Страница 19 из 27
— Как прикажешь. Идея со стелой мне нравится. Было бы хорошо, если бы ты оставил ее вершину для имен Непобедимых.
— Да. Пусть кто-нибудь запишет имена тех, кто здесь погиб. Их имена будут первыми вырублены на камне.
Позже, прежде чем отойти ко сну, Эль Мюрид привел Мириам и вынес дочь на самую высокую часть стены старинной крепости.
— Мои любимые, — сказал он, — крошечный кусочек нашей мечты воплотился в жизнь. Королевство Покоя уже существует, хотя его границы пока простираются всего лишь на расстояние взгляда. Но наступит время, когда весь остальной мир обратится лицом к Господу.
Удерживая дочь на сгибе левой руки, он обнял правой Мириам за талию. Она прижалась к нему, дрожа от дующего с гор пронизывающего ветра.
— Пойдем, — сказал он спустя некоторое время. — Позволь мне напомнить тебе, что я помимо всего прочего еще и мужчина.
Она ответила ему улыбкой. Испорченная девчонка из рода аль Хабиб выросла в женщину, любившую своего супруга.
В ту ночь они зачали мальчика.
Глава 5
Твердыня во мраке
Мегелин Радетик брел по каменному склону чуть ниже видавших виды обветренных стен Эль Асвада, Восточной Твердыни. Гарун тащился за ним, переключая внимание с одного предмета на другой, как часто бывает у детей. В то же время он тянулся к единственному взрослому, у которого нашлось для него время. Их обоих охранял старый покрытый шрамами ветеран с обнаженным мечом в руке.
Гарун молчал вот уже несколько дней. Он весь был погружен в себя, и вот теперь, когда Радетик остановился, чтобы еще раз окинуть взглядом эту иссушенную, негостеприимную землю, мальчик решил заговорить.
— Скажи, Мегелин, отец умрет?
— Не думаю. Лекари, во всяком случае, надеются на лучшее.
— Мегелин?
— Что?
Надо быть добрее с малышом, подумал Радетик и присел на корточки рядом с мальчиком.
— Почему он их всех убил? Паломников в Святилище?
Радетик продолжил путь.
— Не знаю, — сказал он. — Если приказ отдавал кто-то, помимо Эль Мюрида, то я сказал бы, что это простая злобность.
Теперь они огибали подножие холма. На его восточном склоне они повстречали Али, брата Гаруна. Али сидел на камне и смотрел на Джебал-аль-Алаф-Дхулкварнеги так, словно мысленно хотел выкурить Сокрытых из их тайных убежищ.
Радетик посмотрел в ту же сторону. Интересно, что думают чародеи гор о недавних событиях? Скорее всего, следуя традиции, они просто не обратят внимания на своих соседей. Они обитали там, наверху с незапамятных времен и никогда не трогали тех, кто не причинял им беспокойства. Даже могущественная империя оставила их в покое, а ее гибель их оставила равнодушными.
— Мегелин, я боюсь, — пробормотал Гарун.
Али изготовился произнести что-то саркастическое.
— Он прав, Али. Настало время страха. Нам следует опасаться сабли Нассефа и Слова Эль Мюрида. Меч и Слово образуют смертельное сочетание. И нам надо бояться того, что меч станет управлять Словом, а не наоборот. И нам придется тогда бороться с ураганом.
Али нахмурился. Старый Радетик опять впал в непонятное настроение и ударился в заумные рассуждения.
Али был больше скроен по образу дяди, нежели отца и брата. Он не был мыслителем. Гарун же понял Радетика с полуслова.
Юсиф вернулся в Эль Асвад всего через несколько часов после возвращения семейного каравана. Его войско было разгромлено, а сам он очутился на волосок от смерти.
Нельзя сказать, что караван вернулся в целости и сохранности. Юсиф не оставил с ним никакой охраны, и дозоры Нассефа, действуя по-бандитски, получили свою добычу.
Даже Мегелину Радетику пришлось брать в руки оружие, чтобы отбиваться от налетчиков.
Он пощупал свой левый бицепс, на нем был небольшой сабельный порез. Рана все еще побаливала.
Радетик улыбнулся. Как изумился его противник, когда он ринулся в контратаку!
Фуад тоже не мог поверить в то, что привезенный братом малахольный умник знает, с какого конца следует браться за саблю. Он не знал, как отнестись к тому, что этот учитель сумел организовать и повести в атаку стариков, женщин и погонщиков верблюдов, да так успешно, что заставил отступить более молодых воинов.
Радетик находил ситуацию презабавной.
— В Ребсамене мы изучаем не только цветочки, — сказал он Фуаду.
Это замечание имело отношение к тому изумлению, которое выказал когда-то Фуад, увидев, как Мегелин классифицирует весенние цветы пустыни и делает с них цветные зарисовки.
Али слез с камня и сказал:
— А знаешь, Мегелин, я тоже боюсь.
— Мы все сейчас боимся, Али.
Али покосился на брата и произнес:
— Если ты кому-нибудь об этом скажешь, я тебе как следует врежу.
— Только попробуй! — ответил Гарун, поднимая с земли увесистый камень.
— Мальчики. Поберегите свою энергию для Эль Мюрида.
— Он сам все время нарывается, — проворчал Гарун.
— Ах ты, маленький сопляк…
— Я же вам сказал — прекратите! Пошли, Гарун. Али появился здесь первым.
Али в ответ высунул язык.
Радетик продолжил путь, недоумевая, чего может бояться Гарун. Никто его ничем не запугивал.
— Пойдем в крепость, Гарун. Самое время немного позаниматься.
Эта местность именовалась Эль Асвад, и так же все называли и замок. Строители во время империи назвали эту квадратную, без всяких излишеств твердыню «Восточная крепость». В те времена в ней размещался штаб большой военной группы.
С тех пор замок разросся, хотя и утратил в значительной степени свое значение. Каждое поколение вносило свою лепту в то, чтобы сделать его более неприступным. К первоначальным стенам были пристроены круглые башни. На северной стороне были возведены куртины, а дополнительные башни стали окружать всю вершину горы. Еще дальше к северу, защищая самый пологий склон, стояла массивная, квадратная вспомогательная крепость. С основной Твердыней ее так же соединяла куртина.
Три других склона горы были каменными и обрывистыми. Выходящие на поверхность скалы стали мягкими и были сплошь покрыты трещинами. На обрывах изогнутые дугой слои осадочных пород демонстрировали всю историю образования горы. Дети придворных и солдат любили бродить по склонам в поисках окаменелостей — за каждую находку Радетик расплачивался сладостями.
По мнению Мегелина, замок был совершенно не пригоден для обитания. В нем либо было холодно и дули сквозняки, либо стояла невыносимая душная жара. Во время редких дождей крыши нещадно протекали. Необходимые всем людям санитарные сооружения были Крайне примитивными, а мебель фактически отсутствовала. Во всем замке не было ни одной ванны. А Хэлин-Деймиель славился своими общественными банями. Во всем замке была лишь одна дверь, которую можно было закрыть. Она преграждала путь в женскую часть замка.
Радетик часто скучал по комфорту своего крошечного жилья в университете.
Несмотря на недостатки в качестве жилого помещения, замок прекрасно отвечал своему основному предназначению. Его зернохранилище, цистерны с водой и арсенал могли снабжать гарнизон практически бесконечно. Твердыня господствовала над огромной территорией, и еще никому не удавалось захватить ее ни штурмом, ни после осады.
Радетик задержался у ворот и окинул взглядом мили и мили каменистой земли, окружающей замок.
— Гарун, ты знаешь, что я хотел бы здесь увидеть? Хотя бы раз. Одно-единственное дерево.
Прошло несколько недель. Фуад направил гонцов к вассалам. В то утро, когда они должны были проходить смотр, Гарун разбудил своего учителя.
— Что тебе надо? — проворчал Радетик, приоткрывая один глаз. — Ты пожалеешь, если разбудил меня не по делу. Ни одно разумное существо не может просыпаться в такую рань.
— Дядя Фуад встречает рекрутов. Я думал, что ты захочешь присутствовать.
Радетик, издав еще один стон, свесил ноги с кровати.
— Захочу? Да ни за что! Тот, кто видел хотя бы одну толпу феллахов, видел их всех. Но все же думаю, что мне лучше пойти, хотя бы для того, чтобы удержать твоего дядюшку от поступков, о которых он будет потом сожалеть. И много их там явилось?