Страница 68 из 104
партийность художника и его произведений. Отсюда закономерно
следует, что в условиях капиталистических отношений
(как и антагонистических общественных отношений в
целом) народность искусства не может найти подлинно
всесторонних, диалектически глубоких и широких форм
реализации.
Закономерный в условиях антагонистической формации
отрыв искусства («высокого искусства») от широких масс
приобретает особую остроту в XIX—XX веках. Именно в
этот период набирает силу непосредственно связанная с
данным процессом тенденция манипулирования сознанием
масс, их чувствами при помощи специально фабрикуемых
массовых художественных суррогатов, реально отделенных
1 Ленин В. И. О литературе и искусстве, с. 114. В этой же
связи нужно помнить и резкую критику Ф. Энгельсом
«космополитического либерализма» и его искусства (см.: Маркс К., Энгельс Ф.
Об искусстве. М., 1976, т. 2, с. 469).
218
от лучших завоеваний культуры и искусства. Уже с
середины XIX века набирает темпы распространение
газетных «романов-приложений», этаких усредненных
произведений, культивирующих весьма невысокий уровень
художественного вкуса широкой публики, не имеющей доступа
к подлинной культуре и искусству. В XX веке то, что в
предшествующем столетии наметилось в качестве
определенной тенденции, превратилось в серьезнейшую проблему
и, можно сказать, опасность как эстетического, так и
социального характера.
«Роман-приложение заменяет (и развивает в то же
самое время) фантазию человека из народа, это сон с
открытыми глазами»1, — писал А. Грамши. И не только,
конечно, «роман-приложение»... «Сон с открытыми
глазами»— прямая социальная функция псевдонародного
«массового» искусства, штампуемого на художнических
конвейерах специально приставленными к ним
культуртрегерами. «Речь идет об искусстве, спекулирующем на
симпатиях и вкусах (в том числе, а зачастую и
преимущественно отсталых) так называемого «массового потребления» с
целью пропагандирования и утверждения буржуазной
идеологии, морали, психологии, — отмечал Ю. Барабаш.—
Реализм подменяется здесь натурализмом, откровенной
иллюстративностью, доходчивость и демократизм формы —
примитивом, героика — буржуазной хваткой, которая
маскируется под народную сметку и духовное здоровье»2.
Опасность, заложенная в этом процессе, набравшем силу
в нашем столетии, обусловлена в первую очередь
социальными аспектами влияния искусства на аудиторию.
Хорошо известно, что искусство не только отражает
мир человека, мир народа, но и активно преобразует,
творчески воссоздает его. Социальная активность искусства в
значительной степени воплощается в формах идейного и
эстетического воздействия на народные массы. Отсюда —
ключевое значение вопроса о том, в чем искусство видит
свои цели и задачи, в чем усматривает свое место в
системе отношений с читателями, зрителями, слушателями, на
кого, на какую аудиторию оно ориентируется — на узкий
круг «ценителей» или на широкие народные слои. Острота
постановки этого вопроса объясняется тем, что он выходит
далеко за рамки чисто искусствоведческой проблемы и
включает в себя важнейшие политические, социальные
измерения.
'Грамши А. Избр. произв. в 3-х т., т. 3. М., 1959, с. 524.
* Барабаш Ю. О народности. М., 1970, с. 8.
219
Говоря об этом, следует постоянно иметь в виду
классическое ленинское положение о том, что в обществе,
расколотом на враждующие классы, духовная культура и
искусство не могут быть однородными. «В каждой
национальной культуре, — указывал В. И. Ленин, — есть, хотя
бы не развитые, элементы демократической и
социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и
эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно
порождают идеологию демократическую и
социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная
(а в большинстве еще черносотенная и клерикальная) —
притом не в виде только «элементов», а в виде
господствующей культуры»1. Это положение, подтверждаемое всем
ходом мирового развития, является ключевым для
понимания проблемы народности искусства и социальных
функций искусства, ибо именно демократическая культура несет
в себе подлинно народное содержание, а по своей
социальной функции служит интересам народа.
Выше мы уже отмечали комплексный характер
проблемы народности искусства. Он проявляется еще и в том,
что эта проблема самым непосредственным образом
связана с вопросом о соотношении массового и «элитарного»
искусства. Нетрудно убедиться, что своего рода общим
знаменателем здесь выступает сама объективная ситуация
духовного кризиса, в котором находятся культура и
искусство Запада.
«Элитарная» или «массовая»?
Даже буржуазные идеологи и теоретики уже не в
состоянии отрицать того обстоятельства, что духовная
культура и искусство Запада до самых своих корней
пронизаны глубокими противоречиями, переплетены во внутренне
напряженный клубок борющихся друг с другом тенденций
и направлений. Однако для объяснений этой эмпирически
констатируемой (и просто бьющей в глаза) реальности
они выдвигают искаженные и приспособленные к
собственным классовым интересам теории. Теория «элитарной» и
«массовой» культуры и искусства как раз и является
одним из таких превратных объяснений. Здесь, таким
образом, следует учитывать два момента: во-первых,
социальный аспект, вполне определенный классовый заказ, и, во-
вторых, гносеологический аспект, искаженное восприятие
реальных тенденций развития культурно-художественного
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 24, с. 120—121.
220
процесса в условиях антагонистической формации,
обусловленных, как уже говорилось выше, отделением
профессионального искусства от народа.
Говоря о проблемах «элитарной» и «массовой»
культуры, мы должны руководствоваться положениями,
содержащимися в Постановлении ЦК КПСС «О
литературно-художественной критике», где, в частности, указывается, что
критика все еще недостаточно активна и последовательна
«в разоблачении реакционной сущности буржуазной
«массовой культуры» и декадентских течений, в борьбе с
различного рода немарксистскими взглядами на литературу и
искусство, ревизионистскими эстетическими
концепциями» К
Обстановка углубляющегося кризиса различных сторон
общественной и культурной жизни современного
капитализма составляет особую питательную почву для
появления идеи «элитарного» искусства, доступного лишь горстке
избранных ценителей и якобы несущего в себе наследие и
традиции мировой культуры, и как будто бы его
антипода — «массового» искусства, предназначенного для
развлечения плебса и поэтому якобы являющегося
«народным». Несть числа такого рода теориям и их
разновидностям на Западе. При этом в одних случаях утверждается,
например, что общий процесс демократизации западного
общества привел к образованию соответствующего этому
«демократизму» «массового» искусства и культуры. В
других случаях появление «массового» искусства объясняется
тем, что культурного «ширпотреба» желают-де сами
массы, сам народ. В третьих случаях появление «массовой»
культуры выводится из закономерностей технического и
научного прогресса: с этой точки зрения сама природа
средств массовых коммуникаций исключает возможность
продуцирования и трансляции произведений высокой
культуры и требует их замены «массовыми» суррогатами.
«Сторонники и теоретики ряда нереалистических