Страница 86 из 104
подспудный смысл фильма, скрытый сюжетом, не в
разоблачении фашизма как зла, как враждебной человеку
идеологии, а в рассмотрении под политическим углом зрения
«феномена садизма, мазохизма, гомосексуализма». По
мнению Боницера, это анархическая и реакционная концепция
бессознательного. С этим можно согласиться. Но что же
предлагает автор?
И хотя, повторим, в его статье содержится серьезная
критика фильма «Ночной портье», Боницер приходит к
выводу, что главной задачей художника и критика является
не идейное разоблачение фашизма, а разработка
«революционной» теории психологии фашизма в свете взглядов
Вильгельма Райха, изложенных в его книге «Массовая
психология фашизма». Боницер отмечает «некоторые
крайности» в концепции Райха, но поддерживает его главные
позиции.
Да и основной недостаток этого фильма Боницер
видит в том, что Лилиана Кавани связывает фашизм с
садомазохистским комплексом, а это, дескать, неверно, так как
фашизм не извращение, не исключение из общего правила,
274
а, наоборот, фашизм массовиден и является следствием
«сексуальной репрессии».
Таким образом, объективно вся дискуссия свелась к
гальванизации теорий Вильгельма Райха и иных
философов, пытавшихся объяснить социальные явления
биологическими причинами.
Взгляды на фильмы, связанные с проблемой фашизма
и антифашистской борьбы, критиков и философов,
участвовавших в дискуссии на страницах «Кайе дю синема» и
других изданий, во многом отражают общие, весьма
противоречивые позиции довольно широкого круга
интеллигенции, ищущей альтернативу официальным
идеологическим установкам правящих классов. Участники дискуссии,
критикуя Лилиану Кавани за ее стремление «показать,
что человеческое влечение и подсознательные силы всегда
одни и те же и извечно гнездятся в человеческой психи-
ке> 1, все же отходят от классовой оценки фашизма (хотя
авторы статей и называют себя марксистами) к позиции
биологической, психопатологической.
В подавленности естественных влечений видел
Вильгельм Райх причину прихода гитлеровцев к власти, в
освобождении человека от «сексуальной репрессии» — путь к
революционному обновлению мира. Кинокритики,
затеявшие дискуссию вокруг фильмов «ретро», и прежде всего
«Ночного портье», на страницах «Кайе дю синема»,
сделав, как уже отмечалось выше, ряд существенных
замечаний насчет реакционности содержания и направленности
этих фильмов, все-таки свели свои словесные построения
к пропаганде анархистских и идеалистических,
направленных против марксизма и реального социализма идей
Райха.
Что стоит хотя бы сформулированный в заключение
статьи Боницера вывод, который как бы поясняет цель
дискуссии: «Странно было бы противопоставлять влечения
революции, как будто бы не влечения человека реализовы-
вались в великих революционных движениях? Как будто
Парижская коммуна или события мая 1968 года были бы
возможны без влечений народных масс. Влечения
отвергают фашизм, фашизм отвергает влечения»2.
Таков вывод. Такова, очевидно, цель всей этой
дискуссии, по существу уводящей внимание общественности в
сторону от главного. Куда же делась «боевая память
народа», о которой говорили редакторы журнала, открывая
1 «Cahiers du cinema>, 1974, N 251/252, p. 26.
2 Ibid., p. 35.
10*
275
дискуссию, куда делся «социальный и классовый
контекст», в котором, как это заявлялось, следует
рассматривать фильмы? Куда, наконец, делись фильмы, которые
показывают реальный фашизм и реальную борьбу с
фашизмом? Их творческий опыт не учитывается.
Участники дискуссии с гневом и нередко привлекая
верную аргументацию критикуют фильм «Ночной портье»,
объективно ведущий к реабилитации фашизма. Но
послушаем саму Лилиану Кавани, которая не раз публично
выступала против буржуазной «массовой культуры» и
ратовала за антибуржуазное искусство. Да и сейчас она
рассматривает «Ночного портье» как явление антибуржуазное,
антитоталитаристское и связывает его проблематику с
проблемой «сексуального освобождения».
По мнению Кавани, склонность к фашизму, его
определенные психологические предпосылки как бы заложены в
человеческой «природе». Человеческое «естество» — это
«мир тьмы», и, когда власти легализуют его, тогда
становятся возможными любые преступления против
человечности.
Все фатально в этом мире, и каждый выбирает свою
роль, становится жертвой или палачом. Вполне в духе,
этого софизма Кавани, ссылаясь на историю гитлеризма,
утверждает, что «сексуальная репрессия» и политическая
реакция всегда шли рядом — ведь, дескать, Гитлер обещал
«оздоровление морали» и борьбу против эротизма в кино.
Более того, «сексуальная репрессия», по ее мысли,
обостряется в период экономических кризисов, чтобы сдерживать
массы, революционную энергию масс. А значит, чтобы
освободить революционный потенциал масс, необходима
«сексуальная революция».
Теория «сексуальной репрессии», как и теория
«сексуальной революции», которые тщатся объяснить фашизм и
неофашизм, не могут стать альтернативой
реалистическому изображению истории возникновения фашизма, его
моральных и политических последствий.
Как не вспомить здесь замечательный фильм Михаила
Ромма «Обыкновенный фашизм», который с огромной
силой и впечатляющей правдой показал генезис и
философию этой тиранической идеологии, саму сущность
фашизма.
Нельзя не видеть вместе с тем, что появление фильмов
о германском и итальянском фашизме имеет помимо
прочего совершенно конкретные истоки, связанные с
оживлением, обострением неофашизма в ряде капиталистических
стран, — печать непрерывно сообщает о террористических
276
актах фашистских группировок в Италии, о сборищах
бывших нацистов в ФРГ, о действиях реакционных групп
в США, о произволе фашиствующих режимов в
Латинской Америке.
Эти не вымышленные, а реальные факты не могут не
оказывать (и безусловно оказывают) влияние на
художников, реалистов и гуманистов, стремящихся поставить в
своем творчестве актуальные проблемы жизни общества,
внести своим творчеством вклад в борьбу прогресса
против реакции, света против тьмы. Ряд современных
итальянских фильмов продолжают антифашистский пафос
неореализма.
Это не мифотворчество, а художественное познание
действительности.
Действие фильма «Следствие по делу гражданина вне
всяких подозрений» Элио Петри происходит в наши дни,
когда реакционеры и неофашисты пытаются диктовать свою
волю народам; «Убийство Маттеотти» Флорестано Ванчини
переносит нас в начало 20-х годов, когда итальянский
фашизм прокладывал кровавый путь к власти; «Христос
остановился в Эболи» Франческо Рози — в годы, когда фашизм
развязал войну. Но эти фильмы, столь разные и по
тематике и по творческому почерку режиссеров, объединяет
острота социального анализа явлений реакции и фашизма.
Во всех этих фильмах нет и тени двусмысленности.
Реакция и фашизм — это реакция и фашизм, а не что-то
иное. И их происхождение отчетливо связано с социальной
системой, расстановкой классовых сил, а не с психикой
человека, которому-де априори присущи
садомазохистские комплексы, и не с массовым сознанием,
закрепощенным сексуальными табу.
Федерико Феллини — большой и сложный художник,
творчество которого поднималось до сокрушительной
критики буржуазного мира и буржуазного сознания в
«Сладкой жизни» и других лучших его картинах, но и металось