Страница 135 из 142
***
Местность, куда её выбросило, встретила недружелюбно: Джози приземлилась на четвереньки, ударилась коленками, содрала ладони о мелкий щебень. Встала, цепляясь за кряжистое дерево, что надсадно скрипело рядом. Только теперь осознала, что босиком: ведь весь её путь на острове был устлан нежнейшими лепестками цветов, и она не думала, что ноги может что-то колоть и резать. Джози прижалась ближе к дереву — там, у его подножья, почва была куда более мягкой и рыхлой — и тихо хныкнула от отчаяния и бессилия.
Внезапно, словно кто-то наверху перевернул кадку с водой, хлынул дождь.
Накидка, расшитая золотом и драгоценными камнями, отсырела и стала невыносимо тяжёлой. Джози сняла её, аккуратно сложила и с сожалением вздохнула: жаль такую красоту бросать! Легчайшее нижнее платье, будто сотканное из паутины, мгновенно промокло до нитки и неприятно липло к телу. Как и длинные волосы. Джози обхватила себя руками, дрожа.
Цветочница заорала прямо в ухо, заставив подпрыгнуть:
— Ну что ж ты, спасительница, так и будешь здесь стоять?!
Джози бросила на неё ненавидящий взгляд и выступила из-под дерева. Оно было слабым прикрытием, но без него — непогодь сбивала с ног. Острые, омытые водой камни, щерились драконьей пастью.
Она не намерена проигрывать какой-то косматой карге! Она пройдёт этот путь! Она сама поклялась, что пойдёт за Ричардом и на край света. А если нужно за край — то так тому и быть. И, закусив губу, Джози шагнула вперед.
Сначала шла медленно, потом, осознав, что так только хуже, потому что каменная крошка от этого сильнее впивается в ступни, стала двигаться коротенькими перебежками.
Цветочница хохотала рядом:
— Так ты до места к старости дойдёшь!
Джози хотелось бросить всё и расплакаться, плюхнувшись наземь и колотя руками по лужам. Хотелось, чтобы кто-то обнял и согрел, ласково пожурив. Но тот, кто мог это сделать, сейчас в опасности. И ей надо идти…
Она же всегда любила сказку о Русалочке. Восхищалась её мужеством и самопожертвенностью. Ну что ж, есть повод самой стать похожей на любимую героиню.
И, размазав по щекам досадные слёзы, смешанные с дождём, Джози стиснула зубы и побежала так быстро, как только могла. Оскальзывалась, вставала, и бежала дальше, торопя себя: скорее! скорее! только успеть! А вода в лужах, по которым ступали её маленькие резвые ножки, окрашивалась в алый…
Вокруг были только голые скалы. Оказалась, они вот-вот сойдутся и раздавят хрупкую бегунью, столь узкими становились проходы в некоторых местах. Но Джози протискивалась везде, благодаря природу за свою миниатюрность и злясь на вынужденные заминки.
Но вот, за очередным поворотом ей пришлось резко затормозить и даже отпрянуть назад: у ног разверзлась пропасть, и только чудом торопящаяся Джози не рухнула вниз…
Она вжалась спиной в скалу, откинула голову и прикрыла глаза. Сердце бешено колотилось. Страх, бывший холоднее дождевых струй, змеёй стискивал сердце.
— Что будешь делать, красавица?
Джози, к собственному удивлению, спокойно отреагировала на этот выпад. Открыв глаза, она с презрением глянула на старуху и усмехнулась.
— Не знаю, — проговорила медленно и будто нехотя, — должно быть, полечу к нему…
— Ой, насмешила! И как же это ты полетишь?
— На крыльях!
— Будто они есть у тебя?
— А вот представь себе!
— И откуда же?
— От любви! Не знаешь разве: о тех, кто влюблён, говорят — парят в небесах. А разве можно парить без крыльев?
Джози сделала шаг, другой, подошла к самому краю обрыва. Раскинула руки, взглянула в пасмурное небо и закричала, что было сил:
— Ричард! Я к тебе! Слышишь? Не смей умирать!
И тотчас же за её спиной взметнулись сияющие ангельские крыла. Она взмыла в небо и теперь уже с высоты глянула на беснующуюся Цветочницу: летать та не умела — только ползти белёсым туманом…
Дождь перестал. Вышло солнце, торжествующее и яркое. Чтобы больше не гаснуть. И показало Джози, куда лететь…
***
Они расстреливали Садовника семенами мангрового дерева. Живородящие, те прорастали прямо в теле, разрывая ткани и тем самым, должно быть, причиняя жуткую боль. Обычно их жертвы корчились, вопили и молили о пощаде. Но этот, синеглазый, оказался особенно упрямым. Он лишь вздрагивал, когда очередное семя вонзалось под кожу, и терял сознание, — да и то, всего пару раз. Однако за всё время экзекуции с его губ лишь иногда срывались приглушенные стоны. Хотя по телу, напряжённому и натянутому на «раму», скользили потоки крови, смешиваясь с потом.
Отправители Наказаний были в ярости. Эти демоны питались отчаянием. Им жизненно необходимы мольбы и крики жертвы. Поэтому сейчас, голодные и злые, они стремились сделать всё, чтобы добиться желаемого результата. И вот, посовещавшись, они решили ударить его особым заклинанием. Но вожак, оглядев истязуемого, уныло качнул мордой: