Страница 32 из 56
аэродром, остальные совершили вынужденные посадки на своей территории. Командир полка сурово
посмотрел [131] на меня. «Не смогли, мол, довести. Растеряли штурмовиков на обратном пути». Впервые
Зворыгин не поблагодарил летчиков, как он обычно это делал, не поздравил с победой.
Боевую честь истребителей поддержали сами штурмовики. На второй день все они вернулись на свой
аэродром и позвонили командиру полка. Узнав, что все мы живы и здоровы, выразили нам горячую
благодарность за хорошее сопровождение, за смелость, мастерство и отвагу, проявленные при их защите
в бою.
Обрадованный командир полка немедленно сообщил нам о своем разговоре со штурмовиками. И очень
кстати. На выполнение очередного боевого задания мы вылетели бодрые духом, готовые к любой встрече
с ненавистным врагом.
Тяжелый день
Днем 4 августа 1943 года группа из десяти ЯК-1, ведомая гвардии капитаном Самохваловым, вылетела на
сопровождение шести ИЛ-2 в район Орел — Нарышкино. На маршруте к цели группа Самохвалова
встретила две группы вражеских истребителей, эшелонированных по высоте: четыре «фоккера» шли на
высоте 1500 метров, а десять — 3000 метров. С ними гвардии старший лейтенант Ковенцов двумя
парами завязал воздушный бой, а Самохвалов с остальными экипажами продолжал выполнять задание.
В ходе боя один «фоккер» зашел в хвост самолета Ковенцова. Гвардии лейтенант Сычев довернул свой
истребитель вправо и короткой прицельной очередью сбил его. Горящий вражеский самолет упал в
районе Кофаново.
Продолжая вести воздушный бой, Сычев заметил, как один ЯК в районе Нарышкино врезался в землю. В
это же время в воздухе находился парашютист, по которому зенитная артиллерия фашистов вела
интенсивный огонь. В этот день с боевого задания не вернулись старший лейтенант Ковенцов, младшие
лейтенанты Блинова и Доев.
18 августа после освобождения территории в Нарышкино была обнаружена могила храброго летчика
[132] старшего лейтенанта Ковенцова. Из опроса местных жителей удалось выяснить, что Ковенцов, ведя
воздушный бой с большим количеством вражеских истребителей, сбил два ФВ-190, но в бою был сбит
сам и упал в районе деревень Лаврово — Ольшанец. Местное население с бойцами наших наступающих
частей похоронили Ковенцова в тот же день в районе падения самолета. 18 августа мы перезахоронили
тело Ковенцова со всеми воинскими почестями в районе Лаврово. На его могилу местные жители и
бойцы возложили много венков и цветов.
О судьбе остальных ничего не было известно, и мы считали их погибшими.
И вдруг в конце сентября объявилась Клавдия Блинова.
К тому времени советские войска далеко продвинулись на запад. Были освобождены Брянск и Бежица, Полтава и Чернигов, Смоленск, многие другие города и села.
Наш полк базировался на полевом аэродроме северо-западнее Брянска.
День подходил к концу. Как обычно, подполковник М. Н. Зворыгин собрал командиров эскадрилий, чтобы подвести итоги и поставить задачу на завтра. Все вопросы были уже решены, и мы собирались
расходиться. Тут открылась дверь и в комнату, прихрамывая на левую ногу, ступила какая-то женщина.
— Товарищ подполковник, младший лейтенант Блинова прибыла и готова вновь идти в бой, —
отрапортовала она.
В первую минуту никто из нас ее не признал. До того она исхудала. Серое, изможденное лицо. Рваная
гимнастерка перетянута солдатским ремнем. На ногах потрепанные кирзовые сапоги.
В комнате наступила тишина. От неожиданности никто не мог проронить ни слова. Наконец, командир
вымолвил:
— Ты жива?
— Как видите, товарищ командир.
— Откуда ты? Ведь мы считали, что ты погибла!
И Клавдия Блинова поведала нам свою «одиссею».
В том памятном бою она была атакована шестеркой ФВ-190. Она увернулась от первой атаки, затем от
второй. [133] Сама перешла в наступление, направив свой истребитель на ведомого одной из пар. Но ей
не удалось завершить атаку. Сверху на нее навалились другие «фоккеры». Самолет загорелся, пришлось
воспользоваться парашютом.
— И вот тут я по-настоящему испугалась, — рассказывала Блинова. — Когда осмотрелась, то поняла, что
нахожусь над вражеской территорией. Ветра нет, значит нет возможности и перетянуть за линию фронта.
Приземлилась, освободилась от подвесной системы, выхватила пистолет из кобуры и побежала к
небольшому леску, что виднелся в километре. А навстречу мне из этого самого леска — фашисты. Бегут
и стреляют из автоматов. Одна пуля ударила в ногу...
В общем, плен. Допросы, побои, концлагерь. Спустя неделю, нас погрузили в вагоны и повезли в
направлении Смоленска. Группа летчиков по дороге договорилась о побеге. Они сделали отверстие в
дверях вагона, открыли их, выпрыгнули на ходу поезда и бежали.
Мы молча слушали ее и невольно удивлялись и одновременно радовались стойкости, мужеству
Блиновой. Выходит, даже в плену в ее душе не погас огонь борьбы, вырвалась на свободу, чтобы снова
бить фашистов. Не каждому мужчине это удается, не каждый выдерживает истязания, а она, женщина, выдержала, поборола все трудности. Ей пришлось голодать, она прошла пешком сотни километров. И
все-таки выдержала.
— Ты молодец, Блинова, — проговорил командир. — Спасибо за верность воинскому долгу.
Между прочим, это не единственный случай, когда летчики возвращались в родной полк. Мы гордились
своим полком, его славными боевыми делами. И где бы ни оказался наш летчик, что бы с ним ни
случилось, он обязательно возвращался в полк. И снова дрался с проклятыми фашистами, прославляя
своими подвигами родной гвардейский полк.
* * *
5 августа войска Брянского фронта ворвались в Орел и штурмом овладели им. В тот же день советские
бойцы освободили и Белгород. [134]
Столица нашей Родины — Москва салютовала доблестным войскам, освободившим эти русские города, тридцатью артиллерийскими залпами. Это был первый салют воинам-победителям в годы Великой
Отечественной войны.
Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин высоко оценил действия летчиков 4-й гвардейской
истребительной авиационной дивизии в боях за Орел. Дивизия была удостоена благодарности
Верховного.
Доблесть
Вечер. По небу плывут хмурые облака. Кажется вот-вот пойдет дождь. Это меня беспокоит. Если за ночь
размочит аэродром — утром с него не взлетишь. Решил пойти в штаб, уточнить обстановку. Навстречу —
запыхавшийся от быстрого бега оперативный дежурный.
— Товарищ майор, поздравляю...
Удивленно смотрю на дежурного. «Поздравляю...» С чем? Второй день, как я не поднимался в воздух...
— Поздравляю с присвоением звания Героя Советского Союза, — выпалил наконец оперативный
дежурный.
— Спасибо! — только и смог ответить.
В штабе меня тепло поздравили командир полка, заместитель командира по политической части, командиры эскадрилий, друзья, товарищи. Прислали поздравительные телеграммы командующий
воздушной армией, командиры корпуса и дивизии.
В этот вечер я долго не мог заснуть. В памяти воскрешались одна картина за другой. В мыслях пережил
свою жизнь заново.
Многое припомнилось. Первые пятилетки — годы великого созидания. Советские люди строили новые
города, открывали новые месторождения полезных ископаемых, прокладывали через тайгу и пустыни
железнодорожные магистрали и водные каналы, возводили плотины гидростанций и корпуса гигантов
социалистической индустрии. Воздух нашей Родины до предела был насыщен трудовым энтузиазмом.
И вдруг — война. Советские люди, все как один, поднялись на защиту своих завоеваний, народного
счастья, [135] первого в мире социалистического государства, построенного с таким трудом. Ведь все это
для меня не являлось чем-то отвлеченным. Я сам был свидетелем и участником всех свершений на