Страница 14 из 18
В-четвертых, в обыкновенной войне те, кто завоевывает территорию, и те, кто потом ее осваивает, являются разными людьми и выполняют различные социальные роли. В случае войны информационной эти позиции совпадают. Информационная война во многом стирает и другое четкое разграничение - «друг/враг». Можно считать кого-то союзником, хотя на самом деле он является врагом. У человека же могут быть подвержены захвату те или иные его характеристики, другие же характеристики, обращенные вовне, оказываются вполне нормальными.
В- пятых, человек не в состоянии реагировать на невидимое воздействие, подобное радиации. Более того, это воздействие, по сути, может облекаться в доброжелательную форму, на которую даже чисто биологически человек не готов отвечать агрессивно.
В-шестых, в отличие от бомбы, которая разрушает все, информационная война действует избирательно, охватывая по-разному различные слои населения. К примеру, обилие продуктов в магазинах у части населения вызывает положительную реакцию, а у тех, у кого нет денег, реакция может быть отрицательной. Обычное же оружие действует для любой части населения одинаково.
В-седьмых, следует признать основной опасностью информационной войны отсутствие видимых разрушений, характерных для войн обычных. Население даже не ощущает, что оно подвергается воздействию. В результате общество не приводит в действие имеющиеся в его распоряжении защитные механизмы. Чувство опасности, выработанное для адекватного функционирования в иных ситуациях, в этом случае не срабатывает.
Инструментарий противодействия
Противодействие информационным войнам имеет такую же древнюю историю, как и сама информационная агрессия. И если раньше основной акцент в таком противодействии делался на репрессивных механизмах, лишении физических возможностей получения противоположной информации (типа изъятия радиоприемников или глушения радиопередач), то сегодня акцент делается на информационном противодействии. В прошлом также четко понимали, что те или иные контексты могут облегчать работу противной стороны. Приведем пример из Николло Макиавелли: "Когда город кипел всеми этими страстями, некоторым из тех, кто ненавидел общественные раздоры, подумалось, нет ли возможности отвлечь от них граждан каким-либо новым общественным увеселением, ибо народ, ничем не занятый, большей частью и является орудием в руках смутьянов" (Макьявелли Н. История Флоренции. - Л., 1973. - С. 273).
Последнюю закономерность можно понять исходя из законов обработки информации: человеку всегда трудно работать с рядом заданий. В данном случае занятый на празднестве, он не будет думать о чем-то другом.В рамках западных паблик рилейшнз выделяется отдельная профессия "лечения ситуации" - spin doctor. Брендан Брюс выделяет два варианта такой техники: подготовка ожиданий перед наступлением самого события и исправление освещения в случае, когда пресса движется не в том направлении (Bruce B. Images of power. How the image makers shape our leaders. - London, 1992. - P. 137). Как видим, эти два типа легко укладываются в рамки чисто логической классификации: работа до события и работа после события. К примеру, в прессе прозвучали обвинения в наличии огромных состояний премьера России В. Черномырдина и премьера Украины П. Лазаренко. Службы обоих премьеров начали интенсивно опровергать сообщения прессы. Это пример работы постфактум. В качестве примера работы до наступления события можно упомянуть различного рода действия по подготовке общественного мнения к тому или иному референдуму, вступлению страны в новые структуры (ЕС, НАТО).Служба психологической защиты, работающая в рамках Министерства обороны Швеции, к примеру, проанализировала дебаты в прессе до начала референдума по поводу вступления Швеции в Европейский Союз (Martinsson B.-G., Saljo R. Bilder av EU. - Stockholm, 1996). Результаты показывают направленность дебатов: 49% - за, 51% - против. Газеты крупных городов имели большее количество "за"-статей, в иных газетах направленность была противоположной. В газетах северных областей преобладали "нет"-статьи, в газетах южных областей - больше статей "за". Было также интересное распределение по типу материала в газете: если редакционные статьи высказывали мнение "за", то письма к редактору в большей степени сориентированы на "нет"-аргументы.
Паблик рилейшнз мы вообще можем рассматривать как направление, которое, в отличие от журналистики, само занято созданием события, в то время как журналист описывает события, совершаемые кем-то другим. Это явно видно в случае правительственных коммуникаций, где выработаны достаточно четкие правила коммуникативного поведения, позволяющие с той или иной степенью эффективности управлять всей системой массовой коммуникации, к примеру, в США (Maltese J.A. Spin control. The White House Office of Communications and the management of presidential news. - Chapel Hill - London, 1992; Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз, или Как успешно управлять общественным мнением. - М., 1998). Противодействие должно строиться с учетом того, что своими действиями можно лишь усилить информационную агрессию другого. Особенно этот аспект важен при борьбе со слухами, поскольку перевод слуха из устной в официальную форму способствует его распространению и начинает трактоваться как правдивая информация. Исследователи слухов приводят следующий пример: "Подобная ситуация возникала в Санкт-Петербурге в период проектирования и строительства защитной дамбы: газеты попытались опровергнуть циркулирующий в городе слух о чрезмерной опасности этого строительства. Однако эти усилия не дали ожидаемого результата, напротив, эта история получила еще большее распространение, поскольку передатчики слуха начали ссылаться на опубликованный материал в качестве доказательства" (Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. - М., 1997. - С. 119-120).
В случае построения коммуникативного противодействия мы должны двигаться во многом по ряду рассмотренных выше закономерностей. В ответ на символизацию строится новая символизация, питающаяся из тех же истоков. Назовем этот процесс мифологизацией. Мифологизация - Переработка информации человеком опирается на определенные конструкты, которые позволяют вносить понимание в происходящую действительность. И это используется в современных процессах воздействия. Так, в разработке специальной информационно-аналитической комиссии правительства России (май 1995 г.) "Мифология чеченского кризиса как индикатор проблем национальной безопасности России" указывается, что у руководителей западноевропейских стран сложился мифологический комплекс представлений о характере действия России в Чечне.
Поэтому ставится задача создать конкурентоспособную информационную модель "чеченского кризиса" в виде определенного "антимифа". И такой достаточно интересный вариант, как нам видится, был найден, поскольку отражал принятые на Западе интерпретации исламского мира, и был построен на активизации страха. Предлагалось следующее: "Более правильным было бы развитие представлений о ситуации в Чечне как типовом региональном конфликте в пограничной зоне взаимодействия западной (христианской) и восточной (мусульманской) цивилизаций, еще точнее - как о типовом в общемировых координатах сепаратистском криминальном мятеже, современный опыт подавления которого имеется в арсенале практически всех наиболее крупных демократических государств". И далее следует переход в еще одну конструкцию, переводящую войну в Чечне в понятный для Запада образ: "По данным американских экспертов за последние 20 лет президент США, а также губернаторы штатов более 400(!) раз прибегали к использованию подразделений национальной гвардии для подавления массовых беспорядков внутри страны. Но ни разу мировое сообщество не пыталось обвинить США в нарушении прав человека, либо требовать прекращения силовых действий и допущения на территорию страны международных наблюдателей". В целом авторы разработки констатируют, что подобный проигрыш в чеченской войне отнюдь не является случайным: "отсутствует понимание, осознанное желание и необходимость отработки технологий взаимодействия структур государственной власти в такой "символической реальности" и с такой "символической реальностью", какой является общественное мнение и вообще идеологическая сфера".