Страница 46 из 66
«Да разве можно так трусить?» – разозлилась на себя Вера, и, как всегда на краю опасности, несгибаемый стержень воли, проступивший внутри, собрал ее измученный страхом дух и дал силу.
Вера ползла. В одной руке она зажала пистолет, и ей приходилось опираться на локоть, а на запястье другой запутались шелковый ридикюль и подаренные Щегловым четки, они тоже мешали, но сбросить их Вера не сумела. Она продолжала неуклюже ползти, переваливаясь с локтя на руку. Когда до двуколки оставалась всего пара саженей, Вере показалось, что слева от нее мелькнула тень. Похоже, враг добрался до нее! Шорох шагов подтвердил наихудшие подозрения. Вытянув вперед пистолет, Вера повернулась в сторону опасности, но сильный удар по голове оглушил ее. Казалось, что она уже летит в глубокую темную яму, но в последнее мгновение между разумом и забытьем Вера успела выстрелить.
– Вера, Вера! – ее имя доносилось издалека, как будто кто-то заблудился в лесу, а теперь просил ее помощи.
– Я здесь, – откликнулась она, удивляясь тому, как слабо прозвучали ее слова.
– Слава богу! – обрадовался мужской голос, ему вторил встревоженный женский.
«Марфа тут, – поняла Вера, – и Горчаков здесь, но ведь он должен был приехать завтра, наверное, я проспала».
Она открыла глаза и в смутном свете луны увидела силуэт склонившейся над ней Марфы, Горчакова видно не было, но под ее щекой бугрилось твердое плечо, а сильные руки сжимали ее плечи. Она полулежала на коленях у князя Платона, а он бережно поддерживал ее. Вера твердо знала, что должна немедленно подняться, но сил у нее не было, в голове пульсировала резкая боль, а во рту горчило.
– Пошевелите руками и ногами, – попросила Марфа.
Вера послушно выполнила ее просьбу и по голосу услышала, как помощница обрадовалась:
– Господи, спасибо! Мозг не пострадал! Шишка на голове большая, но полежите, и все пройдет.
– Что же случилось? – прошептала Вера, – и где Щеглов?
– Петр Петрович впереди едет, – ответил ей Горчаков. – Я услышал выстрелы и воротился обратно, но к тому времени, бандиты, похоже, разбежались. Щеглов застрелил двоих, да вроде бы и вы одного ранили, если утром не найдем тело в лесу, значит, подельники его унесли.
– Да, точно, вы его ранили, – подтвердила Марфа, – мы со Щегловым видели, как этот негодяй к вам подкрался, но Петр Петрович не успел еще пистолет перезарядить. Бандит вас ударил, а вы, падая, выстрелили в него. Он вскрикнул и бросился в лес, приволакивая ногу.
– Чего они хотели? Убить нас?
– Скорее всего, ограбить, – предположил Платон и объяснил: – тот, кого вы ранили, сорвал у вас с руки сумку. Там много денег было?
– Да нет, рублей десять, я ведь не взяла у Горбунова оплату за соль, он обязался передать ее моей матери в Москве.
– Похоже, что те, кто вас поджидал, не подозревали об этом, зато знали, что вы в Смоленске продали товар.
– Но кто мог это знать?
– Да кто угодно! Несколько сотен человек вас там видели, кто-то из них проследил за вами и дождался ночи, чтобы устроить засаду и завладеть деньгами. Однако не будем говорить о грустном, вам нельзя волноваться. Мы скоро приедем ко мне и сразу же пошлем за врачом.
Вера действительно не могла больше говорить. Голова ее кружилась так, что она уже не понимала, где верх, а где низ. Хватаясь за князя, как за опору, она прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. Руки Платона на мгновение разжались, а потом сомкнулись плотнее, устроив ее поудобнее. Вере сразу стало спокойно, теперь, под защитой Горчакова, она уже не боялась, даже боль в голове как будто притупилась. Вера тихонько повела щекой по гладкому сукну сюртука, и… провалилась в забытье.
Когда через четверть часа экипаж остановился перед дверями дома в Хвастовичах, Платон поднял молодую графиню на руки и осторожно отнес в свободную спальню второго этажа. Марфа осталась с хозяйкой, а Горчаков спустился в гостиную, где его уже ждали управляющий и капитан.
– Нужно послать за доктором, – распорядился Платон, обращаясь к Татаринову, но его перебил исправник:
– Сейчас покидать имение никому нельзя. Дождемся зари, тогда и отправим за доктором вооруженную дворню.
– Я сам с ними поеду, но до рассвета еще часа четыре, не было бы поздно, – с сомнением заметил Татаринов.
– Да, графиня хоть и пришла в себя, но мы не знаем, что у нее повреждено, – согласился с ним Платон.
– Все равно ехать опасно, – не сдавался Щеглов. – Давайте сами осмотрим рану, мы с вами люди военные, навидались всякого, сможем понять, где повреждение, а где только ушиб.
– Ох, боязно, одно дело солдаты, а другое – молодая девушка.
В разговор вмешался управляющий:
– Я знаю, кто нам сможет помочь в этом деле, – заявил он. – Когда ваши сестры прибыли, я взял на себя смелость пригласить в дом почтенную даму – вдову нашего батюшки, Анну Ивановну. Она вместе с младшей дочерью два дня назад переехала сюда. Я думаю, что нужно разбудить ее и попросить осмотреть вашу гостью. Анна Ивановна справится – долгие годы всех деревенских лечила и роды принимала.
– Замечательно! – обрадовался Горчаков. – Пожалуйста, разбудите Анну Ивановну и пригласите ее сюда.
Татаринов кивнул и отправился за попадьей. Оставшись одни, Платон и Щеглов переглянулись, и князь осведомился:
– Ну, и что вы обо всем этом думаете?
Капитан не спешил с ответом. Вроде бы все было понятно: грабители предполагали, что графиня везет с ярмарки большие деньги и охотились за ними, но что-то неуловимое беспокоило Щеглова. Как будто бы за плечом мелькнула тень – насторожила, но не дала ответа об истинной причине опасности. Какая-то фальшь проступала в этом происшествии, но что же не так – капитан понять пока не мог, поэтому сказал то, в чем не сомневался:
– Я думаю, что ждали именно нас. Я подозреваю, что целью нападавших было ограбление, ведь бандит ударил графиню по голове рукояткой пистолета, а не застрелил. Ридикюль он отнял, ведь никто не мог предположить, что Вера Александровна не станет забирать вырученные деньги.
– Вы думаете, что бандиты следовали за нами из Смоленска? – уточнил Платон.
– Я пока не знаю. Нас никто не обгонял, значит, злоумышленники ехали впереди, или ждали на месте. В любом случае, они знали, где находится имение графини.
– Вы хотите сказать, что у них имелись сообщники из окружения Веры Александровны?
– Возможно и так, а может, Горбунова или тех перекупщиков, с кем мы пытались договориться, – пожал плечами исправник. – Утром повезу трупы в Смоленск, попытаюсь опознание сделать.
В гостиную вошел Татаринов, а за ним – одетая в скромное черное платье и пышный накрахмаленный чепец худенькая старушка. Князь и Щеглов поднялись ей навстречу. Платон сразу узнал попадью и, улыбнувшись, сказал:
– Здравствуйте, матушка! Вы меня еще помните?
– Да как же не помнить, ваша светлость, хотя, надо признать, вы сильно выросли, – отозвалась старушка.
– Вырос, это вы правильно заметили, – согласился Платон и сразу перешел к делу: – Мы вас разбудили, простите, но дело не терпит отлагательства. На нашу соседку графиню Чернышеву напали грабители, она жива, но пострадала в стычке. Осмотрите ее, пожалуйста, и скажите нам, что у дамы повреждено. За доктором мы пошлем только утром, и пока тот доедет, пройдет много времени.
– Извольте, – согласилась попадья, – куда ее сиятельство положили?
– В угловой спальне. Я провожу, – отозвался Татаринов и направился к двери. Старушка поспешила за ним, и мужчины вновь остались в комнате одни.
– Были до этого в уезде случаи ночного разбоя? – продолжил прерванный разговор Горчаков. Случившееся настолько выбило его из колеи, что он не мог собраться с мыслями. Одно дело – на войне, там все ясно: противник играет в открытую, но сегодня враг скрывал свое лицо, да и цели его оставались тайными. Ограбление казалось наиболее вероятным объяснением случившегося, но вдруг это еще не все?
– Таких случаев на моей памяти не было, хотя я служу здесь более десяти лет, – признал Щеглов. – Было два непонятных происшествия, случившихся с взрослыми мужчинами – они пропали, а труп одного из них нашли спустя полгода после исчезновения в том же овраге, который мы так и не смогли пересечь нынче ночью.