Страница 189 из 207
— Петр Кузьмич. А где твоя жена?
— И не спрашивайте тяжело говорить... К сестре поехала...
— И бросила?
— Что вы? Помилуй бог, — пожал плечами Михаил Макарович. — Просто боюсь, как бы ваши люди в теперешней неразберихе, так сказать, под общую сурдинку не сотворили что-нибудь ужасное. Господи, — перекрестился он, — аж подумать страшно...
— Что ты за ерунду плетешь? — перебил его капитан. — Где она и что с ней?
— А что сказать-то? — грустно проговорил Кудюмов. — Жена у сестры. Поехала ей помочь. Сестра была на сносях. Вот-вот должна была разрешиться... Она замужем за солдатом, шофер он, войска ваши и всякую всячину возит... И, накось, бог ведает кто недалече от их деревни пустил поезд под откос. Так ваши-то люди налетели на эту деревню, повышвырнули из домов всех, в том числе и свояченицу, — тут Кудюмов совсем запечалился, — да не только вышвырнули, но и избили, да так, что она выкинула, да и сама чуть было душу богу не отдала...
— Откуда ты знаешь?
— Как откуда? Жена писала. Читаю письмо-то, а у самого сердце рвется. По ее каракулям чувствую, что с ней там что-то неладное, может быть, и ее как следует стукнули. Но, чтобы меня не тревожить, она об этом молчит. А я вот тут маюсь и думаю, что с ней? Ох, горе, горе...
— Взял бы и поехал, — вполне сочувственно предложил Груббе.
— Поехать-то рад, да вот заведение не на кого оставить. На бойком месте оно... А потом и пропуск надо хлопотать...
— А куда?
— Да через Рославль ехать надо.
— Через Рославль? — Груббе откинулся в кресле. — Трудновато, — и по инерции вылетело у него: — Там сейчас армия. — Сказал и спохватился и взглядом уперся в Кудюмова. Но тот разглядывал скатерть, делал вид, что ничего не слышал. — Я тебе с пропуском помогу.
— Премного буду вам благодарен. — И Михаил Макарович показал на убранный стол для старших офицеров. — Может быть, все же откушаете наших пельменей? Хотя и мука серовата, но пельмени отменные.
— Пельмени? С удовольствием, — и капитан сел за стол.
Кудюмов на этот раз для него ничего не пожалел. К пельменям поставил и сливянку и вишневку.
— А нет ли чего-нибудь покрепче? — Груббе крутанул пальцем вверх, а затем прищелкнул.
— Покрепче мне не разрешают, — схитрил Кудюмов. — Если же ваша милость уж очень желает, то я к вечеру могу достать. Но вы сами знаете, не водку, а что-то вроде и несколько покрепче. А пока что потчуйтесь чем бог послал.
— Бог-то бог, да не будь сам плох, — многозначительно посмотрел на него Груббе. — Данке. Пельмени отменные! Наливочки тоже. А пропуск я вам сделаю. До вечера! — И ушел, забыв рассчитаться.
Михаил Макарович подошел к окну и, удостоверившись, что Груббе действительно ушел, пригласил к себе наверх Лиду, деда Гришу и тетю Стешу и им сообщил:
— Долговязый капитан Груббе — переодетый гестаповец. Так что держите с ним ухо востро. Зина и дед Гриша, вы свободны. А ты, тетя Стеша, давай сюда поближе к столу. — Михаил Макарович двинул ей стул. — Ты спас-деминская, так, наверное, в районах Ельни и Глинки у тебя есть кто-нибудь из родни или знакомых?
— Конечно, есть. Недалеко от станции Нежада свекор Харлампий Сидорович сторожем на «Земском дворе» и там же свекровь на ферме работает. Но не знаю, как примут. Сами знаете, как теперь люди боятся родственников из-за фронта.
— Что правда, то правда, боятся, — в тон ей отвечал Михаил Макарович. — Но все же вам надо этим родством воспользоваться. Дело вот в чем, дорогая тетя Стеша. В район Ельни я перевожу Настю Кравцову. (Тетя Стеша пришла после отъезда Веры к Ане и знала ее, да и Аню, только по прежним их именам.) Так ты будешь работать с ней. Теперь Настя именуется Юлия Петровна Баскакова. Тоже беженка из Угры, из деревни Желание. Ты ее не ищи, она сама тебя найдет. Только, как устроишься, — протянул он тете Стеше адрес Ани, — сообщи Маше свой адрес.
— А когда идти-то?
— Сегодня вечером мы с тобой выедем к стогам за сеном. Там я тебя выведу на Рыжковский большак. До Рыжкова три часа ходу. Там, перед Рыжковым, свернешь в лес, переночуешь, а на рассвете иди к Днепру. Там лодочник тебя переправит как раз к Малеевскому тракту.
Устинья его остановила:
— Эти места мне родные. Когда мы жили у свекра, этими дорогами ездили в Малеевские леса заготавливать дрова, а в приднепровских пожнях косили сено для совхоза. Так что, Михаил Макарович, вы за меня не волнуйтесь, я пойду по знакомым путям.
— Очень хорошо, — обрадовался Михаил Макарович. — Тогда, тетя Стеша, отдыхайте, собирайтесь, а вечерком — в путь-дорогу.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
На другой день Кудюмова вызвали к майору Дитцу. Но там его провели не к Дитцу, а совсем в другой конец коридора, к Груббе, как понял Михаил Макарович, на задворки. Отсюда он сделал вывод, что Груббе временщик. Но против кого он нацелился?
— А, господин Кудюмов? Здравствуй! — протянул Груббе руку и предложил сесть. — Вот тебе пропуск в Рославльский район, а это командировочное на отбор скота.
— Командировочное мне ни к чему. Мне ведь только к жене. За пропуск большое спасибо. — И Михаил Макарович командировочное положил на стол.
— Возьми. — Груббе возвратил ему командировочное предписание. — Оно оправдывает выдачу пропуска. Ну, всего! Передай жене мои самые наилучшие пожелания.
Выйдя на улицу, Михаил Макарович быстро пошагал от этого дома. «Пропуск — само собой, — думал он. — А вот командировочное — это, наверняка, приманка. А если приманка, то за ней должен быть глаз. Значит, надо смотреть в оба».
До Смоленска «хвоста» не было. В Смоленске в последний момент перед отходом поезда обратил внимание на садившегося щупленького, в цивильном, пассажира, даже помог сесть.
— Благодарствую. — Приподнял тот кепочку. — Далеко путь держите?
— До Рославля.
— До Рославля? Значит, попутчики. — И пропустил Михаила Макаровича вперед. Потом сел на противоположную лавку. Какое-то время сидел молча, затем предложил Михаилу Макаровичу пройти в тамбур покурить.
— По делу аль родню навестить?
— По делу, — ответил Михаил Макарович.
Щупленький не стал интересоваться, по какому именно делу.
— А вы, позвольте вас спросить, к родным следуете?
— Нет, тоже по делу, — ответил щупленький и тяжело вздохнул. — Не знаю только, где вот остановиться-то? А вы где думаете?
— Где уж русскому человеку, как не на постоялом дворе. Там проще и дешевле.
— Вы правы. Там дешевле, чем в гостинице. Да потом и наши, русские. Пожалуй, и я там размещусь.
Как и в старину, в губернии корчмарь корчмаря знал, так и теперь, своего рода «корчмари» знали друг друга. И хозяин постоялого двора устроил по комнатушке и Кудюмову и его попутчику.
Михаилу Макаровичу надо было дождаться, когда щупленький уляжется спать, и только после этого уйти. Приведя себя после дороги в порядок, он спустился вниз. Зал наполовину пустовал. За столиками лишь развлекалась с «барышнями» солдатня, да в углу за чаем скучали три девицы.
Михаил Макарович подошел к буфету, за которым хлопотал сам хозяин, и сунул ему в руки деньги:
— Гордей Васильевич, не поскупись, угости как следует моего попутчика, Ивана Кирилловича, и девицу подсунь ему надежную.
Корчмарь так и сделал.
Михаил Макарович взял мешок с продуктами и черным ходом прошмыгнул во двор, а там прямо к сараю, где его уже ждал Василий. Тот взял у него мешок и повел безопасными тропами за город, на шоссе. Там выкатил из кустов мотоцикл, и они помчались к Маше.
— Дорогие друзья, ночь коротка, так что давайте без чаев и ужинов и сразу к делу. Ко всему этому, доложу вам, ко мне прицепился «хвост». Он там же, где и я, — на постоялом. Сейчас дрыхнет с феей Леонорой. Так что, пока он не очухался, я должен вернуться к себе в номер. А теперь садитесь. Ты, Вера, остаешься Юлией Петровной Баскаковой. Будешь работать в Ельне, в полосе знакомого тебе корпуса. Следи, что идет на фронт и с фронта и особенно за штабом корпуса. Помогать тебе будет тетя Стеша.