Страница 7 из 52
Наконец они натолкнулись в большом магазине на буфет с высокими мраморными столиками. Сестры взяли сосисок, груду всяких пирожных и конфет и бросились к столику. Они хватали, давились, обжигались. Первой опомнилась Ася.
— Чего это мы как на пожаре? — удивилась она.
— Все же так... Ну и мы поддались... — засмеялась Славка. — Бегом живут! Будто все опаздывают на работу и боятся увольнения!
Сестры успокоили себя, стали есть медленно.
— Сколько у нас осталось денег? — тихонько спросила Ася.
— Четыреста.
Ася подавилась хрустящим, рассыпающимся на пленки «наполеоном».
— Славка, мы же сели в галошу! — прошептала наконец Ася, в ужасе округляя оленьи глаза. — Нам едва-едва хватит на обратную дорогу. И то лишь в том случае, если немедленно уедем. А если поживем сутки...
— Обратной дороги не может быть. Ты же сама кричала: нужно жечь корабли. Помнишь, с косами?! — строго сказала Славка, откусывая сочную, щелкнувшую сосиску.
— Чудачка! Если мы здесь добьемся своего, нам же не на что будет уехать в Одессу! Я уж не говорю про Владивосток!
У Аси пропал всякий аппетит. Положение показалось ей безвыходным.
— Какие милые девочки! — проговорил звучный, жирный голос. — Разрешите причалить около вас!
На бледном лице лоснились черные глаза, улыбались толстые красные губы, топорщились маленькие усики. Шапка длинных волос лежала на воротнике плаща.
— Девочки, по всему видать, приезжие?
— Не ваше дело, — сердито сказала Славка.
— У вас нет настроения разговаривать?
— Да!
— Какая недотрога.
— Какая есть!
— Мы бы с товарищем могли показать вам Москву.
— Без вас увидим!
И сестры ушли.
— Терпеть не могу этих козлов с наглыми глазами, — Ася даже плюнула. — Так и охотятся!
Сестры вернулись на вокзал. Их поташнивало, они объелись сладким.
В большом зале ожидания плавал неумолкающий, ровный гул разговоров. Длинные ряды деревянных диванов были заняты пассажирами. В проходах лежали чемоданы, тюки, свернутые постели. Между ними бегали дети. Работали ярко освещенные буфеты, аптечные и книжные киоски. К высокому потолку прижались шары — синий, красный и зеленый. Их, должно быть, упустили дети.
Часа два толкались сестры в зале ожидания, все не могли найти свободного места.
— У меня уже ноги подкашиваются, — пожаловалась Ася. Лицо ее побледнело, было утомленным, обветренные губы пересохли, стали шершавыми, колючими.
Слова ее услыхали два паренька в телогрейках, в зимних шапках.
— Эй, девчата! — окликнул один. — Садитесь на наше место. Мы сейчас — на поезд.
— Спасибо, ребята — обрадовалась Славка.
Сестры плюхнулись на диван и с наслаждением вытянули ноги.
— Видать, тоже куда-то навострили лыжи? — окая, спросил паренек.
— Навострили! — засмеялась Славка.
— И мы тоже. Аж в самую Сибирь, в Саяны, на стройку. Ну, счастливо вам! — Ребята ушли, брякая замочками на фанерных чемоданах.
— Как интересно все! — удивилась Славка, глядя им вслед. — Люди всякие! И все едут куда-то. Куда? Вот эти ребята — откуда они? Как они жили? Что у них случалось? И что еще случится? Ой, как это все интересно!
— Так же и о нас, наверное, думают, — сонно откликнулась Ася. «Кто они? Откуда? Куда? К каким берегам плывут?..» Вытянуться бы сейчас в каюте на подвесной койке и спать, спать...
Под высоким потолком щелкнуло — лопнул красный шар, упал маленькой, сморщенной резинкой.
Ася прилегла на плечо сестры, Славка ласково обняла ее, шепнула:
— Дрыхни!
Ася сразу уснула. Она показалась сестре совсем маленькой девчонкой, которую нужно оберегать. «Ничего, со мной не пропадешь. Я тебя в обиду не дам, — мысленно прошептала дремлющая Славка. — Главное — не вешать нос!.. А ведь мы в Москве! Подумать только — в Москве», — радостно удивилась она. И даже сквозь сон чувствовала нетерпение и любопытство.
Что их ждет? Какая жизнь? Какая судьба? Какие дороги и края?
И что это за люди вокруг?
Какая у них жизнь?
И вдруг на душе стало неприятно: «Мы вот здесь торчим, а мама с папой не находят себе места, не спят... Сколько седых волос мы им добавили!» Потом Славка стала убеждать себя, что они с Асей еще искупят свою вину и никогда, никогда не будут больше мучить стариков. Наконец она успокоилась и задремала.
Сквозь слипающиеся ресницы Славка видела проплывающие зыбкие фигуры, золотые лепешки огней, буфетчицу в кружевной наколке. Она то наплывала смутной горой, то уходила далеко-далеко, уменьшалась до куколки, словно перед Славкой кто-то настраивал бинокль. Славка сонно улыбалась, насильно расширяла глаза и видела пивные кружки с пенными шапками, дымящуюся цепь сосисок, поддетую вилкой, тарелки с бутербродами. Она закрывала глаза, море далекого шума колыхало ее, несло к островам, заросшим пальмами. С островов пахло лимонами, копченой колбасой, сыром, листья на пальмах звякали, как монеты. А радостное удивление все усиливалось, и, наконец, Славка исчезла, растворилась, жило только это удивление. Несколько раз она просыпалась от непонятного счастья и сонно шептала Асе непослушными пухлыми губами:
— Это ничего, что мы спим на вокзале. Это даже интересно. А вообще-то все здорово. И обязательно все будет хорошо...
Снова над головой щелкнуло, и на колени Славки упала синяя резинка.
Славка нашла в кармане конфету, не открывая глаз, откусила половину, а другую сунула в рот Асе.
— Я ничего не говорю, — доносился шепот Аси. — Только уж очень длинная ночь.
— Это хорошо, если жизнь длинная... И я тебя люблю. А ты? — И Славка, досасывая конфету, уже не могла понять: сказала она это или подумала?
Потом склонялись к ней какие-то добрые лица, улыбнувшись, они расплывались мутными пятнами, кто-то что-то ей говорил — не то советовал, не то звал куда-то, — подходила какая-то махонькая девочка, у нее были такие шелковые кудряшки, и такой маленький задорный носик, и такие малюсенькие зубки, что Славке очень захотелось поцеловать ее в ямочку на щеке. И снова, просыпаясь, она не могла понять: было это все на самом деле или только приснилось. Очнулась она от этого желания поцеловать ребенка.
В окнах уже синел туманный осенний рассвет, по запотевшим стеклам пробегали капли, чертили, как озорные речонки, извилистые русла.
А вокзал по-прежнему жил, бодрствовал, кипел, и буфетчица все вытягивала дымящиеся цепи сосисок. Все это Славке почему-то показалось хорошим, добрым, уютным, и из-за этого она уверенно подумала, что и у них дела сегодня сложатся по-хорошему, по-доброму. Только нужно все там, в министерстве, толково объяснить. И все, конечно, диву дадутся, сколько они уже добиваются своего, сколько лет мечтают. И, конечно, их похвалят за то, что они даже из дому удрали и ночь провели на вокзале. Удивятся, похвалят и дадут приказ в училище, чтобы их допустили к экзаменам.
В третий раз щелкнуло над головой, и к ногам Славки упала зеленая резинка. Славка тихонько засмеялась, кисточкой шарфика пощекотала Асе нос.
— Просыпайся, засоня! Приплыли в гавань.
...И опять захватила их стремительность Москвы. Глаза разбегались, не успевали все рассмотреть. Долго ездили в метро, выходили на каких-то мраморных станциях, катались на эскалаторах.
— Вот это да! — воскликнула Славка. Ее пухлые щеки горели, в серых глазах переливался блеск. Она уже успела освоиться и всюду шла смело, на эскалаторе не стояла, а сбегала, как некоторые москвичи.
— Вот дурная! — ворчала Ася. — Еще оштрафуют.
— Не робей! Чай, в своем отечестве! — кричала Славка.
Но, когда они разыскали нужное им министерство, их охватила робость. Перед суровым, гранитным зданием они показались себе такими невзрачными, деревенскими девчонками.
Первой очнулась Славка. «Эх, где наша не пропадала! Не съедят же!» — подумала она и, храбро потянув за большую медную ручку, открыла огромную, тяжелую дверь.
В сторонке за барьером сестры увидели дежурного лейтенанта милиции. Пока он говорил по телефону, они, боясь, что он их не пустит, проскользнули по широкой, застланной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж. И тут началось хождение по длинным, как улицы, и гулким, как туннели, коридорам. Дверей было множество, а в какую заходить — неизвестно, к кому обращаться — непонятно. Вдали мелькали фигуры людей, и все распахивались и распахивались двери, точно коридор махал десятками крыльев. Сестры оглядывались на проходивших, читали на дверях надписи, но ничего подходящего не находили. Тогда Славка решила у кого-нибудь спросить, куда им обратиться. Их обгонял желтолицый, раздраженный мужчина с пачкой бумаг в руке. Славка чуть было не сказала «дяденька», но вовремя прикусила язык. Пока она соображала, как его назвать, «дяденька» уже обогнал их.