Страница 57 из 207
Когда дверь за начальником штаба закрылась и в кабинете наступила полная тишина, командующий сел в кресло-качалку и прикрыл усталыми веками глаза. Ему представилось, что он уже в Кремле и с дворцового балкона смотрит на Москву. «В Москву нужно въехать торжественно... — мечтал он. — Предварительно остановиться на окраине, а уже оттуда — прямо в Кремль... Недурно было бы найти русских звонарей, чтобы они при входе наших войск в столицу ударили во все колокола». Его фантазия на этом не остановилась, и командующий вслед за этим представил себе бал в Кремле, разговор по прямому проводу с Гитлером, заключение мира. А там — триумфальное возвращение в Берлин.
Слушая веселое потрескивание дров в печке, ощущая приятное тепло огня, командующий в своих мыслях опередил действительные события, разнежился в своем глубоком кресле и забылся...
Однако мечты разлетелись как дым, когда память напомнила последнюю директиву Гитлера. Опасаясь повторения событий 1812 года, Гитлер требовал, чтобы войска только подошли к кольцу окружной дороги. Эту линию не должен был без приказа свыше перешагнуть ни один немецкий солдат. «Ни один немецкий солдат...» — горестно повторил командующий, и это вернуло его к действительности. С торжественным въездом в Москву нельзя было торопиться. Это огорчало командующего, но он подумал о том, что передовые части должны вот-вот подойти к окраине Москвы, а их не удержишь!.. И это снова вернуло ему хорошее расположение духа.
— Ну, чем порадуете, генерал? — спросил он, когда начальник штаба снова вошел к нему в кабинет.
— Плохие вести, — сказал начальник штаба и подал ему донесение. — Русские ударом на Головеньки с севера и с юга на Наро-Фоминск закрыли фронт.
— Что?.. — Командующий вскочил с кресла. — А наши войска?
— Остались там...
Командующий скрипнул зубами. На его побледневшем лице заметно синели губы.
— Этого не может быть!.. — крикнул он.
— Отрезали встречными ударами... Прежде чем доложить вам, генерал, я проверил дважды!..
— Откуда же у них, проклятых, такие силы? — Командующий скомкал карту и ударил ладонью по столу. — Нет у них сил!.. Нет!.. Нет!.. И быть не может!.. — Немного успокоившись, он сказал: — Прав фюрер, что требует снести Москву с лица земли, а ее проклятое большевистское отродье отправить по этому адскому морозу за Урал, в Сибирь!..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сменив дивизию генерала Бегичева, дивизия полковника Железнова заняла фронт перед стыком двух гитлеровских пехотных дивизий. Армия генерала Говорова, в которую она входила, готовилась к контрнаступлению. Взаимодействуя с конным корпусом Л.М.Доватора, ей надо было нанести своим правым флангом удар на Терехово и Рузу. А затем повернуть на юго-запад и вместе с войсками армии генерала Ефремова, находившимися под Наро-Фоминском, окружить войска можайского плацдарма 4-й гитлеровской армии, уничтожить их и овладеть городом Гжатском.
Чтобы помешать отступлению вражеских войск, командующий фронтом на правом фланге армии решил ввести в рейд гвардейский кавалерийский корпус Доватора.
Готовя свои части к решающему сражению, Железнов все время находился на переднем крае и вместе с командирами полков и начальниками родов войск изучал расположение противника, прикидывал в уме возможные решения поставленной перед ним задачи.
Сегодня он предполагал весь день провести в полку Карпова, побывать в ротах, находящихся на передовой. Этот полк особенно беспокоил Якова Ивановича. Раненый Карпов лежал в медсанбате, и полком командовал его заместитель — жизнерадостный, храбрый, но беспечный майор Белкин, мечтавший стать летчиком или партизаном. До самых сильных морозов он ходил в сапогах и фуражке набекрень, и только лютая стужа заставила его надеть валенки и шапку.
Жмурясь от алмазного блеска снега, Яков Иванович вслед за Белкиным по глубокой, только что пробитой тропе пробирался на НП полка.
Поднявшись по заросшему кустами оврагу, они выбрались к голой высотке, где начинался ход сообщения, наспех замаскированный снегом.
— Вот мой энпе! — Белкин остановился в окопчике рядом с озябшим наблюдателем.
Подражая полковнику Доброву, Белкин бравировал смелостью. Яков Иванович заметил, что перекрытие его НП делалось в последнюю минуту и крайне небрежно.
— И это называется энпе? — сердито спросил он и кивнул Белкину головой, чтобы тот отослал наблюдателя, при котором ему говорить не хотелось.
— Куделин! — крикнул Белкин.
Когда солдат повернулся к нему лицом, Железнов узнал в нем того, кто был назначен в роту вместе со странным солдатом, от которого упорно отказывались пулеметчики.
— Где числится этот красноармеец? — спросил Железнов.
Белкин сказал, что взял его с передовой.
— Немедленно отправить обратно в роту! — приказал Железнов. — Ни одного человека с передовой не брать!
— Да это случайно, товарищ полковник, — оправдывался Белкин. — Он шел из медсанбата и застрял в комендантской... А парень расторопный, смекалистый...
— Вы меня поняли? Или повторить!.. — остановил его Железнов и огляделся вокруг. — А наблюдательный пункт у вас, майор, похож на медвежью берлогу, да и то на берлогу ленивого медведя... Ловушка какая-то!.. Весь как на ладони!.. Наблюдать из-под саперной лопатки, что ли? А как управлять боем? — Он повернулся к Белкину: — Немедленно переделать и оборудовать так, чтобы можно было без риска наблюдать и управлять боем!.. Послезавтра утром проверю... Ясно?
— Ясно! — козырнул сконфуженный Белкин. — Все будет выполнено сегодня же ночью.
...Полк Карпова расположился на местности, пересеченной овражками и поросшей кустарником, подобно щеткам, торчавшим на скатах лысых возвышенностей. Небольшие рощицы виднелись лишь на левом фланге. Этот фланг упирался в молодую рощу запорошенных снегом сосенок.
— Вот здесь, правее рощи, — Железнов махнул рукой в сторону сосенок, — ваш полк, может быть, нанесет удар по врагу. Изучите с командирами батальонов и артиллеристами передний край противника и внимательно просмотрите местность — каждый кустик, каждую кочку. Наблюдайте беспрерывно. Надо изучить противника, как самого себя. Ничего без внимания не оставляйте. Всех людей поставьте на лыжи, а пулеметы, минометы, орудия — на полозья. Продумайте возможность взаимодействия с кавалерией на правом фланге. На подготовку дается вам трое суток.
— Эх, товарищ полковник! — вздохнул Белкин. — Мне бы с кавалерией попартизанить!.. Вроде, как бы сказать, диверсионной группы...
Железнов укоризненно покачал головой:
— Не партизанить вам надо, а полком командовать!..
Прячась за сугробами, он стал в бинокль рассматривать вражеские позиции.
Вдали за пегими, оплетенными колючей проволокой березовыми рогатками тянулся снежный вал. За гребнем этого вала прыгали на морозе какие-то закутанные фигуры, похожие на чучела. Дальше, после переднего вала, шел второй снежный вал. Из-за него тянулись вверх дымки, кое где показывалась голова в каске, Железнову пришлось пригнуться: один из гитлеровцев за первым валом перестал прыгать и для острастки выпустил в его сторону автоматную очередь.
— Хорошо бы сейчас сюда снайпера! — сказал Яков Иванович.
— Что вы сказали? — Белкин поднял ухо своей шапки.
— Есть хорошие мишени для снайперов! — повторил Железнов.
— А мы в момент сюда Катюшу Иванову командируем! — ответил Белкин и крикнул в ход сообщения: — Иванову сюда!.. Аллюр три креста!
— Это передний край? — показывая на голову в каске, спросил Железнов.
— Полагаю, товарищ полковник.
— А может быть, тот, где идет дым?
— Нет, этот... — слегка замялся Белкин.
— Почему этот, а не тот?
— Почему?.. А потому... Потому что первая траншея и занимается... Из нее ведется огонь... И люди там...