Страница 35 из 50
повестке дня лозунг: «Освободим родную Белоруссию!».
Парторг третьей эскадрильи старший техник-лейтенант Борис Поповский говорит взволнованно, страстно. «Освободим родную Белоруссию!» — стучат наши сердца в ответ.
2.
Едва забрезжил рассвет, как все пришло в движение — размеренное, рассчитанное, четко выверенное.
Первыми, пожалуй, начали новый день повара. Завтрак [141] готов, и летный состав уже в столовой.
Завтракаем быстро. Через десять минут столовая пустеет. Официантки, провожая нас, просят не
запаздывать на обед. Они по-матерински заботятся, чтобы мы вовремя поели, чтобы пища была вкусной
и питательной. С нами делят и боль утрат. Сколько слез видел я на их лицах, когда чье-то место за столом
оказывалось пустым, когда прибор, поставленный на стол, оставался нетронутым!.. Значит, не вернулся
еще один из боя.
Сегодня женщины провожают нас с особой теплотой и тревогой. Хочется сказать им что-то ласковое, бодрое, но водитель полуторки уже сигналит, и я, ухватившись руками за борт, вскакиваю в кузов.
Поехали!..
На командном пункте Беда, Жабинский и я подходим к большому столу, на котором разложена карта
боевой обстановки. Вид у Ляховского озабоченный, но голос ровный, спокойный.
— Войска Третьего Белорусского фронта под командованием генерала Черняховского сегодня переходят
в наступление на Оршанско-Витебском направлении, — сообщает командир. — Уже идет артиллерийская
подготовка. Она закончится в шесть ноль-ноль. И сразу же штурмовики нашей дивизии должны
поддержать действия танков и пехоты, прорывающих первую полосу вражеской обороны. Наш полк
начнет первую атаку в шесть тридцать. В течение сорока пяти минут эшелонированными действиями
трех шестерок с боевого порядка «круг» нужно подавить огневые средства. — Ляховский указкой обвел
на карте район действий. — Порядок взлета шестерок: первая — ведущий Жабинский, вторая —
ведущий Беда, третья — ведущий Недбайло. Взлет первой группы по зеленой ракете с командного
пункта. Последующие вылеты — по готовности...
Мы покидаем КП и спешим в свои эскадрильи.
У моего самолета стоит Григорий Мотовилов. Завидев меня, бежит навстречу с докладом:
— Товарищ командир, самолет к вылету готов! Все гаечки проверил. Мотор работает нормально! — он
делает особое ударение на последнем слове.
— Отлично! — отвечаю ему в тон, здороваясь с Сашей Чирковой и Анатолием Барановым.
Летчики и воздушные стрелки эскадрильи собираются [142] у моего самолета. Объясняю им боевую
задачу, уточняю детали будущей атаки.
— По самолетам!
Через минуту все на своих местах.
И вот на светлом фоне неба, описав дугу в форме вопросительного знака, ярко вспыхнула зеленым
огоньком ракета. Первая шестерка улетела. Прошло десять минут, и на старт вырулила шестерка Леонида
Беды. Вот «ильюшины» один за другим устремляются на взлет и в четком строю уходят на запад.
Через несколько минут наступит черед моей группы. Надеваю кожаные перчатки, парашют и сажусь в
кабину. Проверяю арматуру, устанавливаю радиосвязь с ведущими пар и командиром полка. Поглядываю
на часы. Время!
— «Коршуны», запуск! — подаю команду, и стоянка враз оглашается раскатистым ревом двигателей.
Потянулись на старт тяжело нагруженные бомбами и снарядами крылатые машины.
...Высота — шестьсот метров. Внизу проносятся леса, поля, извилистые речушки и луга. С каждой
минутой мы все ближе к цели.
Проверяю связь:
— «Блеск»-один! «Блеск»-один!.. Я — «Коршун»-ноль три, как меня слышите?.. Прием...
Теперь надо переходить на детальную ориентировку, и я сличаю карту с местностью. Слышу по радио
голос Леонида Беды. Его группа заканчивает атаку, и мы идем ей на смену.
Продолжаю «читать» местность. Внизу блеснули яркие сполохи — и потянулись, помчались на запад
огненные нити. Это бьет наша легендарная «катюша».
Идем над «ничейной» полоской земли. На ней видны дымные столбы. Их происхождение нетрудно
установить: это догорают деревушки, подожженные фашистами. А вот передо мной и панорама: широкое
поле — все в движении. Огонь, дым... Идет жестокий бой.
В кабину проникает удушливый, кисловатый запах. «Цена» секунд повышается: вражеские зенитки ведут
огонь. Снаряды рвутся на «нашей» высоте, поэтому приказываю группе выполнить противозенитный
маневр, чтобы помешать противнику пристреляться. [143]
Идем ниже, и поле боя предстает теперь перед нами крупным планом. Густой дым застилает цели. Где-то
здесь должны быть артиллерийские и минометные позиции фашистов. Они, естественно, замаскированы, и увидеть их и без того трудно, а тут еще дым!
Вспышка. Еще одна... Внимательно всматриваюсь.
— Ах, вот вы где! — не могу удержаться от восклицания, заметив стволы, словно бы вдавленные в землю
лафеты, укрытия, ящики со снарядами. Артиллерийская батарея врага демаскировала себя. Но она здесь
не одна: в стороне замечаю еще одну огневую позицию.
А зенитки не унимаются. Ухожу в сторону и готовлюсь к атаке. Быстрый взгляд вверх: наши «яки»
барражируют. Запрашиваю станцию наведения — и получаю разрешение на «работу».
— «Коршуны», атакуем! За мной! — командую своей группе и, выполнив разворот, с пикирования
атакую цель. «Круг» начинает действовать. Штурмовики засыпают вражескую зенитную батарею
эрэсами и бомбами. Через пятнадцать минут на том месте, где только что была огневая позиция
противника, лишь столбы дыма.
Теперь — удар по другим целям.
...После шестого захода станция наведения разрешает возвращаться домой. Шестерка идет строем
«клин». Ведомые довольны: задание успешно выполнено, боевой вылет в новой операции состоялся. Мы
внесли свой первый вклад в освобождение Белоруссии от гитлеровских оккупантов.
Ко мне подходят летчики, докладывают о выполнении задания.
Радуемся общему успеху: цели поражены, а на наших самолетах — ни царапины!..
Солнце палит нещадно. Обшивка самолетов накалилась, от моторов, как от печей, пашит жаром. Над
капотами — марево. Но механикам некогда ждать, и они, обжигая руки и обливаясь потом, готовят
машины к новым вылетам. Слышу, как торопит своих подчиненных инженер эскадрильи. Звучат
команды, звенят инструменты. Стремянки переходят из рук в руки. Хлопают створки бомболюков.
Вооруженны, мотористы действуют по четко разработанной схеме, быстро, уверенно выполняют
необходимые операции. Спешат ребята — некогда! Скорее надо заправить, снарядить машины — им ведь
[144] снова туда, в гущу боя, где ждут их наступающие войска.
Хочется обнять каждого из них, сказать спасибо за усердие, за самоотверженность. Но обстановка не
располагает к сентиментам.
Прошу старшего техника-лейтенанта Одинцова обратить особое внимание на моторы, ведь в такую жару
они очень медленно остывают. Надо проверить и системы управления, вооружение, приборное
оборудование.
Суровым было фронтовое небо и здесь, в Белоруссии. В первый же день каждый летчик совершил по
нескольку боевых вылетов. Трижды вылетала и моя группа. На нас набрасывались вражеские
истребители, бешено били зенитки. Невероятным казалось, что мы без каких-либо потерь прорывались
сквозь плотную завесу огня. Возвращались усталые, взмокшие от напряжения, но гордые от сознания
своей причастности к оперативному наступлению советских войск.
— Товарищ командир, когда же наша очередь подойдет? — уже в который раз за день спрашивает меня
Киреев. В его глазах читаю нетерпение, желание скорее пойти в бой.
— Скоро, Коля, скоро! — успокаиваю его. — Вот только с зенитками на нашем участке покончим. А пока
что забирайся в кабину и отрабатывай до автоматизма действия, изучай район предстоящих боев.
Пригодится...
Второй день был не менее напряженный, чем первый.