Страница 24 из 59
-- И я тоже должна была изображать из себя привидение...
-- А вы, сударыня, зачем слушались?
-- Надо было так, Луша, надо. Не спрашивай... Я не могу объяснить... Одно только, Луша, скажу: если бы я захотела, никакие запоры меня не удержали бы здесь. И с Феклой я сумела бы сладить.
-- Так зачем же вы себя морите в неволе?
-- Говорю тебе, так надо... Довольно о том... Мне отдохнуть надо... Я устала... Проводи меня в спальню, -- слабым голосом промолвила молодая женщина, Надежда Васильевна, жена проживавшего за границей богатого барина Смельцова.
XVI
Дворецкий Иван Иванович и сторож Василий не ошиблись, приняв женщину в черном одеянии за свою барыню, а ее служанку -- за Лукерью, дворовую девушку.
Молодая и красивая Надежда Васильевна уже около пяти лет вела какую-то загадочную жизнь в доме, принадлежавшем ее мужу. Из ее разговора с дворовой было видно, что она вынуждена сидеть под замком, поскольку ее стережет и никуда не выпускает какая-то старуха Фекла.
Что же заставило Надежду Васильевну пойти на такую жизнь?
Вышла она замуж семнадцати лет за богатого и знатного Смельцова не по любви и привязанности. Смельцову давно перевалило за пятьдесят, когда он женился на Надежде Васильевне; притом он был некрасив, обладал резким и вспыльчивым характером, следовательно, о любви тут не могло быть и речи. Отец Надежды Васильевны, мелкопоместный помещик Грушин, запутался в делах, влез в долги. Его усадьба, состоящая всего из двадцати крестьянских дворов, находилась межа в межу с богатой подмосковной усадьбой Смельцова. Однако, несмотря на такое близкое соседство, богач Смельцов лишь тогда заметил бедняка Грушина, когда к тому вернулась из московского института дочь Надя, в полном смысле красавица.
Смельцов был слабоват до прекрасного пола и, несмотря на свои пятьдесят лет, с юношеским пылом увлекался каждым хорошеньким личиком. Редкая красота соседской дочери так поразила его, что он поехал сам к Грушину и посватал за себя Надю.
Бедняга Грушин, усадьба которого была назначена за неплатеж долга к продаже, несказанно обрадовался богатому и знатному жениху, обещавшему поправить его дела, и, конечно, дал свое согласие на этот брак. Однако красавица Надя категорически отказалась выходить замуж за Смельцова. Тогда Грушин сказал ей:
-- Что же, Надя... пожалуй, не выходи, только знай: дня через три-четыре мы нищими будем... Из усадьбы кредиторы нас выгонят, именьишко наше продадут, и мне, и твоей матери на старости лет придется Христовым именем отыскивать себе пропитание.
Это заставило Надю пожертвовать собой и согласиться на предложение Викентия Михайловича.
Под венцом жених сиял счастьем, а бедная невеста походила на приговоренную к смерти.
Да так и было: ее молодая девичья жизнь была загублена, и этот смертный приговор произнес Наде Смельцов, став ее мужем.
Прежней веселой, беззаботной красавицы Нади не стало -- она умерла. Появилась молчаливая, всегда печальная, но покорная своей судьбе молодая барыня Надежда Васильевна.
Случайно она познакомилась с соседом своего мужа, молодым, красивым офицером Виктором Федоровичем Гориным, приехавшим в свое имение на два летних месяца, чтобы отдохнуть от шумной столичной жизни.
Горин не знакомился со своими соседями, а тем более не искал знакомства с богатым и знатным Смельцовым, зная его спесивость. Но судьба решила иначе.
Вблизи его имения был большой лес Смельцова. Горину нравились тамошние исполины-сосны, и он со своей собакой сенбернаром чуть не ежедневно ходил туда.
Однажды Горин шел задумчиво по извилистой лесной дороге, его собака Помпей бежала впереди. Вдруг ее громкий лай и чей-то испуганный крик вывели его из задумчивости.
-- Помпей, фу! Ко мне! -- крикнул Горин и, заторопившись вперед, скоро увидал красивую молодую женщину, с испуганным лицом отбивавшуюся от большой собаки зонтиком.
Это была Надежда Васильевна, тоже имевшая обыкновение гулять в этом лесу, примыкавшему к ее имению.
-- Простите, сударыня, вас испугала моя собака? -- вежливо раскланиваясь с ней, проговорил молодой офицер.
-- Она так страшно залаяла!
-- И за себя, и за Помпея прошу у вас прощения.
-- Вполне прощаю, -- с улыбкою сказала молодая женщина.
-- Дозвольте спросить, вы из усадьбы господина Смельцова?
-- Да, оттуда... Я... я -- жена Смельцова.
-- Очень рад знакомству с вами! Позвольте и мне отрекомендоваться... Я -- ваш близкий сосед, владелец Хорошева, Виктор Федорович Горин. Приехал из Питера подышать деревенским воздухом, отдохнуть.
-- Рада, сосед, встрече с вами, -- приветливо промолвила красавица, протягивая Горину свою белую как мрамор руку.
-- А я этот день, давший мне возможность встретиться с вами, назову счастливейшим!
-- Да вы, кажется, уже за комплименты беретесь! Не рано ли?
-- О, всякий на моем месте сказал бы то же самое при встрече с вами. Позволите пройти с вами несколько шагов?
-- Пожалуйста... Вы надолго приехали в наш край?
-- К сожалению, ненадолго... Недель через пять я должен снова вернуться в Петербург.
-- О, времени для деревенской жизни у вас достаточно.
-- Да, но я желал бы, чтобы эти пять недель тянулись долго-долго... Здесь у вас так хорошо...
-- Да, только летом...
-- Неужели вы и зимой живете здесь, в усадьбе? -- спросил Горин. -- Ведь вы должны скучать!
-- Страшно... Летом в деревне -- рай, зато зимою и осенью -- скука смертная...
-- В Москве почаще бывайте, Москва отсюда недалеко.
-- Осень и зиму я совсем желала бы жить в городе.
-- За чем же дело стало, сударыня?
-- За немногим: у меня есть муж, и я нахожусь в зависимости от него.
-- Вот что?.. Я не имею чести знать вашего супруга...
-- Приезжайте, познакомитесь с ним и, может быть, поймете, как я живу здесь, как время провожу... Да вот и муж... легок на помине, -- с неудовольствием проговорила Надежда Васильевна, показывая Горину на шедшего к ним навстречу Смельцова.
-- Надя, разве можно так, одной выходить на прогулку в лес? Я сколько раз говорил тебе брать с собою лакеев или дворовых девок! -- с упреком проговорил жене Викентий Михайлович, не обращая внимания на сопровождавшего ее красивого, статного офицера.
Смельцов был высокого роста, сутуловат, с обрюзглым лицом, всегда гладко выбритым; он носил парик, так как своих волос у него почти не осталось. Одет он был по-домашнему, но с претензией. Он был хорошо образован: большую часть жизни провел за границей, преимущественно в Париже, направо и налево соря русским золотом. Вернулся он в Россию тогда, когда приближавшаяся старость стала давать знать себя: его здоровье было расшатано от праздной, беспорядочной жизни, ему был нужен продолжительный отдых, вот он и приехал отдыхать в свою подмосковную усадьбу. Отделав дом на заграничный лад, он зажил в нем безвыездно, женившись на Надежде Васильевне.
Свою жену он любил как красивую и редкую вещь, как занятную игрушку, был нежен с нею, предупредителен, окружил ее роскошью, рассчитывая, что она будет счастлива с ним. Увы! Он жестоко ошибался: Надежда Васильевна изнывала от такой жизни.
Горин, почтительно раскланиваясь с Викентием Михайловичем, проговорил:
-- Я давно выжидал случая представиться вам, познакомиться. Я -- ваш ближайший сосед.
-- Очень рад, -- как-то сквозь зубы ответил ему Смельцов, протягивая руку.
-- Я уже имел счастье познакомиться с вашей супругой, Викентий Михайлович.
-- Это -- ваше дело. Надя, ты куда же?
-- Я иду гулять, -- не останавливаясь, ответила Надежда Васильевна, идя вперед по лесной дороге.
-- Не довольно ли гулять, милая? Становится свежо.
-- Хорошо, если вы находите, что мне гулять довольно, я, пожалуй, вернусь.