Страница 42 из 104
направления, еще многое от обычного коммерческого
кинематографа— самоцельное и в общем «завлекательное»
изображение нью-йоркского дна, эротические сцены и
многое другое, что связывает эту ленту с традиционной
продукцией Голливуда.
Фильм Сиднея Поллака «Загнанных лошадей
пристреливают, не правда ли?» того же направления, но
несколько иной стилистики и куда большего критического накала.
Создавая эту картину по роману Горацио Маккоя,
написанному еще в 30-х годах, режиссер нашел такой сюжет,
такой угол зрения, который помог ему изобразить
уродливо гипертрофированные черты «американского образа
жизни».
Речь идет о конкурсе танцев где-то на берегу океана,
в дощатом, наспех украшенном бараке, похожем на ма-
134
неж. Организаторы $того конкурса обещали полторы
тысячи долларов той паре, которая последней останется
на манеже. Сюда для участия в танцевальном марафоне
пришли сотни молодых и немолодых мужчин и женщин,
чтобы любой ценой получить приз. Среди них — героиня,
Глория, девушка с изломанной судьбой (актриса Джейн
Фонда), и герой, молодой, беззаботный парень Роберт
(актер Майкл Серазин). Характерны и другие участники
небывалого конкурса — мелкая голливудская актриса,
сбившаяся с круга, бродяга матрос, пара, ждущая ребенка...
Вот звучит оркестр. Гонка начинается. Танцуют пары.
Первый день, второй день, третий день. Они даже едят,
танцуя. И лишь урывками — беспокойный сон усталых людей.
500, 600, 1000 часов танца. Участники марафона входят
в бешеный ритм и забывают обо всем на свете.
Постепенно и зрители втягиваются в эту «игру», в этот ажиотаж
и начинают «болеть» за того или иного фаворита.
В прологе фильма — кони, они скачут, выбиваются из
сил, падают, умирают в конвульсиях. В фильме — люди,
но они тоже в ситуации безумной скачки. И тот, кто
выбивается из сил, гибнет или его просто пристреливают,
как пристрелит Глорию по ее просьбе ее же партнер,
когда у нее уже не будет сил продолжать гонку. В фильме
с большой силой (но вместе с тем и с известным
натуралистическим нажимом) показан этот нелепый, зловещий
конкурс танцев, который вытряхивает, выбивает из
человека все человеческое.
И здесь вольно или невольно фильм делает прорыв к
современности: за эти десятилетия многое изменилось в
США; но неизменной осталась суть — бешеная и
безрезультатная гонка маленького человека за счастьем,
безумный марафон, в котором нет победителей, а есть лишь
побежденные.
Другой фильм — «Беспечный ездок». Мчащиеся по
американским дорогам мотоциклы. Их ведут два молодых
парня. Одного из них играет Питер Фонда, сын
знаменитого Генри Фонда, олицетворявшего в свое время
либеральное направление в американском кино, брат Джейн
Фонды. Второго героя играет режиссер картины Деннис
Хоппер! Постановку «Беспечного ездока» финансировал из
своих средств Питер Фонда, — впрочем, фильм стоил
недорого, в основном он снимался на натуре. Позже крупная
прокатная фирма выплатила стоимость фильма и
выпустила его, не без выгоды для себя, на большой коммерческий
экран.
Авторы этой ленты стремились отразить на экране разу-
135
верившуюся молодежь Америки и в то же время показать
отношение к ней обывателей. Коммуны хиппи, жестокий
произвол полиции, варварское, садистское избиение
молодых хиппи палками, которое «просто так» учиняют
жители соседнего поселка. И наконец, трагический финал.
Дорога, вьющаяся вдоль зеленых полей и рощ.
«Беспечные ездоки» мчатся на своих причудливых мотоциклах с
высокими рулями (сейчас они стали модными), а
позади— грузовик. Здоровенный парень, напарник шофера,
просовывает в окошко охотничье ружье и, спокойно
прицелившись, по очереди убивает «беспечных
ездоков». Зачем? Просто так. Не понравились ему эти
ребята, когда он их видел в баре поселка. Он убивает их
как нечто непривычное, ненужное, никчемное. Авторы
фильма, хотя и не идеализируют своих героев,
сочувствуют им и стремятся вызвать сочувствие зрителей.
В ряду фильмов о «больном обществе» особняком
стоит созданный в США в ту же пору фильм Микеланджело
Антониони «Забриски Пойнт».
Известный итальянский режиссер снимал свой фильм
на Дальнем Западе Америки, через «независимого
продюсера» (правда, это был знаменитый итальянский
кинопромышленник Карло Понти), на средства мощной
американской киномонополии «Метро — Голдвин — Майер». Выход
фильма «Забриски Пойнт» на экран сразу же вызвал
бурю споров и даже резких выпадов в адрес режиссера. Все
без исключения критики увидели в фильме своеобразную
метафору Америки 60-х годов.
Фильм «представляет собой такой страстный, яркий,
бескомпромиссный портрет нашей страны и нашей
молодежи,— писал в газете «Голливуд рипортер» Ларри Ко-
эн, — что немногие смогут забыть его и уж совсем
немногие— принять его в такой форме»1.
Плакат («Нет войне!») над головой у студентов.
Полицейские в рыцарских доспехах, но не с рыцарскими
повадками. В руках у них не мечи и даже не дубинки, а
автоматы. Убит студент, участник демонстрации. И герой
картины, студент Майкл, в пылу сражения как будто бы
убивает полицейского.
Майкл скрывается из города необычным способом: он
угоняет с аэродрома частный самолет и, радуясь своей
свободе, безмятежно и весело летит над шоссе,
вьющимся рядом с оголенными каменными горами через
калифорнийскую Долину смерти — Забриски Пойнт. Пять миллио-
1 Цит. по кн.: Антониони М. Забриски Пойнт. М., 1973, с. 142.
136
нов лет назад здесь была жизнь, а теперь — камни, песок,
гигантские котлованы, мрачные марсианские пейзажи.
В том же городе, может быть, даже и в то же самое
время, когда бушевала студенческая масса, дымился
слезоточивый газ и гремели автоматные очереди,
респектабельные господа, хозяева города, боссы промышленного и
строительного бизнеса, оживленно обсуждали перспективы
развития безлюдного и пустынного края. Их помыслы как
будто благородны — застроить, оживить пустыню, Долину
смерти. Нет, они не разрушают, подобно этим безумным
студентам, они созидают, размышляя: что же сделать,
чтобы преобразить Забриски Пойнт? Может быть,
построить здесь, в пустыне, отели с голубыми бассейнами?
Новые дороги? Города?
Героиня фильма Дария, секретарша и любовница
одного из строительных боссов, спешит на своей машине ло
дороге через выжженную солнцем долину. И здесь, у
берегов каменного моря, ее встречает юноша Майкл —
песчинка студенческой бури, только что угнавший самолет.
И они сразу находят душевное родство, — может быть,
это общность судьбы: неустроенность, никчемность,
неясность жизненной цели. Они предаются любви на дне
мертвого моря, среди мертвых камней, которым пять
миллионов лет. Потом бродят по пустыне, где когда-то
было озеро, может быть, море. Была жизнь...
Но здесь поблизости была жизнь, и совсем недавно,—
может быть, десять или двадцать лет назад. Заброшенная
шахта, ветхий, умирающий поселок, где живут бедные,
забытые богом люди. Старые машины, как мамонты и
динозавры. Почему-то прямо на земле стоит кем-то
оставленный рояль, и дети играют около него, как у ящика
с песком.
Жалкие хижины, потерявшие человеческий облик
старики. А неподалеку другой поселок, вернее, стойбище
хиппи. Они живут коммуной и пытаются засеять
бесплодную землю.
Сам Антониопи, как и его герои, не имеет ясной
позиции. Он говорит: все вокруг прогнило, все должно