Страница 18 из 27
— Мы умрем, но не отступим ни на дюйм, служитель преисподней! Мы будем стоять как скалы, даже если твой Хозяин пришлет сюда всех демонов, обитающих в его нечестивом жилище… Мы не уступим, даже если легионы демонов восстанут на нас! С нами сила Господня. Мы уверены в правоте своего дела и мы будем спасены!
— Будь я проклят, Юсиф, но он действительно верит в этот бред, — произнес большой, мускулистый воин.
— Конечно, верит, Фуад. Всех маньяков делает опасными их безмерная вера в себя.
Эль Мюрид был потрясен. Неужели кто-то из них смеет сомневаться в его искренности? Истина остается Истиной. Они могут не принимать или принимать ее, но ложью называть не смеют.
— Убейте их! — приказал он Непобедимым, несмотря на огромное численное превосходство противника.
Господь споспешествует им.
Фанатики бросились в нападение словно стая голодных взбесившихся волков. Воины Юсифа падали как спелые колосья под косой. Сам валиг, получив серьезную рану, рухнул на колени. Его бойцы начали пятиться.
Фуад остановил их своим боевым кличем. Его кривая сабля двигалась с такой скоростью, что за ней невозможно было уследить взглядом. Он резал, колол, рубил.
Непобедимые повиновались приказу. Они дрались за каждый дюйм, который им вначале удалось отвоевать у врага.
Они не отступали, но они умирали.
Эль Мюрид осторожно сошел с Малахитового Трона. Его не оставляла вера в то, что Творец станет на его защиту. Он наклонился и поднял с пола выпавший из чьих-то рук окровавленный клинок.
Теперь уже Непобедимые валились словно переспелая пшеница. У Эль Мюрида начали появляться сомнения… Но нет! Прочь все сомнения! Если он примет здесь мученический венец, то, значит, такова воля Божья!
Он жалел лишь о том, что может покинуть эту юдоль, не увидев в последний раз Мириам и дочь. Они были заперты в крепости вместе с Нассефом…
Но Нассеф уже не был осажден в крепости. Атака Юсифа на Святилище дала ему передышку и позволила перегруппировать силы. Нассеф пошел в контратаку. Его неожиданная вылазка рассеяла силы Юсифа по луговине.
Нассеф, Карим и пара дюжин их лучших бойцов ворвалась в Святилище. Ход схватки сразу изменился.
— Господь милостив! — загремел Эль Мюрид, осмелившись скрестить свой клинок с саблей воина. Тот одним ударом выбил оружие из рук Пророка.
Нассеф подоспел как раз вовремя, чтобы принять атаку на себя. Фуад оттолкнул воина в сторону и, встретив Нассефа лицом к лицу, прорычал.
— Посмотрим, какого цвета у тебя потроха, бандит!
Нассеф нанес удар, на его лице появилась напряженная злая улыбка.
Их сабли танцевали бешеный смертельный танец. Ни один из них не мог преодолеть защиту противника. Казалось, что каждый из противников был потрясен боевым искусством врага.
— Фуад… Фуад, — прохрипел Юсиф, бессильно повиснув меж двумя поддерживающими его воинами. — Уходим.
Фуад, отступив на шаг, вытер с лица пот и произнес:
— Позволь мне прежде с ним разделаться.
— Надо уходить, пока у нас еще хватает сил спасти раненых.
— Юсиф…
— Немедленно, Фуад… Они нас побили. Мы можем теперь только умирать. А в этом я не вижу никакого смысла. Уходим.
— До следующей встречи, бандит! Теперь я знаю твои слабые стороны, — прорычал Фуад и плюнул Нассефу в лицо.
Люди пустыни обожали театральность. Особенно во время войны и в демонстрации ненависти.
— Ты сдохнешь раньше, чем сможешь воспользоваться этими знаниями, сын шакала. — Когда ярость Нассефа достигала определенных пределов, он становился холоден как лед. Вот и сейчас он находился в подобном состоянии. Ясно и громко, так чтобы его слова донеслись до ушей всех, Бич Пустыни произнес:
— Карим, направь в Эль Асвад убийцу. И пусть его целью станет эта куча верблюжьего дерьма. А теперь слушай ты, Фуад.
Фуад — служитель преисподней. Теперь тебе предстоит жить в ожидании того, когда он — или она — нанесет удар. — Он улыбнулся своей тонкой жесткой улыбкой и продолжил: — Карим, они желают удалиться. Пусть бегут, как побитые собаки. Мы же развлечемся, глядя на их задницы с поджатыми, как у псов, хвостами.
Когда враги ушли, Эль Мюрид с трудом доковылял до Малахитового Трона и тяжело рухнул на него.
— На сей раз смерть стояла близко, Нассеф.
— Даже слишком близко. Но почему ты не использовал амулет? У тебя была хорошая возможность уничтожить одного из наших злейших врагов.
Эль Мюрид поднял руку и воззрился на сверкающий камень. Он не прибегал к его могуществу со времени первой демонстрации в Эль Акила. В роде аль Хабиб до сей поры говорили о том, как он вернул к жизни высохший оазис.
— Это не пришло мне в голову. Я просто не сообразил. Думаю, что ко мне прикоснулся Создатель и сообщил, что ты придешь. Я ни на секунду не усомнился в нашей победе.
— Может, оно и лучше, что ты его не использовал. Пока ты им не пользуешься, они о нем не знают и не ищут способов нейтрализовать его действие.
— Почему ты приказал Кариму их отпустить?
— Мы понесли очень большие потери. Нет смысла терять еще жизни после того, как победа достигнута. Они еще вернутся, и с гораздо большей силой, чем сейчас. Нам потребуются все наши люди.
— Что означает твоя идея с убийцей?
— Просто трюк. Теперь они будут бояться повернуться друг к другу спиной. Пусть шарахаются от собственной тени. И пусть этот страх парализует их силу и волю.
— До чего же ты умен. Нассеф, брат мой, неужели ты никогда ничего не говоришь, не просчитав предварительно возможные последствия твоих слов?
— Говорю. Но только с друзьями. Разве не ты нас учишь, что слово является самым сильным оружием в борьбе за Истину?
— Да, это так. Слова Истины. Но иногда, Нассеф, мне кажется, что ты надо мной издеваешься. Даже спасая мою жизнь…
— Прости меня, Ученик, мой повелитель, — уставившись в пол, сказал Нассеф. — У меня просто такая манера речи. Это мое вечное проклятие. Когда я был маленьким, я не мог дразнить детей, потому что они думали, что я говорю серьезно. А в то время, когда я хотел быть серьезным, они считали, что я глумлюсь над ними.
— Что теперь нам делать, Нассеф? Мы захватили Малахитовый Трон. В наших руках Себил-эль-Селиб. Теперь на нас обрушатся все враги Творца.
— Мы будем защищаться и хранить нашу веру в Бога. Я разошлю гонцов к нашим сторонникам с просьбой прислать воинов и оружие. Мы укрепим оборону, возведем здесь еще одну крепость. Трон тоже должен находиться под защитой стен.
— Ты прав. Боюсь, Нассеф, что нам предстоит провести здесь много времени. Себил-эль-Селиб в некотором роде ловушка. Здесь мы одержали две великолепные победы, но чтобы выжить, нам необходимо удержать то, что мы захватили. Опасаюсь, что они нас здесь просто запрут.
— Во всяком случае, попытаются. Но полностью изолировать нас им не удастся. Против них будет работать их собственная система. Ты знаешь, что они имеют право призывать своих вассалов из племен лишь на сорок пять дней в течение года. Все остальное время подданные Абуда вольны приходить или уходить когда им вздумается. Если ты дашь мне свое благословение, я развяжу партизанскую войну. Состоящие из добровольцев банды начнут совершать налеты в тех местах, где имеются наши сторонники. Профессиональные воины будут повсеместно заняты ловлей этих банд. Это даст нам возможность заложить здесь хороший фундамент для дальнейшей борьбы.
Эль Мюрид задумчиво посмотрел на своего военачальника. После довольно продолжительного молчания он заметил:
— Создается впечатление, что ты уже давно все продумал.
— За эти три года я провел много одиноких ночей, лежа с открытыми глазами, мой властелин.
— Да, это так. Когда ты намерен взять себе жену, Нассеф?
Бич Пустыни был застигнут врасплох.
— Я еще не думал об этом, — сказал он. — Может, быть, после того, как мы создадим Королевство Покоя?
Эль Мюрид снова внимательно посмотрел на Нассефа.
— Я устал, мой друг, — сказал он. — Сегодня и завтра мы отдыхаем. И лишь после этого вернемся к нашим трудам. Ты к своим войнам. Я же продолжу готовить почву для строительства нашего королевства. Я хочу, чтобы ты нашел для меня писцов и архитекторов. Я желаю разработать кодекс законов и хочу, чтобы для Малахитового Трона был возведен специальный дворец. Кроме того, на поле должна быть воздвигнута стела. На ней я начертаю имена тех, кто отдал жизнь за дело нашего Творца. Эти герои получат бессмертие не только в Раю, но и здесь.