Страница 89 из 96
тамплиеров, чтобы убедиться, что между теми и другими существует самое близкое
соотношение. Почти все пункты обвинения, заявленные при первоначальном доносе и
добытые во время следствия, находят здесь полное подтверждение. Ввиду этого
соответствия статутов с актами процесса естественно возникает вопрос: следует ли в
изданных Мерцдорфом памятниках признать подлог; совершенный применительно к
заявлениям документов и свидетелей, или же объявить их подлинными, дающими
возможность понять происхождение противоречий в показаниях тамплиеров перед
следственной комиссией?
Подлог легче всего доказывается с помощью отыскания анахронизмов в исследуемых
документах. Анахронизмы подмечаются или с помощью палеографических соображений,
или же через проверку тех исторических фактов, которые упоминаются в исследуемом
памятнике. В данном случае палеографические соображения очевидно не приложимы:
статуты пока известны в одном списке конца XVIII века. Правда, копиист уверяет, что он
списал статуты в Ватикане, но ни один исследователь не наталкивался до сих пор на эти
ватиканские оригиналы, и заявление копииста может быть только принято к сведению и,
если угодно, при данном положении дела оно скорее возбуждает сомнение в подлинности
изданных Мерцдорфом памятников, чем убеждает в их достоверности. Что же касается
исторических фактов, которые могут быть проверены хронологически, то они
встречаются частью в приписках к статутам, частью в самом тексте. Начнем с первых.
Statuta secreta Electorum, если верить приписке, получены от Рожера де Монтагю и
Роберта де Барри братом Бернаром де S. Audomaro и переписаны им 18 августа 1252 г.
Спрашивается, известны ли исторически эти лица? Строго говоря — нет; но у нас есть
косвенные указания на возможность существования в Ордене тамплиеров лиц с этими
фамилиями. Один из них, Петр де Монтагю, в начале XIII в. был провинциальным
магистром португальских тамплиеров, ас 1219 по 1229 г даже занимал должность
великого магистра<6>; его родной брат в то время был магистром госпитальеров, с
которыми тамплиеры состояли тогда в самых близких отношениях и допускали переход
рыцарей из одного ордена в другой.
Очевидно, фамилия де Монтагю, имевшая свои владения в различных областях
Франции<7>, пользовалась большим почетом у рыцарей, и члены ее избирались на
важнейшие орденские должности, а тайные статуты уверяют, что в прокураторы и
визитаторы чаще всего назначались принадлежавшие к “избранным” или “утешенным”.
Очень может быть, что и Рожер де Монтагю, один из редакторов Statuta secreta, тоже
занимал подобную второстепенную должность. Приверженность фамилии де Монтагю к
Ордену не подлежит сомнению: в актах процесса встречается несколько лиц с этим
именем.
То же самое следует сказать и о фамилии де Барри: Эбергард де Барри был великим
магистром в половине XII в.; среди рыцарей, привлеченных к допросу во Франции, опять
встречаются носящие фамилию de Barro, de Burris; в словаре французских фьефов можно
найти указание на владения этой фамилии в Дофинэ. Гораздо труднее сказать что-нибудь
определенное о Бернаре де S. Audemaro. Ни в истории Ордена, ни в актах процесса мы не
встречаем рыцарей с этим именем. Правда, в числе свидетелей попадаются какие-то
180
Audemori и Ademori, но следует ли эту фамилию признать тождественною с de S.
Audemaro, не берусь решить.
Liber consolamenti и Rotulus signorum arcanorum выставляются в приписках собранными
магистром Ронцелином и переписанными прокуратором английских тамплиеров Робертом
Самфордским в июне и в августе 1240 г. Так как оба упомянутых рыцаря выставляются
принадлежащими к высшим должностным лицам Ордена, то следовало бы ожидать, что
тут мы уже наверное будем в состоянии проверить справедливость исторического
указания приписки, но это ожидание оправдывается только наполовину. Имя Ронцелина
не встречается ни в списке великих магистров, ни в списке провинциальных. Правда,
Дюпюи говорит о каком-то претенденте на сан великого магистра Процелине, а Мерцдорф
считает возможным отождествить этого Процелина с Ронцелином приписки и с
безымянным магистром бургундским, который в актах процесса выставляется как один из
вводителей ереси в Орден; но такие соображения, очевидно, крайне шатки; если уже
нельзя признать в Ронцелине великого магистра, тогда, скорее всего, его следовало бы
искать среди английских провинциальных магистров, а никак не бургундских; сношения
английских тамплиеров с бургундскими едва ли могли быть настолько близки, чтобы
прокуратор первых мог достать от магистра вторых список тайных статутов.
Если личность Ронцелина не может быть названа несомненно исторической, за то у нас
есть положительные указания, что Роберт Самфордский был около 1240 г. прокуратором
английских тамплиеров; в качестве прокуратора он дал взаймы королю Генриху III 800
ливров в 1235 г., а в 1244 г. тот же Роберт Самфордский называется магистром
лондонских тамплиеров.
Таким образом, из пяти лиц, названных в приписках к статутам, одно несомненно жило
в то время и занимало ту должность, на какие там указано; два носят фамилии, известные
в Ордене в XII-XIV вв., и, наконец, два должны быть признаны неизвестными. Теперь,
если предположить, что статуты подделаны применительно к актам процесса, мы вправе
были бы ожидать, что составителями статутов фальсификаторы назовут тех магистров
(Томаса Берарда, Вильгельма Божо), которые названы Герардом де Caus (давшим самые
подробные показания о тайнах Ордена) виновниками введения еретических мнений в
Орден; но мы видим не то, и, по моему мнению, эта малоизвестность составителей и
переписчиков статутов скорее говорит за подлинность изданных Мерцдорфом
памятников, чем за их подделку.
В самом тексте тайных статутов мы опять встречаем несколько фактов, которые могут
быть проверены хронологически.
В §10 статута “избранных” запрещается принимать в капитул потомков изменника
Арефаста, а в § 24 советуется при проходе через Орлеан поклониться праху мучеников
Лисоя и Стефана, сожженных там при короле Роберте. Все эти факты чисто исторические:
в 1022 г. действительно в Орлеане по доносу Арефаста открыта была тайная секта, в
учении которой было много сходного с содержанием тайных статутов тамплиеров<8>, и
главные представители ее по приговору синода были сожжены.
В § 28 того же статута перечисляются книги, которые “избранным” следует иметь в
своих библиотеках. Список их довольно длинен, и самые книги оказываются частью
философского, частью догматического, а частью канонического содержания, и однако же
все они относятся к 1Х-Х11 вв., а произведения Амалика де Бена и Давида де Динато,
названные “недавно запрещенными”, — к самому началу XIII столетия. Наконец, в § 8
статута “утешенных” перечисляются еретические секты, члены которых объявляются
братьями “избранных”, и опять все они оказываются существовавшими еще до половины
XIII в., когда были переписаны тайные статуты Робертом Самфордским. Таким образом,
ни в приписках, ни в тексте нельзя указать анахронизмов, которые были бы неизбежны,
если бы тайные статуты были составлены в более позднее время, применительно к актам
процесса.
Но допустим, что фальсификатор был человек, хорошо знающий историю ересей XI и
181
XII вв., все-таки возникает вопрос, когда и для какой цели он мог совершить свой подлог?
Подлог, по-видимому, мог быть совершен или по распоряжению короля Филиппа
Красивого с целью доказать справедливость возбужденного им следствия над Орденом,
или же масонами, производившими себя от тамплиеров. Но в первом случае было бы