Страница 46 из 50
Тридцать три раза вылетала моя эскадрилья на штурмовки войск хейльсбергской группировки
противника. Особенно отличились в эти дни летчики Давыдов, Карпеев, Кожушкин. Очень порадовали
меня Молозев и Васильев. Они активно и мастерски атаковали противника!
...А солнце пригревает совсем уже по-мартовски. Зазвенела капель. Появились большие проталины.
Просторами Восточной Пруссии уверенно завладела весна. Мы улыбаемся солнцу, полной грудью
дышим весенним воздухом. Радуемся, предчувствуя близкую Победу. Скорее бы!..
На Земландском полуострове и в самом Кенигсберге противник сосредоточил около десяти дивизий, которые прочно укрепились в мощных опорных пунктах, создав здесь сильную систему огня. Понимая, однако, всю трудность своего положения, гитлеровское командование начало эвакуацию имущества, техники, войск, главным образом, через морской порт Пилау. Сюда же доставлялись боеприпасы для
обороняющихся частей.
А советские войска усиленно готовились к решительному штурму. .
— Вот наш главный «дымзавесчик»! — сказал Стрельцов генералу Пруткову, когда я зашел в кабинет по
вызову начальства.
— Вам лично приходилось ставить дымовые завесы? — поинтересовался комдив, сделав ударение на
слове «лично». [186]
— Три раза, товарищ генерал: один раз — в составе группы, дважды — самостоятельно, — ответил я, уже догадываясь о предстоящем боевом задании.
Степан Дмитриевич Прутков взглянул на Стрельцова, тот утвердительно кивнул головой и добавил:
— Вряд ли кто-нибудь справится с этим делом лучше него.
Находившийся здесь же новый штурман полка Герой Советского Союза Николай Николаевич Тараканов
подтвердил это мнение.
Комдив сразу же перешел к делу:
— Так вот, задача состоит в следующем: шестью самолетами надо создать дымовую завесу на песчаной
косе Фрише-Нерунг и обеспечить этим высадку нашего десанта. Детально обо всем вас известят в
армейском штабе. Полетите сейчас туда на По-2. Он указал на карте точку посадки.
— Есть, товарищ генерал...
По-2 уже был готов. Чудесная это была машина! В каких только целях она ни служила! На ней учились
летать, ее применяли для разведки и для аэрофотосъемки, на ней вывозили раненых в тыл и
перебрасывали грузы для партизан. Ее с успехом стали использовать в качестве ночного
бомбардировщика. Пятьсот килограммов бомб несли врагу плоскости, обтянутые перкалью. Как только
ни называли ее — и «кукурузник», и «стрекоза», и «полуночник», и даже «швейная машинка»...
На этой машине, прежде называвшейся У-2, я выполнил свой первый самостоятельный полет. Теперь в
честь ее создателя, талантливого советского авиаконструктора Николая Николаевича Поликарпова
самолет был переименован в По-2.
Итак, По-2 ждет меня. Сел в заднюю кабину, передал пилоту:
— Жми, дорогой коллега!..
Затарахтел мотор, машина пошла на взлет.
Летели с полчаса — и вот он, указанный нам район посадки. Круг, второй...
— Не сядем здесь! — кричит мне обескураженный летчик.
Внизу, действительно, только небольшой зеленый квадратик, ограниченный с одной стороны лесистым
холмом, а с другой — шестами с натянутыми на них проводами. [187] Пилот прав: садиться на этот
крошечный «пятачок» рискованно.
— Что будем делать, товарищ капитан?
— Садиться! — спокойно отвечаю ему, будто речь идет о чем-то привычном и самом обыденном.
— Врежемся в столбы или в деревья!..
— Врезаться каждый может. Это дело нехитрое! Сам буду сажать машину...
Беру управление на себя. Снижаюсь. Как только прошел над проводами — сразу же убрал газ. Посадка
прошла благополучно.
— Ну и ну! Еще бы на центральную площадь населенного пункта пригласили сесть! — всердцах
произнес я.
У приземистого кирпичного здания стояла группа армейских и флотских офицеров. Среди них — уже
пожилой генерал-майор и моложавый контр-адмирал (к сожалению, фамилии их не запомнились).
— А мы вас уже ждем! — сказал генерал, пожал мне руку и подвел к большому ящику с песком, где был
воспроизведен в миниатюре весь район боевых действий.
— План операции состоит в следующем, — начал генерал. — Поставить дымовую завесу вдоль косы по
самому урезу воды и ослепить огневые точки противника, — указка пробежалась по «артиллерийским
установкам» и «пулеметным гнездам», втиснутым в песок. — А потом мы уже сами постараемся
разделаться с ними! — улыбнулся генерал. — Задача для ваших летчиков выполнима?
— Вполне, товарищ генерал! В назначенное вами время дымовая завеса будет поставлена.
Я тут же пометил на своей полетной карте место, где должен ослепить врага.
После этого контр-адмирал повторил с командирами в деталях высадку десанта.
— Все ясно? Вопросы есть?..
— Ясно, товарищ контр-адмирал!
— Что ж — в добрый час!
— Одна просьба: сесть-то мы сели, а вот взлететь без помощи мы не сможем.
В наше распоряжение выделили четырех крепких «хлопцев», и они весело потащили самолет за хвост к
самым вешкам. [188]
Взлет я выполнял сам. По-2 разбежался, взмыл и словно повис над самыми верхушками деревьев, взбиравшихся по склону высокого холма. Впечатление было такое, что самолет вот-вот либо колесами, либо левой плоскостью зацепится за макушки сосен. Но тут деревья словно отпрянули, отдалились.
Теперь можно было уже передавать управление.
...В указанный нам день и час шестерка «ильюшиных» была на подходе к цели. Внизу — Кенигсберг, пепельно-серая полоска залива, белые барашки на гребнях волн. Впереди прорисовывается извилистая
кромка косы Фрише-Нерунг. В южной части залива, у самого берега, сгруппировались наши десантные
суда. Справа — необозримый темно-зеленый простор — Балтийское море...
«Пора», — подсказало мне чутье, — и я повел группу к косе.
В воздухе спокойно — вражеских истребителей не видно. Непривычно лететь над водным простором. Но
длится это совсем недолго: вот уже и коса. Группа наших самолетов подходит с юга, правее «нашего»
участка, — чтобы фашисты не разгадали замысел. У берега делаю крутой, почти на девяносто градусов, разворот, и все самолеты поочередно повторяют маневр. Идем вдоль желтого берега. Внезапно ударили
зенитки.
— Я — «Коршун»-ноль три! Внимание. Пуск!
По этой команде все летчики нажимают кнопки бомбосбрасывателей, и одна за другой по четыре от
каждого отделяются от самолетов «сотки».
— Разворот «все вдруг влево»! — командую ребятам и разворачиваю свою машину курсом на южный
берег залива.
Выходим из зоны обстрела. Тем временем клубы дыма уже плывут по ветру, образуя сначала широкие
полосы, затем сливаясь в густую пелену, наползающую на указанный участок.
Воспользовавшись дымовой завесой, наши десантные баржи и катера отчаливают от берега, спешат
преодолеть залив.
— «Коршуны», «коршуны»! Я — «Стрела». Задание выполнено отлично. Вам — благодарность от
командующего! — передает станция наведения.
— Я — «Коршун»-ноль три. Понял вас. Служим Советскому Союзу! [189]
...Когда вернулись домой, командир полка сообщил: десант успешно форсировал залив Фриш-Гаф и
завязал бои на косе Фрише-Нерунг. Потери незначительные.
3.
Кенигсберг... Мрачная фашистская крепость притаилась в ожидании бури. Вокруг серых каменных
громад домов — полоса обороны глубиной до трех километров: доты и дзоты, сложная система разного
рода заграждений. За ней — линии долговременных фортификационных сооружений, огромные форты
внешнего и внутреннего обводов.
В самом городе до 130 тысяч человек войск, сильная система противовоздушной обороны.
...Утро выдалось тихое, безмятежное. Наши войска в полной готовности. Готовы к штурму пехотинцы и
саперы, танкисты и артиллеристы. Ждем у самолетов сигнала и мы, авиаторы. На оперативных картах