Страница 43 из 67
2
Утро сулило прекрасную погоду. Именно такую, о какой мечтали летчики уже несколько месяцев. Для больших учений небо должно быть чистым и светлым, как театральный зал, чтобы вдохновлять многочисленных артистов. К «спектаклю» все было готово, и, должно быть, о нем не подозревала только публика: рыбаки, уходившие в открытое море, беззаботные курортники, комбайнеры, убиравшие урожай на полях, и все жители побережья, с утра занятые своими житейскими делами. Знали ли они, что приведется им наблюдать через час или два? Ну в самом деле, что мог для них означать стремительный полет эскадрильи реактивных самолетов? А для нас он должен был стать самым большим испытанием.
Я проснулся первым, хотя перед полетами обычно спал глубоким, спокойным сном. На сей раз привычка мне изменила. То же самое случилось и с Дрекаловым. Мы оба встали, когда солнце еще только-только показалось на горизонте. Вот уже несколько дней мы жили [179] на аэродроме, откуда предстояло вылететь первой группе самолетов.
- Симеон Стефанович, - встретил меня на плацу Дрекалов, - что-то очень рано вы поднялись! Будь я вашим командиром, заставил бы вас вернуться и снова лечь спать.
- Всеволод Васильевич, а если бы я был врачом, то проверил бы ваш пульс. Уверен, что он далек от нормы. И знайте, я непременно запретил бы вам летать, - ответил я на его шутку. - Ну признайтесь, что вы очень волнуетесь!
- Волнуюсь. Вы же сами понимаете, Симеон Стефанович, что значит для нас обоих сегодняшний день! Хоть бы полеты прошли благополучно!
- Все будет в порядке, Всеволод Васильевич, в полном порядке…
Дрекалов вдруг предстал передо мной совсем в другом свете. Этот суровый и строгий человек, внушавший всем такое уважение, впал в такой же восторг, в какой впадают дети, когда собираются запустить в небо бумажного змея. Его лицо выражало напряженное ожидание и надежду на то, что начатая работа закончится успехом.
- Симеон Стефанович, а вы любите читать романы? - совсем неожиданно спросил меня полковник Дрекалов.
- Разумеется.
- Я так и думал. А знаете, меня с самого раннего детства очень увлекали книги о кавалерии! И как вы думаете, что больше всего поражало в них? Не только огромная лавина лошадей и всадников с обнаженными саблями, но и то, что во главе всегда скачет командир, готовый нанести или принять на себя первый удар. Это не укладывалось в моей голове. Я представлял себе командиров только в парадной форме с золотыми эполетами. А ведь и мы с вами тоже похожи на кавалерийских командиров!
- На буденновцев и чапаевцев, правда? Разве не такие люди обеспечили победу революции, Всеволод Васильевич?
- Браво! - воскликнул полковник Дрекалов.
Подошел Соколов и откозырял. Он вел себя как-то странно, и это не могло не броситься нам в глаза. Но [180] мы дали ему возможность самому раскрыть свои намерения.
- Я уполномочен доложить от имени своих товарищей, - как-то по-театральному начал он, - что все мы готовы…
- …выполнить задачу, - рассмеявшись, прервал его Дрекалов. - А почему вы так взволнованы?
- Как это почему? - удивился Соколов. - Ребята, увидев, что вы чуть ли не до зари начали ходить по плацу взад и вперед, тотчас же решили, что вы волнуетесь, потому что боитесь, как бы мы вас не осрамили. Именно поэтому и послали меня заверить вас…
- Скажи летчикам, что мы беседуем о самых обыкновенных вещах. Более того - беседуем на литературные темы. Я спросил Симеона Стефановича, какие романы ему больше всего нравятся. И что самое удивительное - наши вкусы совпадают! - И Дрекалов ласково похлопал меня по плечу.
А через час или два аэродром загудел. Техники заканчивали осмотр самолетов, стоявших на бетонной дорожке. Пилоты в летных комбинезонах, собравшись группами поэскадрильно, о чем-то оживленно беседовали. Появился и Соколов. Как всегда, он по привычке посмотрел на небо, казавшееся еще более голубым, словно его нарисовали акварельными красками. Однако, взглянув, Соколов сразу почувствовал, что оно не гармонирует с его внутренним состоянием. Ему полагалось быть спокойным, но что-то в душе не давало покоя, и Соколов продолжал размышлять о необыкновенном перехвате, о котором в тот момент думали все летчики. Как у них получится, когда они большими группами начнут выполнять перехват? Не вызовет ли осложнений какая-нибудь ошибка на командных пунктах? Ведь успех перехвата зависит и от подготовки расчетов на командных пунктах, и от точных расчетов штурманов.
В тот день, кажется, никому не хотелось проявлять слабость или высказывать сомнения. А волновались все. Лавина реактивных самолетов окружила взлетную полосу и наполняла окрестности оглушительным ревом. Летчики воспринимали весь этот шум как вступление к гимну в честь авиации. Мой самолет с номером «100» на борту стоял во главе колонны. С обеих сторон от него раздавался гул моторов самолетов Дрекалова и [181] Соколова. Я встретился взглядом с полковником Дрекаловым.
«Да, Симеон Стефанович, у нас в авиации всегда так - командир, как и в кавалерии, идет впереди», - словно хотел сказать мне Дрекалов.
«А может быть, - подумал я, - сегодняшний перехват в самом деле будет похож на кавалерийскую атаку, на те знаменитые атаки, которые мы видели, например, в фильме «Чапаев»?»
Будто обладающий необыкновенной силой исполин выпустил по направлению к морю несколько стрел - так выглядели в лучах яркого солнца наши самолеты, так воспринимались они людьми, находящимися на земле. В воздухе словно повис какой-то неясный звон. Казалось, кто-то на невидимом инструменте молоточками выстукивает мелодию.
Над морем самолеты развернулись боевым порядком.
Под ними расстилалось безбрежное море. Летчики обратили внимание на то, что тени их самолетов отражаются в воде, похожие на огромных черных акул, преследующих добычу. Море выглядело как огромный экран, на котором гоняются друг за другом тени-молнии.
- Не отвлекаться! Можешь столкнуться с соседом! - отчитал самого себя Соколов и посмотрел налево. Накренив самолет, все еще набиравший высоту, полковник Дрекалов поворачивал обратно к берегу. Через фонарь кабины Соколов увидел его сосредоточенное лицо, разглядывавшее что-то в море. Возможно, полковник наблюдал за феерической пляской теней на гладкой поверхности моря.
Так оно и было. Ни один летчик не мог отказать себе в редком удовольствии полюбоваться игрой тени своей машины.
Звено самолетов снова вернулось на сушу, но на сей раз полет над ней проходил на большой высоте. Высотомеры показывали одиннадцать тысяч метров. С земли можно было увидеть, как самолеты плавно реют в небе, развернувшись в боевом строю, как каждая стальная точка, словно паук, плетущий свою сеть, оставляет за собой серебристую нить. Это было красивое зрелище для людей, наблюдавших за ним с земли. Пилоты как [182] будто получили задание превратить лазурное небо в пушистый белый ковер.
Но кто- то словно поставил себе целью сделать это зрелище еще более пышным. Внезапно с юго-запада появились и другие «паучки» и сразу же направились к тем, которые летели с востока. Впоследствии я узнал, что как раз в этот момент по асфальтированному шоссе в «Волге» ехали двое писателей и молодая красивая поэтесса. Они остановили машину и стали пристально следить за небом.
- Потрясающе! - шептал пожилой писатель. - Материал для фантастического романа, - например, о встрече комет! Через сколько лет появляется та или иная комета? Для этого не хватит и человеческой жизни! А здесь перед нами, смотрите, уже два звена комет!
- Ваше сравнение не очень оригинально, - возразил более молодой писатель. - Парад комет - это прозвучит наивно даже и в фантастическом романе.
- Ну что вы, коллега! Все надо воспринимать условно! - попытался защищаться пожилой писатель.
- Это получился бы пессимистический роман, - заупрямился молодой человек, которому большие круглые темные очки придавали весьма внушительный вид. - Если комета на своем пути встретит другое космическое тело, то неминуемо произойдет катастрофа.