел Олег ‑ прежний Олег, облик которого он уже стал забывать. Боясь спугнуть чудесное наваждение, он поднес руку к щеке, потрогал… и похолодел ‑ пальцы зарылись в короткий пушистый мех. Вожделенное отражение дрогнуло и снова исказилось. Нет! Постой! Не уходи!…
* * *
Олег словно очнулся, вышел из забытья и обнаружил, что действительно стоит на коленях возле пруда. Вот только никакого тумана не было вокруг, а над лесом поднималось утреннее солнце. Да что же это с ним, в самом‑то деле? Где был сон и где ‑ явь?