Завещание сына

«Ну, теперь весь отдел начнет кругами ходить», — предположил Никита Васильевич и не ошибся. Под разными предлогами в начальственный кабинет поперли сотрудники. Задав для порядка пару вопросов по работе, топтались и, жалостно поглядывая на шефа, упрашивали остаться. Уход на пенсию начальника взволновал всех.

Выдержав осаду, Никита Васильевич поглядел на часы: начало пятого. Полковник встал, надел пиджак и медленно вышел из кабинета. На улице он вздохнул всей грудью. Осеннее солнышко святило мягко и нежно. Бобров побрел по саду «Эрмитаж», размышляя о своем решении. С одной стороны, жизнь в тихом городке вдвоем с любимой уютной Кирой полковника радовала. О чем-то подобном он уже несколько лет подумывал. Но оставлять ребят, работу, которую хоть он и клял, но без которой себя не мыслил, было грустно. Эта грусть разозлила полковника.

— Все равно рано или поздно придется. Сколько можно заниматься говном?! — вслух громко воскликнул он в сердцах, чем напугал проходящую мимо молодую женщину с коляской.

— Вы мне? — оглядевшись по сторонам и не обнаружив упомянутого вещества, удивленно спросила мамочка.

— Нет, милая. Я по-стариковски, сам с собой. Прости, если напутал, — смутился Никита Васильевич.

— Ничего, ничего… — протараторила молодуха и быстро покатила малыша прочь от странного дядьки. Бобров сменил прогулочный шаг на деловой, вернулся на работу и, не садясь в кресло, позвонил в Самару Ерожину.

— Я вас узнала, Никита Васильевич, — обрадовалась Надя знакомому голосу.

— Значит, нищим и помру, — шутливо огорчился Бобров. — Мне, Наденька, с Петром очень надо поговорить.

— А Петя утром улетел в Москву. Его дядя Ваня вызвал.

— Грыжин? — уточнил Бобров.

— Да. У него что-то там приключилось.

— А ты вместе с мужем почему не полетела?

— Мы, Никита Васильевич, здесь еще недельку поживем. Уж очень Волга осенью хороша. Да и мама со мной.

— Что Волга осенью хороша — верю. Может сдаться, что я на берегу Волги окажусь, — признался полковник. — Значит, супруг уже в Москве?

— Он в час дня отзвонил, что долетел нормально. Ищите его или в бюро, или дома.

Никита Васильевич попрощался, положил трубку и тут же набрал номер частного сыскного бюро.

— Ерожин слушает, — ответили в трубке.

— Вот, Петька, обычно я тебе нужен, а сегодня ты мпс. Можешь приехать?

— Я только из Самары, но если нужен высокому начальству, приеду. Деваться некуда.

— Вот и хорошо. Только на работе я бы тебя принимать не хотел. Пойдем поужинаем в садике «Эрмитаж». С того ресторанчика, если помнишь, наше знакомство началось. Я угощаю, так что не разоришься. Люблю символические места, — загадочно добавил Бобров.

Ерожин ресторанчик помнил и не возражал. Они договорились встретиться через час и распрощались.

«Не знает, шельма, что его ждет», — усмехнулся Никита Васильевич, позвонил Кире, чтобы не ждала с ужином, и направился на второй этаж. В приемной секретарша генерала Еремина Лиза улыбнулась полковнику и сообщила, что у начальника небольшое совещание, но о приходе Боброва доложила.

— Скажи пенсионеру хренову, пусть минут десять подождет, — удивил Еремин Лизу своим ответом.

— Он вас почему-то пенсионером назвал, — покраснела Лиза, умолчав о ботанической добавке генерала, — и просил десять минут подождать.

— Шутит, — прикинулся дурачком Никита Васильевич и устроился в кресле.

Еремин освободился через пятнадцать.

— Ну с чем опять пожаловал?

— Я хочу предложить на свою должность подполковника Ерожина. Он по ранению на пенсии. Но здоровье у него восстановилось. Уверен, что медкомиссию он пройдет без проблем и несколько лет мог бы с успехом поработать, — выложил Никита Васильевич.

— Постой, это тот самый частный сыщик?

— Тот самый, — подтвердил полковник, понимая, что генерал намекает на дело с фальшивомонетчиками, в котором Ерожин отличился и получил известность в Управлении.

— Помню, помню. Стриженный бобриком пожилой мальчик. Это будет непросто… — покачал головой генерал.

— Почему? — наивно удивился Никита Васильевич.

— Я уж не говорю, что офицера, ушедшего в отставку, вернуть на работу — головная боль, но Ерожин имеет свое сыскное бюро. Там, ядрена Феня, бабки, а у нас зарплата.

— Да, у него частное сыскное бюро, — не отрицал полковник. — Но это делу не мешает.

— Ни хера себе не мешает?! Он будет вести расследования за казенный счет, используя всю техническую базу Управления, и класть гроши себе в карман?! Этот номер у нас не пройдет. Пусть откажется от частного сыска, тогда и поговорим. А он согласен?

— Пока не спрашивал. У меня с подполковником через сорок пять минут встреча.

— Прямо ему, ядрена Феня, и скажи. Хочет на государеву службу, никаких частных бюро. Пусть выбирает.

— Так точно, — ответил Никита Васильевич.

Покинув высокий кабинет, он спустился вниз, вышел на улицу и побрел по аллее «Эрмитажа» в сторону ресторана. Еще раз возвращаться сегодня на службу полковник Бобров намерений не имел.

Оставив у отца в сыскном бюро злополучный конверт, Николай Грыжин отправился вовсе не на фирму, а в правление ЖСКА собственного дома. Учреждение находилось в подвале соседнего корпуса. Бухгалтерша Зина кушала шоколад, полученный в качестве взятки от одного из жильцов, и смотрела журнал мод. Перед работой Зина взвесилась на домашних весах и тем испортила себе настроение. Женщина прибавила полтора килограмма и шоколад ела от отчаяния. Но при виде молодого предпринимателя сменила гнев на милость и выдавила улыбочку:

— Здравствуйте, Николай Иванович. Вот уж кого не ожидала лицезреть в нашем подземелье. Ваша жена говорит, что у вас и свободной минутки нет. Все работаете…

— Да, Зина, обычно я очень занят. Скажите, если я уеду в длительную командировку, смогу оплатить все расходы по своему жилью на несколько лет вперед?

— Конечно, сможете. Но вы же человек деловой и должны понимать, цены быстро меняются.

— Вы хотите сказать, растут, — уточнил Грыжин.

— Вот именно, — кивнула Зина.

— Я могу приблизительно рассчитать динамику роста и сделать выплаты с учетом этого.

— А угадаете?

— Бизнесмен должен уметь предвидеть такие вещи.

— Мне бы ваши способности. — Зина вздохнула.

— Я бы хотел составить с вами договор, по которому внесу плату вперед, скажем, за пять лет, — предложил Николай и открыл бумажник. Зина как зачарованная смотрела на толстую пачку зеленых купюр и молчала. Николай извлек из пачки стодолларовую бумажку и выложил ее на стол перед бухгалтершей: — Это ваш гонорар за работу. Сможете подготовить документ к завтрашнему утру?

— Подготовить смогу, но как быть с ростом цен? — улыбнулась Зина, убирая гонорар в ящик стола. Настроение, испорченное лишним весом, сразу пришло в норму.

— Оставляйте пробелы. Цифры я впишу сам.

— А вы далеко? В Америку? — В глазах Зины возникло живое любопытство. — И я в ноябре в Нью-Йорк собираюсь. Может, встретимся?

— В конце концов все встретимся, — пообещал Николай и, распрощавшись с бухгалтершей, поехал на телефонную станцию.

Там он тоже добился согласия внести абонементную плату за пять лет вперед, оговорив отдельной суммой возможность будущих междугородних и международных звонков. Затем отправился в банк и сделал распоряжения по работе с его счетом. На фирму заместитель генерального директора заскочил в конце дня и пробыл в кабинете не больше часа.

В шесть часов вечера Петрович отвез его домой. Грыжин поужинал и предложил жене взять сынишку и погулять по вечернему городу.

Маша не узнавала мужа. Обычно вымотанный до предела, он появлялся дома после десяти и, приняв душ, валился в койку. Пока Маша раздевалась, Николай успевал уснуть мертвым сном. А в последние дни она первая засыпала в его объятиях. Вот и сегодня он не давал ей уснуть до глубокой ночи.

— У нас словно медовый месяц, — прошептала женщина, прижалась к мужу и заплакала. Грыжин причины слез не понял. Только что им было так хорошо вместе.