Страница 102 из 207
Вера чувствовала эту душевную боль отца, но не находила слов, чтобы ее успокоить.
— Ты не бойся за меня, папа... Я выдержу все!.. — только и сумела она сказать.
— Эх, доченька! — прошептал Яков Иванович. — Тяжело расставаться... Но ведь мы с тобой солдаты... — Над лесом затарахтел немецкий самолет, похожий на У-2. — Вот видишь, нащупали. Сейчас фонари подвесит, проклятый!.. — И действительно, над вырубкой ярко вспыхнули повисшие в воздухе ракеты. — Теперь всё! Надо уходить. А то, пожалуй, подожгут лес, и тогда совсем не выберешься... Об одном прошу тебя, Верушка, будь осмотрительна и осторожна. Не горячись, даже если тебя будут на это вызывать. Внимательно присматривайся к людям. Ведь кругом будет много врагов, и немало их будет скрываться под личиной советских людей...
Вера слушала, не проронив ни слова. Яков Иванович нагнулся и поцеловал ее в голову.
— Спасибо тебе, папочка!.. — Вера погладила его шершавую руку и уже не сдерживала слез, катившихся по ее щекам.
— До свидания, доченька, — сказал Железнов и непривычно для Веры по-стариковски вздохнул.
Примерно через час Коротков вывел разведчиков к реке, где их ожидал Паршин с саперами. Паршин помог разведчикам по очереди перебраться на шаткий плот. И плот поспешно заскользил по темной воде.
Когда они сойдут с плота, когда позади останется эта речка и затихнут вдали всплески воды, молодые люди вступят в другую жизнь. И даже имена у них будут другие.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Валентинова с бешеной скоростью мчалась по Варшавскому шоссе в направлении Юхнова на своем раненом, как и она сама, «газике». Ее раны, правда, уже зарубцевались, а на «газике» все еще зияли дыры да развевались на ветру лохмотья его выцветшего тента. Ирина Сергеевна часто упрекала себя в том, что до сих пор не могла приложить к нему руки. Зато она, не жалея сил и времени, воскресила из мертвых и привела в боевое состояние его мотор и ходовую часть.
Сейчас она спешила засветло добраться до разведотдела армии, занимавшей фронт севернее Юхнова, и найти там майора Фещенко. Ему, как она поняла, командарм поручил лично связаться с Железновым, держать с ним постоянную связь, а для вывода остатков его дивизии послать навстречу Железнову проводников. Вот это-то и волновало Ирину Сергеевну. Она боялась, что раньше, чем она доберется до разведотдела, майор Фещенко вышлет навстречу дивизии своих людей.
Плутая вдоль фронта по изрытым снарядами лесным дорогам и сожженным деревням, она бы так и не нашла разведотдела, но выручили ее пропитанные кровью, с расползшимися чернилами документы: удостоверение личности и командировочное, написанное наспех от руки. Они были на» столько необычны, что как только старший патруля посмотрел на них, сразу сказал: «Липа!», подозрительно взглянул на Ирину Сергеевну и предложил ей следовать за ним.
— ...Очень подозрительная, — докладывал он коменданту штаба. — В машине ехала одна, сама за баранкой. Заглянул в машину, а там ящиков и мешков доверху. Спрашивает, где разведотдел, а сама глазами зыркает...
Так, благодаря бдительности, проявленной этим солдатом, Ирина Сергеевна наконец добралась до разведотдела. Комендант штаба сам поспешил доставить ее на место. Но было поздно: Фещенко, как доложил дежурный, с людьми уехал на ПРП*.
______________
* Передовой разведывательный пункт.
Тогда Ирина Сергеевна стала настоятельно требовать, чтобы дежурный дал ей сопровождающего до ПРП. Но дежурный был неумолим. Единственное, что он ей обещал, это доложить Фещенко, когда тот приедет на пункт, и соединить его с ней по телефону.
— А пока что погуляйте, — сказал дежурный и скрылся за скрипучей дверью землянки.
Ирина Сергеевна не помнила потом, сколько раз она измерила дорожку, ведущую от землянки к прогалине. Но, видимо, много, потому что через некоторое время в просветах между стволами пегих берез и зеленых елей сгустилась предвечерняя дымка. Ирина Сергеевна с тревогой думала о своих боевых товарищах, которые там, за глухими раскатами артиллерийской дуэли, пробивались на Большую землю. В наступавших сумерках ей чудилось, что она видит их, окровавленных и истощенных, поддерживающих друг друга, точно матросы из кинофильма «Мы из Кронштадта». В ее кармане лежали письма Железнову и Карпову от их жен из Сибири. Письмо Карповой словно кололо пальцы, ей хотелось распечатать его, и стоило больших усилий удержать себя от этого недостойного поступка.
«Зачем я хочу это сделать?.. Кто я ему?..» — упрекала она себя.
— Товарищ военинженер! — наконец позвали Ирину Сергеевну. К ней навстречу шел дежурный с человеком в гражданском полупальто и в немецком кепи.
— Вот этот товарищ довезет вас до майора Фещенко, — сказал дежурный.
Ехали лесной дорогой в темноте, чуть ли не ощупью. Стрельба становилась все слышнее и слышнее, и Ирина Сергеевна немало натерпелась страху, опасаясь, как бы этот необычный шофер в гражданской одежде не проскочил свои позиции и не завез ее к врагам. Когда наконец появились темные силуэты изб, Ирина Сергеевна заметила, что ее руки крепко сжаты в кулаки, она разжала их и в первый раз за всю дорогу спросила:
— Скоро?
Но шофер ничего не ответил, он осторожно объезжал поблескивающую водой свежую воронку. Не успели они миновать это препятствие, как из-за угла разрушенной избы выскочил боец и стал громко ругать их, не стесняясь в выражениях.
— Не видишь, что фриц палит?! — кричал он, упершись рукой в радиатор «газика». — Ворочай, не то я сам тебя пристрелю!..
Боясь, что опоздает, Ирина Сергеевна выскочила из машины и стала упрашивать бойца, чтобы он пропустил их. Боец, услышав женский голос, стал поспокойнее.
— Разве не понимаете, доктор, что нельзя? — сказал он, приняв ее за врача.
— Нам непременно надо ехать! — убеждала его Ирина Сергеевна и, воспользовавшись его ошибкой, пошла на хитрость. — Мы едем к тяжелораненому... Мы должны спасти его.
— Ну если спасти, тогда другое дело, — сдался наконец боец. — Только если нарветесь на старшего лейтенанта, так ему и скажите, что жизнь солдатскую спасать едете.
ПРП находился невдалеке от этого селения, в усадьбе, стоявшей в лесу. Лес оберегал усадьбу от посторонних взоров и ушей. У ворот усадьбы их уже ждал высокий военный, отрекомендовавшийся майором Фещенко.
— Я опоздала? — с тревогой в голосе спросила Ирина Сергеевна. — Проводники уже ушли?
— Ушли, — ответил Фещенко. И, увидев, что Ирина Сергеевна побледнела и схватилась за ворота, спросил: — Что с вами? — Он взял Валентинову под руку и повел ее в дом.
— Я хотела с ними идти.
— Зачем? — Семен Сергеевич открыл дверь и пропустил Валентинову в дом.
— Было бы надежнее. Я свой человек и наверняка бы добралась до них.
— А мы тоже не чужие. Раздевайтесь и располагайтесь здесь как дома.
Но Ирина Сергеевна не стала раздеваться. Она решила ехать туда, где ожидается выход дивизии.
Фещенко, очевидно, догадался о ее намерениях.
— Никуда вы не поедете, — сказал он. — Давайте поужинаем, и ложитесь спать. В лучшем случае, наши девушки доберутся до Железнова только к рассвету. Путь ведь не легкий...
Ирина Сергеевна и сама понимала, что «путь не легкий». Даже здесь, в этом заброшенном в лесу доме, и то было страшновато: нет-нет да и рванет снаряд, а то где-то рядом с треском ахнет мина.
И Ирина Сергеевна представила себе, как, прижимаясь всем телом к земле, девушки ползут по болоту или по лесным зарослям, преодолевая зону губительного огня. И, отказавшись от сна, она осталась возле майора Фещенко. Время от времени дежурный радист докладывал о полученных от девушек сигналах. И Семен Сергеевич тут же карандашом ставил на карте точку и указывал время; он радовался, когда точка оказывалась далеко от прежней, и огорчался, если она была близко. Тогда, многозначительно посмотрев на Ирину Сергеевну, он говорил: