Страница 18 из 59
-- Да это вам только кажется.
Немалого труда стоило майору Луговому и Марии Михайловне уверить Алешу, что Настя совершенно здорова и дня через три придет навестить его.
-- Да, да, пожалуйста, пришлите!.. Я только тогда успокоюсь, когда увижу ее, -- проговорил Алексей Михайлович.
-- Увидите непременно, через три дня увидите. Настя уехала прокатиться в усадьбу и дня через два вернется.
-- Хорошо, я буду ждать. Три дня -- немного времени. Я так люблю вашу дочь, что не желал бы никогда ни на одну минуту с нею расстаться.
-- И не расстанетесь, Бог даст; а вы только выздоравливайте поскорее.
-- Да, да, я скоро выздоровею. Настя придет ко мне и принесет с собою здоровье. И вы с нею приезжайте, Гавриил Васильевич, я вам обоим буду очень рад...
Луговой вышел из комнаты больного и в сопровождении Михаила Семеновича Намекина отправился в дом губернатора.
Последний ласково принял их, сочувственно отнесся к горю бедного отца и обещал ему свое содействие.
-- Успокойтесь, господин майор, мы непременно отыщем вашу дочь и накажем похитителя. Не подозреваете ли вы кого-либо в похищении? -- спросил он у майора.
-- Подозреваю, ваше превосходительство... Федора Тольского.
-- Тольского! От этого человека всего можно ожидать, и если ваше подозрение оправдается, то на этот раз ему придется худо. Много разных жалоб поступает ко мне на этого негодяя, и его давно следовало бы выслать из Москвы.
-- Доброе дело сделаете, ваше превосходительство, если очистите Москву от негодяя. Ведь он чуть не убил моего сына на дуэли! -- сказал старик Намекин.
-- Что же вы не сообщили мне? Ведь дуэли запрещены.
-- Да, но они, ваше превосходительство, совершаются чуть ли не каждый день -- и секретно, и въявь. Разве Тольский мало людей отправил на дуэлях на тот свет?
-- Ну на этот раз он не отвертится от наказания, он мне за все ответит, за все! И в Москве ему больше не жить. А для розысков вашей дочери, господин майор, я приму все меры. Сейчас же вызову начальника полиции и распоряжусь, чтобы он немедленно сделал обыск в квартире Тольского, а если там не окажется вашей дочери, то отрядим сыщиков для ее розысков. Будьте уверены, она будет найдена.
Губернатор сдержал свое обещание, и в тот же день сыщики и вся московская полиция были поставлены на ноги. В квартире Тольского -- правда, в его отсутствие -- произвели тщательный обыск, но, разумеется, Насти не нашли. Сыщики принялись искать ее по всей Москве, однако, несмотря на их энергичные розыски, дочь майора не находилась, -- она как в воду канула. Искали в домах наиболее подозрительных; полиция и сыщики с ног сбились, но все было тщетно. Почему-то только подозрительный дом Джимковского был пропущен, и зоркий глаз сыщика туда не заглядывал.
В безуспешных розысках прошел день, другой, а Настя все не находилась. Бедняга майор упал духом, считая свою дочь погибшей.
Федор Тольский торжествовал:
"Попробуйте-ка, разыщите! Пан Джимковский -- хороший помощник мне, умеет концы прятать. А если разыщут, мое дело плохо. С матушкой Москвой мне, пожалуй, придется проститься. А все же надо Джимковского предупредить и эту красотку убрать куда-нибудь подальше, а то как раз и к поляку нагрянут незваные гости. Положим, с сыщиками-то он дружбу ведет, но все же для безопасности Настю убрать следует".
Тут размышления Тольского были прерваны неожиданным приходом Джимковского; он был бледен и чем-то сильно взволнован.
-- Что случилось, Джимковский? -- с тревогою спросил Тольский.
-- Большая беда, пан, большая! Ваша кралечка, пан...
-- Что, сыщики ее нашли?
-- Нет, нет, ну где им найти; я любого сыщика проведу и выведу, да они ко мне и не заглядывали. Кралечка ваша, пан, сбежала.
-- Как, как ты сказал? -- меняясь в лице, громко крикнул Тольский. -- Как сбежала?
-- А прах ее знает, как! Может, ей сам сатана помог. Нынче утром вхожу в горенку, где дивчина сидела, а ее и след простыл... Только я не виноват, вельможный пан, совсем не виноват. Я ее хорошо стерег, очень хорошо; говорю, видно, ей сам сатана помог сбежать, и ключ от ее комнаты у меня был.
-- Как же она сбежала, если была заперта? Все, все пропало, все порушилось! Да знаешь ли ты, безмозглая башка, что ты сделал? Рассказывай, как это случилось!
-- Ой, пан, да не кричите же так!
-- Так ты, кажется, задумал отделаться от меня шуточками; говори, дьявол, а не то убью тебя, как собаку. -- И Тольский, быстро сняв со стены пистолет, взвел курок.
-- Ой, ой, пан, положите пистолет, я все вам скажу, все, только уберите пистолет. Вы привезли дивчину, я при вас же запер ее в мезонин и ключ взял себе. Для услуг к ней была приставлена Афроська, девка глупая, но преданная мне; она носила вашей полоняночке обед и ужин, а на ночь я сам запирал ее и ключ брал себе. Утром опять же сам к ней в горницу входил и спрашивал, не нужно ли чего. Сегодня утром поднимаюсь в мезонин, дверь заперта. Отпираю, вхожу и глазам своим не верю: дивчины нет, как сквозь землю провалилась.
-- Как же это? Дверь заперта, а ее нет! Что-то загадочно. Как же могла она выйти?
-- Думается мне, милый пан, дивчина -- колдунья или ведьма.
-- А я без думы скажу, что ты -- дурак безмозглый. Из твоих людишек кто-нибудь выпустил ее.
-- Помилуйте, пан, ведь ключ-то был при мне.
-- Дурак! Разве ключ нельзя подобрать?
-- Как же подобрать, пан? Да кто будет подбирать?
-- Довольно! Ты, пан Джимковский, не выполнил условия. Я сказал тебе, что ты ответишь головой за дивчину... Ты не сберег ее и должен умереть...
-- Как, как умереть?! Не пугайте меня, пан!
Толстое, круглое лицо поляка то бледнело, то покрывалось красными пятнами, голос дрожал, язык заплетался: он знал, что за человек Тольский.
-- Я тебя, пан, пугать не стану, а только застрелю, -- совершенно невозмутимым тоном произнес Тольский, прицеливаясь в поляка.
Тот упал на колени.
Федор Иванович, может быть, и застрелил бы Джимковского, если бы в кабинет поспешно не вошел Кудряш и не сказал испуганным голосом:
-- Полиция в доме...
Действительно, в дверях показался офицер; позади него стояло несколько полицейских.
-- Спасен! -- радостно воскликнул Джимковский. При виде полицейских Тольский с досадой бросил пистолет.
-- Вы -- дворянин Федор Тольский? -- спросил у него офицер.
-- Да.
-- Я должен арестовать вас по приказу его превосходительства господина генерал-губернатора. А вы -- господин Джимковский? -- обратился полицейский к поляку.
-- Я, я... нет, у меня другая фамилия.
-- Врет, господин офицер, не верьте! Он -- Джимковский, -- промолвил Тольский, с презрением посмотрев на оробевшего и растерявшегося поляка.
-- Вас-то мне и надо. Мы только что были в вашем доме, вас там не оказалось. Господин Джимковский, я вас тоже арестую. Возьмите! -- отрывисто сказал офицер, показывая на поляка.
-- Помилуйте... это -- насилие... я... я стану жаловаться на вас. Я ни в чем не виновен, а меня арестовывают, -- кричал Джимковский, отбиваясь от полицейских.
-- Жалуйтесь, кому хотите. Ведите его! -- распорядился офицер.
Джимковского и Федора Тольского повели.
-- Куда нас ведут? -- спросил последний у сопровождавшего его офицера.
-- В канцелярию начальника полиции для допроса.
-- А в чем меня обвиняют?
-- Вам об этом скажут.
-- А вы, господин офицер, не скажете?
-- Нет, -- коротко ответил офицер и отошел от него, не желая больше разговаривать.
XIV
Но как же удалось Насте Луговой уйти из-под замка?.. Молодой девушке помогла в этом ревность.
У пана Джимковского была экономка, полная, дебелая Каролина Карловна; она-то и выпустила Настю из запертой горницы в мезонине, считая ее своей соперницей.