Гайдар

Хабаровск. Улица Калинина. Здание редакции газеты «Тихоокеанская звезда», где работал Гайдар.

«Я работаю разъездным корреспондентом. Интересно очень…» (Из письма Гайдара Анне Яковлевне Трофимовой.)

«Меня с Гайдаром связывала большая дружба… мы читали друг другу только что написанную страничку, требовавшую обсуждения или товарищеского совета. Бывало, что литературные споры продолжались на скамейке Тверского бульвара или просто на ходу. И вот в одну из таких прогулок, в мае 1933 года, дурачась, мы сфотографировались подряд у десятка уличных фотографов…» (Писатель Степан Павлович Злобин. Снимок публикуется впервые.)

1935 год.

Арзамас. Январь 1935 года. Гайдар еще не знал, что приехал писать «Голубую чашку».

Последняя страница черновой рукописи рассказа «Голубая чашка».

Письмо Ире Трофимовой. (Публикуется впервые.)

…С Ирой Трофимовой.

«…Откуда эта легкая ранимость и часто безотчетная тревога?» (Гайдар. Дневник.)

1937 год. Санаторий «Сокольники». «Вылечиться нужно во что бы то ни стало…» (Гайдар. Из письма А. Я. Трофимовой.)

1939 год. «Надо работать, над чем - еще не решил…» (Гайдар. Дневник.; Рождался замысел книги «Дункан и его команда».

С сыном Тимуром, 1939 год. На обороте фотографии, подаренной племяннику, Леве Полякову (автограф публикуется впервые), Гайдар написал:

1939 год.

Редактор журнала «Пионер» Вениамин Абрамович («Боб») Ивантер.

(Снимок прислан с фронта в 1942 году незадолго до гибели.)

Аркадий Петрович Гайдар и Рувим Исаевич Фраерман. 1940 год. (Снимок сделан на Птичьем рынке.)

«Он был жизнерадостен и прямодушен, как ребенок…»

(Самуил Яковлевич Маршак.)

Продолжение «будет напечатано позже»

«Синие звезды» начали печатать «с продолжением», когда «продолжения» едва хватало на следующий номер. Но пи Ивантера, ни его это не тревожило.

Напротив, для него это был верный способ не «увязнуть» в повести, как увяз в «Военной тайне», тем более что весь сюжет «Синих звезд», со всеми характерами и конфликтами, ясно и четко сложился в голове. Оставалось, как всегда, «только записать». И он писал. Правда, немного длинновато. Зато в самом деле быстро.

Писал о том, как во время аварии на заводе убило Кирюшкиного отца, и рябой кузнец Матвей, которого посылали в помощь недавно созданному колхозу, взял Кирюху с собой, а то мальчишка уж очень тосковал… В колхозе этом сперва в ледоход случилось наводнение. А потом вообще стали происходить непонятные вещи. Кто-то сбил замок на колхозном амбаре. Кто-то поздно вечером залез в чужую баню. Кто-то остановил подводу, которая возвращалась с ярмарки.

Он, без сомнения, закончил бы в срок начатую повесть, тем более что писалось ему легко, но случилось непредвиденное: загрустил без Тимура, поехал, прихватив рукопись, в совхоз «Ивня», окунулся в полную трудностей совхозную жизнь, и то, что повседневно видел, стало медленно подтачивать и подмывать так здорово придуманный в городе сюжет…

Впервые ощутил недовольство сделанным как раз в тот день, когда отвозил на почту накануне законченную сцену в заброшенной церкви. Он даже упрекнул себя в дневнике, возвратясь: «Надо писать смелее, а я все чего-то побаиваюсь». А побаивался двух своих недавно сделанных открытий.

Первое заключалось в том, что «Синие звезды», если взять сюжетную схему, в чем-то повторяли «Дальние страны», где главным препятствием на пути создания колхоза были враждебные действия кулаков.

Второе, и, может, самое главное, открытие заключалось в том, что, хотя классовая борьба в деревне действительно шла и у колхозов имелось немало противников, основная трудность все же таилась в организационных сложностях.

Колхозы возникали на голом месте. Опыта ведения артельного хозяйства у вчерашнего малоземельного единоличника не было. Техники не хватало. Тракторы, как он писал в незаконченном очерке, поступали нередко «потрепанные, разномастные, к тому же без запасных частей и почти без ремонтного инструмента» . И чтобы соседняя МТС, у которой инструмент был, приняла в починку «чужой», то есть не ее зоны, трактор, нужно было «просить, грозить, требовать» , обращаться «наверх»…

Колхоз или совхоз получал технику, которой не было у единоличника, помощь людьми и деньгами, на которую не мог рассчитывать единоличник, а давало коллективное хозяйство нередко значительно меньше, нежели могло дать.

Потом сомнения как будто отступили. «Отослал письмо Ивантеру, - помечал он в дневнике, - с просьбой прислать тетрадь. Работаю ровно».

«Мне тридцать лет - года не старые, но и не малые. Скорее, скорее надо кончать повесть».

Отправил вчера телеграмму Ивантеру, письмо ему же… А также кусок «Синих звезд».

Но уже не было внутреннего покоя, недавней уверенности и ровности.

«Вчера у меня - день отдыха. Вечером играл в волейбол. Ночью был в лесу. Сегодня просматривал «Военную тайну». Может получиться хорошая книга». Сам еще того не сознавая, искал повод прервать работу над «Синими звездами».

Поводов нашлось достаточно. Поездка с Иваном Халтуриным в Ростов, возвращение в Москву, отъезд на дачу в Клязьму.

В Москве, в «Пионере», поделился своими сомнениями по поводу сюжета «Синих звезд».

- Значит, конца «Синих звезд» не будет?

Он впервые видел растерянного Ивантера. Но ничего не мог с собой поделать. Старый сюжет повести рушился. Новый еще не сложился, хотя они продолжал над ним думать.

На него насели всей редакцией, убеждая написать еще немного до любого замыкающего эпизода, чтобы создать иллюзию законченности если не всей книги, то хотя бы второй ее части. Написал. И последний отрывок появился в тринадцатом номере за 1934 год с коротким пояснением от редакции: