Страница 32 из 77
Если кто и способен преодолеть узы клятвы кровью, так это Фэрфакс. Нужно найти другой способ ее удержать.
А еще лучше – сделать так, чтобы она сама не захотела уйти, даже если выдастся шанс.
Но Тит ничего не мог придумать. Пока.
– Достаточно на сегодня, – сказал он, пряча палочку в карман. – Пора в школу.
* * *
Утро выдалось солнечным. Ученики в форме выходили из пансионов и сливались в общий поток. По пути младшие останавливались возле крохотных магазинчиков – принц назвал их «лавочками сладостей», – покупая кофе и свежие булочки.
Принц же привел Иоланту в местечко побольше – не то чтобы настоящий ресторан, просто заведение с двумя залами, рассчитанное на старшеклассников. Иола жевала булочку с маслом и оглядывалась по сторонам. Никогда не помешает знать, кто здесь популярен, у кого можно добыть информацию, а кого лучше избегать.
Но, изучая свое новое окружение, она по-прежнему чувствовала на себе взгляд принца. Уже привычно. С момента их встречи он с нее глаз не спускал, тем более когда уверился, что Иоланта – средство достижения его самых недоступных целей. Но с момента возвращения из Горнила, взгляд этот изменился... будто отныне принца больше интересовала она сама.
– А теперь чего ваше высочество желает?
Он удивленно вскинул бровь:
– У меня уже есть ты. Чего мне еще желать?
Иоланта отодвинула пустую тарелку:
– У тебя такой вид, точно ты что-то замышляешь.
– Какой ужас. – Принц покрутил свою чашку, из которой до сих пор не сделал и глотка. – Мне же приличествует лишь снисходительное выражение. Мы ведь не хотим создать впечатление, будто я могу – или хочу – разработать какую-то стратегию.
– Нашел, как выкрутиться, принц. А мне нужна правда.
Уголки его губ едва уловимо дрогнули.
– Я думал, как удержать тебя, мой дорогой Фэрфакс, ведь ты покинешь меня при первой же возможности.
Иоланта прищурилась:
– С каких это пор клятвы кровью недостаточно, чтобы удержать мага в своей власти?
– Ты прав, конечно. У меня нет причин сомневаться в успехе.
– Так почему ты в нем все же сомневаешься?
Принц поднял на нее глаза:
– Всего лишь потому, что ты мне бесконечно дорог, Фэрфакс, и потерять тебя было бы невосполнимой утратой.
Он говорил о ней, как об орудии, которое можно использовать против Лиходея. Так с чего же Иоланту вдруг охватило волнение, а сердце ее болезненно затрепетало?
Она встала:
– Я все.
* * *
Школа была старой: скопление облезлых зубчатых зданий из красного кирпича вокруг четырехугольного двора, в центре которого стояла бронзовая статуя какого-то человека – несомненно, очень важного. За века двор отшлифовался тысячами шаркающих ног, а у оконных рам не помешало бы обновить краску или даже дерево.
– Я ожидала чего-нибудь поэлегантнее, – заметила Иоланта. Она училась в школах и покрасивее, и попышнее.
– В Итоне принято обходиться малым. Они, бывало, загоняли по семьдесят учеников в небольшой чулан и проводили зимой уроки с открытой дверью.
– Но почему именно эта школа? – недоумевала Иола. – Почему, в конце концов, немагическая? Разве тебя не могли просто отправить в обитель и подсунуть некомпетентного педагога?
– У Лиходея есть свой пророк. Или был. За всю жизнь я не получал о нем никаких сведений, но, похоже, именно он в своем видении узрел меня в Итоне.
Вот и одна из причин, по которым обращались к пророкам, – никто из них не искажал открывшегося ему будущего.
– Так это судьба?
– О да, я – избранник судьбы.
Что-то в голосе принца заставило Иоланту пристально на него взглянуть. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, к ним подошли несколько юношей, стремясь пожать ей руку.
– Слышал, что ты вернулся, Фэрфакс.
– Все зажило, Фэрфакс?
Она улыбалась и отвечала на приветствия, стараясь не подать вида, что понятия не имеет, кто они такие. Когда же мальчишки ушли своею дорогой, а принц принялся перечислять Иоланте их имена, ее вдруг грубо толкнули сзади.
– Что за…
Двое мускулистых парней обменялись довольными ухмылками.
– Смотри-ка, да это же Фэрфакс, – сказал один из них. – К его высочеству вернулась его милашка.
У Иоланты челюсть отвисла. Зато его высочество и бровью не повел.
– Разве так стоит обращаться к моему лучшему другу, хоть он и красив? Ты, наверное, просто завидуешь, Трампер, ведь твой лучший друг страшен, как мятая репа.
Значит, тот, что с бычьей шеей, – Трампер, а Хогг – второй, с широким, бледным и действительно будто приплюснутым лицом.
– Ты кого назвал мятой репой, ты, белоручка-пруссак, барышня кисейная?! – взревел Хогг
– Тебя, конечно, здоровенного, мужественного англичанина, – ответил принц и обнял Иоланту за плечи. – Идем, Фэрфакс, мы опаздываем.
– Кто это? – спросила она, когда они отошли подальше, и парочка не могла их услышать.
– Пара тупоголовых забияк.
– Это только они считают, что мы с тобой в особенных отношениях?
– Для тебя это важно?
– Конечно, важно! Мне придется жить среди этих мальчишек. Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы меня считали твоим… ну, этим самым.
– Об этом никому не надо знать, Фэрфакс, – прошептал принц, – пусть это останется нашим маленьким секретом.
От его взгляда – то ли ироничного, то ли порочного – что-то внутри перевернулось.
– Хотелось бы чистой правды.
Принц опустил руку:
– На самом деле все считают, будто ты дружишь со мной, потому что ты беден, а я – богат.
– О, в это я могу поверить, ведь просто так с тобой дружить никто не станет.
Он молчал. Иоланта надеялась, что сумела задеть его чувства – если, конечно, есть что задевать.
– В нашем положении дружба невозможна. – Голос принца звучал ровно, почти бесстрастно. – Она приносит страдания либо нам, либо нашим друзьям. Запомни это, Фэрфакс, прежде чем сдружишься со всеми вокруг.
* * *
Утренний урок – первый за день – вел профессор по имени Эванстон. Тощий и седовласый, он буквально утопал в своей профессорской черной мантии. Семестр только начинался, и Эванстон взялся за новую тему – «Скорбные элегии» римского поэта Овидия. К счастью для Иоланты, ее знаний латыни оказалось более чем достаточно, чтобы все понимать.
Урок сменился службой в часовне, показавшейся Иоле безмерно долгой и мрачной. А затем принц снова повел ее в пансион, где, к ее удивлению, был подан весьма сытный завтрак. Юноши, многие из которых, как Иоланта видела, перекусили утром по дороге, набрасывались на еду с такой жадностью, точно три дня крошки в рот не брали.
После трапезы они отправились на уроки – которые здесь назывались «отделениями», – пока не пришла пора вернуться в пансион на обед, к коему присоединилась и миссис Хэнкок, пропустившая завтрак. Молитву снова произносила она, на сей раз не упомянув имени Фэрфакса, однако Иоланта постоянно чувствовала на себе ее цепкий взгляд.
Она сама не понимала, что это на нее нашло, но после обеда, когда мальчики гуськом покидали комнату, задержалась и подошла к миссис Хэнкок:
– Мои родители просили передать вам, что в этом семестре со мной будет гораздо меньше проблем.
Если миссис Хэнкок и ошеломил поступок ученика, она ничем этого не выдала. Только усмехнулась:
– Что ж, в таком случае, надеюсь, ты прислушаешься к словам родителей.
Несмотря на взмокшие ладони, Иоланта вежливо улыбнулась:
– Они тоже на это надеются. Хорошего дня, мэм.
Принц ждал ее у двери. Иола с удивлением отметила, сколь он мрачен и раздражен – это он-то, обычно такой сдержанный и невозмутимый. Даже слова ей не сказал, пока они выходили из комнаты.
Но уже на улице тихо произнес:
– Молодец.
– И именно поэтому ты смотрел так, точно сгораешь от желания чем-нибудь меня треснуть?