Страница 31 из 77
Принц провел ее ярдов на сто к северу и показал на восток:
– Вон там – замок Спящей красавицы. Однажды ты сразишься с драконами. Видишь второе солнце?
Замок заслонял большую часть второго солнца, но край его был виден: бледный круг в небе, того же размера и на той же высоте, что и настоящее солнце, но расположенный чуть южнее. Несомненно, именно для того, чтобы напоминать разным простакам вроде Иоланты, что Горнило – не настоящий мир.
– Подумай вот о чем. Сновидения нереальны, но когда ты видишь сон, для тебя он становится реальностью. Вот так и работает Горнило. Только, в отличие от сновидений, здесь соблюдаются физические и магические законы действительности. Все, что верно там, верно и здесь, и наоборот.
Иола потрогала свое лицо. Ощущения такие же, как в реальном мире.
– А где сейчас настоящая я?
– Наши тела находятся в моей комнате и выглядят, наверное, так, точно мы задремали, уронив головы на стол.
Необыкновенная магия!
– Где ты взял эту книгу?
– Это фамильная реликвия.
Принц повернулся к замку, указал на него своей палочкой, потом бросил палочку Иоланте:
– Приготовься.
– И что ты сейчас делал?
– Ничего.
– Но ты указал палочкой на замок!
– Ах, это… Просто послал заклинание, чтобы разбить окно.
– Зачем?
– Привычка. Драконы, бывало, мешали мне попасть в замок. Вот я и бил окна снаружи, чтобы подразнить их.
– Но до замка верст пять. Как ты можешь разбить окно с такого расстояния?
– Заклинание дальнего действия. Попробуй применить заклинание дальнозоркости, если не веришь.
Она так и сделала. И это позволило увидеть замок совсем близко – казалось, рукой достать можно, и все его окна целы. Иоланта уже собралась было уличить принца в обмане, как вдруг одно окно разлетелось фонтаном мелких осколков. Глухо, басовито грохнуло, а затем где-то у замковых ворот взметнулся огромный язык пламени.
Иоланта нахмурилась:
– Ты что, на убийцу тренируешься? Кому нужны такие заклинания?
– Моей матери было видение – она видела, что я их совершаю. Вот я и научился.
– Тебе бы голову проверить. Мало кто из шестнадцатилетних мальчишек так покорно слушается мамочкиных указаний.
– Мало кто из матерей обладает даром провидения, – просто ответил принц. – Ну как, готова?
– К чему?
Не нравился Иоланте его вид.
– Любишь цветы? Decapitentur flores. Eleventur.
Тысячи белых соцветий взлетели в воздух, невыразимо прекрасные в лучах солнца.
– Начинаем обучение. En garde. – Принц вскинул палочку. – Ventus!
Шквал цветов обрушился на Иоланту с такой силой, точно это были не цветы, а галька.
– Отбей их, – приказал принц.
Она взмахнула палочкой и представила, как цветочный поток меняет направление, уносясь от нее прочь. Но все, чего добилась, – бутоны принялись колотить еще сильнее. Разозленная, Иоланта выпустила язык пламени. Тут же что-то покрупнее цветочков шмякнулось на ее поднятую руку.
– Что за…
– Просто коровий навоз. Теперь сосредоточься. Думаю, больше не придется напоминать, что в этом упражнении можно использовать только воздушную стихию.
– Просто коровий навоз?!
«Да что он знает о магии стихий?!» Стихийникам упражнения ни к чему. Либо у тебя есть власть над одним из элементов, либо нет. Едва осознав себя, Иоланта уже понимала, что способна повелевать огнем, водой и землей. Что и делала, если и не совсем без усилий – все-таки управление землей требовало определенного напряжения, – то, по крайней мере, достаточно легко.
Иоланта увернулась от особенно крупной цветочной грозди:
– Ты так мне глаза вышибешь!
– Сопротивляйся.
Она запустила в принца мощной струей воды – чтобы тут же получить ее обратно с добавочкой в виде коровьей лепешки, мощно ударившей в грудь.
Иоланта швырнула в принца своей палочкой.
Он отступил в сторону:
– Неплохой бросок. Может, Уинтервейл в конце концов получит то, что хотел.
Иола вытерла рукавом мокрое лицо:
– Тебе-то какое дело?
– Никакого.
Ее палочка снова полетела к ней. Град цветочков долбил, не унимаясь, терпеть их щелчки становилось все труднее. Иоланта из сил выбивалась, пытаясь направить их на принца, осыпать безобразными оспинами эту самодовольную физиономию. Но ничего не выходило.
Его губы шевельнулись. Тысячи травинок – целый лес – поднялись перед нею. Еще одно движение губ, и они разом повернулись в воздухе, нацелив на Иоланту свои острые концы.
Кровь отхлынула от ее лица. Цветочки – это всего лишь больно. А эти, пожалуй, в клочья искромсают.
Травинки устремились к ней. Не задумываясь, Иола воздвигла стену пламени, чтобы испепелить их. Принц погасил огонь. Она вновь его призвала, а принц – сковал.
Иоланта велела земле окружить ее стеной. Он разметал эту стену, не дав ей подняться даже на фут.
– Ты воюешь не со мной.
– Тогда не делай мне больно!
– У тебя должна быть весомая причина, иначе ты не сможешь преодолеть то, что мешает тебе повелевать воздухом.
– А может, я и не хочу преодолевать! Уж точно не для тебя, крысеныш!
За эту вольность Иоланта была тут же наказана – клятва напомнила о себе волной боли, точно тупым ножом по живому. Казалось, земля закачалась под ногами. Но Иола не унизит себя, рухнув перед принцем на землю! О нет, никогда. Она не поддастся, она останется стойкой…
Трава оцарапала лицо. Иоланта все-таки упала.
Ее охватил гнев.
Рука поднялась сама собой, волшебная палочка указала в небо, губы сами произнесли команду.
* * *
Еще не успев понять, что затевает соперница, Тит вскинул руку с палочкой:
– Praesidium maximum!
Он не раз защищался таким заклинанием от огня, но никогда – от молнии.
Та ударила в щит – раздался хруст, точно стекло растирали в мелкий порошок. Мощь удара была просто сокрушительной. Титу едва хватило сил не уронить руку и поддерживать щит, терявший дюйм за дюймом под этим бешеным натиском; перед глазами заплясали цветные точки.
Тит закряхтел, с трудом удерживая палочку. Мышцы плеч и рук ныли нестерпимо. От ослепительного света хотелось зажмуриться.
Как может молния, явившаяся ниоткуда, длиться так долго? Сколько еще продержится щит? Он исчезал – Тит чувствовал это каждой косточкой, – раскалывался, рассыпался, воздух вновь становился просто воздухом, уже не способен был защитить…
Вскоре от него ничего не осталось. Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу. Но и молния тоже истощилась. Только последние электрические разряды еще потрескивали в воздухе.
Тит пережил это.
– Оставляет желать лучшего, – сказал он, надеясь, что голос не выдает охватившей все тело слабости. – У Черного Бастиона молния Хельгиры убила меня наповал.
Фэрфакс медленно поднялась на ноги:
– Хельгира мертва уже тысячу лет, если она вообще когда-нибудь жила.
– Ее история – одно из упражнений Горнила, тех, что посложнее.
Ее губы плотно сжались.
– В Горниле можно умереть?
– Конечно.
– А на тебя настоящего это не влияет?
– Это неприятно. Когда умираешь в Горниле, потом даже думать не можешь о том, чтобы вернуться к месту своей гибели.
– И все же ты здесь.
– Верно, но я не собираюсь снова наносить визит в Черный Бастион. Когда-нибудь, возможно, я пошлю туда тебя – помериться силами с Хельгирой.
Фэрфакс пожала плечами:
– Если ты ее боишься, это еще не значит, что я тоже.
Тит мало спал прошлой ночью, ожидая, когда улетят бронированные колесницы. Он все смотрел на их едва различимые металлические брюшки и вновь и вновь возвращался мыслями к событиям минувшего дня, зная, что переступил запретную черту, и понимая, что поступил бы так же, доведись ему опять через это пройти.
В какой-то момент принц прекратил себя оправдывать. Фэрфакс права: он – злодей, и ради своей цели ни перед чем не остановится. И глядя на нее теперь, вымокшую, перепачканную, но не покоренную, Тит сознавал, что ему придется зайти еще дальше.