Страница 81 из 104
довелось встречаться с прославленным полководцем,
беседовать с ним. Внешне он был очень отдаленно похож на того
экранного Жукова, которого создал талант замечательного
актера. И все-таки экранный образ убеждал. И даже те
военные деятели, которые близко знали маршала, служили
с ним в одном строю, выполняли его волю или
разрабатывали вместе с ним стратегические операции, смело
говорили: «Похож. Это правда. Именно так он говорил, так
поступал в трудные, трагические минуты, так руководил
боевыми операциями».
Уж такова сила настоящего искусства.
Исключительно велика изобразительная культура
фильма, степень правды при воспроизведении картин истории,
картин войны. Никогда мировой экран не знал столь
достоверного изображения баталий такого масштаба, как
битва на Курской дуге, на Днепре, в Белоруссии, в Польше,
на улицах Берлина.
При съемках фильмов «Сталинградская битва»
(режиссер В. Петров) или «Падение Берлина» (режиссер М. Чиа-
урели) было привлечено не меньше танков и орудий, чем
в этом фильме, наверняка даже больше — в то время на
вооружении Советской Армии имелась техника периода
войны, еще не были переплавлены в мартенах трофейные
немецкие танки. Да и всякой пиротехники тогда
употреблялось при съемках не меньше, а больше, чем в этом
фильме. В «Сталинградской битве» есть кадры, где вся
земля пылает огнем.
Но в «Освобождении» совершенно иная стилистическая
установка. Это установка на достоверность, доподлин-
ность. Земля не пылает огнем — бой показан с суровой
точностью. Именно потому участники войны, просмотрев
фильмы, с уверенностью могли сказать: «Да, это было так,
это правда». Правда страшных танковых атак, правда
опасных переправ через водные рубежи, правда
кровопролитных боев на плацдармах, правда поведения солдата и
командира в бою.
Фильм «...А зори здесь тихие» режиссера Станислава
Ростоцкого (по повести Бориса Васильева) — в русле тех
творческих поисков советских художников, которые видели
в теме войны с фашизмом наиболее благоприятный
материал для изображения главных черт социалистической
личности. Пять девушек, с разным духовным миром, со
своими драмами, мечтами и радостями, столкнулись с
грозным врагом в дальнем углу фронта, где происходят лишь
бои местного значения, и показали все то, что составляет
259
сущность новой человеческой личности, утверждающей
себя в бескомпромиссной борьбе.
«На таком оселке, как война,— писал в 1942 году
Михаил Шолохов,— все чувства отлично оттачиваются.
Казалось бы, любовь и ненависть никак нельзя поставить
рядышком; знаете, как это говорится: «В одну телегу впрячь
не можно коня и трепетную лань»,— а вот у нас они
впряжены и здорово тянут! Тяжко я ненавижу фашистов за
все, что они причинили моей родине и мне лично, и в то
же время всем сердцем люблю свой народ и не хочу,
чтобы ему пришлось страдать под фашистским игом. Вот это-
то и заставляет меня, да и всех нас, драться с таким
ожесточением, именно эти два чувства, воплощенные в
действие, и приведут к нам победу»1.
В этих словах героя рассказа «Наука ненависти»
выражены мысли и чувства миллионов советских людей,
поднявшихся в ту грозную пору на борьбу с фашизмом.
Большое счастье для кинематографа иметь дело с
литературой такого класса и такого масштаба.
Именно потому так важен для развития советского
киноискусства оказался фильм по роману М. Шолохова «Они
сражались за Родину», созданный Сергеем Бондарчуком.
Режиссеру удалось передать не только шолоховское
понимание жизни народа, его любовь к человеку, вчерашнему
труженику, взявшему оружие, но и шолоховскую образную
систему, шолоховскую эпичность и лиричность.
Грозное лето сорок второго. Прорвав фронт,
гитлеровские танковые армады рвутся к Сталинграду, стремясь,
охватив с флангов, взять в стальные клещи наши войска, не
дать им отойти к переправе через Дон, закрепиться у
Волги. Враг предвкушает победу, и ему кажется, что пройдет
неделя, две, в крайнем случае месяц и сопротивление
советских войск и на Волге и на Кавказе будет
окончательно сломлено.
Но именно тогда, в те страшные дни и ночи, в боях у
балок и степных хуторов рождалась, крепла, мужала
сила, которая потом сцементирует оборону, а позже, осенью,
окружит в районе Сталинграда трехсоттридцатитысячную
ударную группировку отборных гитлеровских дивизий и
создаст коренной перелом в ходе второй мировой войны.
Таков исторический фон романа и фильма. Но история
всегда слита в книгах Шолохова с человеком, с его
характером, его судьбой. И эту особенность
идейно-художественной концепции шолоховского творчества глубоко осмыс-
1 Шолохов М. Собр. соч. в 7-ми т., т. 8, доп. М., 1959, с. 30—31.
260
лил режиссер, приступая к своей работе по экранизации
романа. Степь, цветущий чебрец. Идут солдаты, тяжело
ступают по каменистой земле их пропыленные сапоги.
Горсточка людей осталась от полка после кровопролитных
боев на степных рубежах. Но это — полк, он сохранил знамя
и неколебимую уверенность в победе. Полк идет не на
запад, а пока еще на восток. Пока еще.
Хутор на пригорке. Здесь будет привал, но не для
отдыха— для боя. Здесь надо хотя бы на время остановить
врага, дать нашим главным силам выйти на донские
переправы. Но для того чтобы дойти до рубежа, на котором
враг будет наконец остановлен, надо проявить стойкость,
мужество, не потерять своего человеческого достоинства.
Солдаты отдыхают после тяжелого марша. Маленькие
радости выпадают на их долю — выкупаться в ручье,
попить холодного молока, поговорить с солдаткой, а то уже
совсем редкое удовольствие — сварить раков, только
сварить— отведать их уж не удастся. Снова марш по дороге
среди горящих хлебов и волнующихся овечьих гуртов,
снова надо рыть окопы, долбя лопаткой каменистую землю,
и гимнастерка твоя вся нальется горячим потом, а потом
главное испытание — бой, тяжелый, кровавый, требующий
от каждого полной и сознательной самоотдачи. Все это
передано в фильме достоверно, просто и в то же время
величественно.
Два боя показаны в фильме. Всего два боя. Но как
точно, как глубоко изображен человек в минуты наивысшего
напряжения, самого грозного испытания. И как точно
прослежен психологический настрой чувств каждого героя.
Может быть, режиссеру не хватило только меры при
изображении самой баталии — на экране, пожалуй, слишком
много огня. Поэтому сильнее оказываются те сцены, где
показаны люди в бою и особенно перед боем.
Исключительно сильно сделана сцена у хутора, где Ло-
пахин, побежавший за ведерком и солью, выслушал
горькие слова от старой казачки, у которой три сына и зять
на войне, а «младшего сынка убили в Севастополе-городе».
И второй бой, у другого хутора, где у Лопахина на молоч-
но-товарной ферме была совсем иная встреча и иной
разговор — с молодой, задорной колхозницей. Но все это —
жизнь, труд, земля, которую фашисты хотят растоптать,
пленить, испепелить, уничтожить. Ведь в этом смысл
бытовых сцен, и они спаяны, слиты со сценами батальными.
Михаил Шолохов, а вслед за ним Сергей Бондарчук
как бы наполняют живой плотью, человеческим
содержанием слова и словосочетания, которые стали привычнм-
361
ми,— марш, привал, боевой рубеж, высота. И происходит
то, что и есть чудо подлинного искусства. «Боевой рубеж»
становится не абстрактным понятием. Это люди, вставшие
наперекор врагу в этой древней, желтой, каменистой