Страница 4 из 8
— Потому что не заслуживаю такой жертвы. Нина, я хочу рассказать тебе многое… Ты можешь разочароваться во мне. Боюсь, я не такой, каким ты меня считаешь. Ты знаешь, сколько на мне грехов? Столько, что мне легче веру сменить, чем все их замолить.
— Это ты напрасно! Все не без греха. — Она чувствовала себя теперь настолько смелой, что решила подтрунить над ним. — Если бы ты человека убил или, скажем, мне изменил, тогда бы конечно. А так — одни слова.
— Нет, не слова! И такой грех лежит на мне, — признался
Эрудит искренне и тут же добавил: — Ты мне не веришь?
Она резко остановилась и, повернулась к нему.
— Отчего же — верю!
У Эрудита екнуло сердце. Неужели она откуда-то разузнала и о драке с Дыбой, и о моих отношениях с Настей? — с испугом подумал он. А Нина, напротив, еще больше засомневалась в том, что рассказала ей Марина.
Повинившись в своих проступках и даже преступлении, Эрудит выставил себя в совершенно ином свете. Ведь любой человек, совершивший проступок, тем более такого рода, обычно старается умалчивать о нем. Он же говорит о себе так, как если бы никогда ничего подобного не допускал даже в мыслях, и скрывать ему нечего. Нина еще больше повеселела, все ее лицо светилось радостью.
— А по правде, — сжимая его широкую ладонь своими пальчиками, сказала она, — не думаю, что на тебе лежат такие тяжкие грехи, но если это так, я готова спасти твою заблудшую душу. Только не знаю, как это сделать?
Эрудит улыбнулся, поняв, что она не приняла его слова всерьез. У него отхлынуло от сердца. О его тайнах ей явно ничего не известно. «Надо сказать, что пошутил», — решил он. В этот момент мимо них пробежали гурьбой мальчишки. Он повернулся, посмотрел, нет ли среди них Генки Шмелева, и на секунду отвлекся от этой думы. Потом, словно вернулся откуда-то издалека и сказал:
— Помнишь, как мы с тобой вот так же бегали?
— Я и сейчас могу, — засмеялась она. — В прошлом году ко мне приезжала сестра, мы с ней однажды ночью разыгрались и вот так же носились, как бешеные. Так что я далеко от этих пацанов не ушла.
— Какая сестра? У тебя же нет сестры.
— Ошибаешься, еще как есть.
— Двоюродная, что ли?
— Да. Она младше меня, в этом году только школу заканчивает. Интересная такая. Тетя Маша, ее мать — родная сестра моей мамы. А отец знаешь кто? Артист. Не веришь? Правда.
— Ничего себе! Где же они живут?
— Знаешь где? В Мордовии.
— Как их туда занесло?
— Отец ее оттуда родом. У них какая-то интересная история была, как они с тетей Машей познакомились, но я так, мельком, слышала, точно не знаю. Ну и вот. В прошлом году они приезжали не просто в гости, а присмотреть место, решили перебраться сюда. Хотели в нашем хуторе купить дом, чего-то не понравилось. Купили в Топилине. Летом приедут насовсем.
— А у тебя нет желания куда-то уехать? — спросил Эрудит.
— Куда?
— Вообще, где бы ты хотела жить?
— Здесь, в хуторе. Я не хочу никуда уезжать из своего хутора.
— Почему?
— Потому… не хочу и все.
— И в Ростов не поехала бы?
— Зачем? Там никто по мне не соскучился. Во-первых, в Ростове никогда не получишь квартиру, а на частной ютиться не смогу, люблю сама хозяйничать; во-вторых, пришлось бы тогда расстаться с мамой. Да я и не представляю, как жить в большом городе. В городе люди живут от зарплаты до зарплаты, у них даже своих огородов нет. — Она усмехнулась своему остроумию и продолжила вполне серьезно: — Там все, что заработаешь, надо отдать за квартиру. А на что жить?
— Из нашего хутора уже многие туда уехали. Как-то живут.
— Они сумки из дому возят, а я не смогу отнимать у мамы кусок хлеба. Наоборот, мне надо ей помогать. И вообще, не нравится мне в Ростове. На улицах толчея, суматоха, кругом все чужие, злые и равнодушные. Все время мечутся от остановки к остановке. Хоть умирай на асфальте, никто даже не заметит и руки не протянет. Перешагнут и побегут дальше. Я прошлым летом ездила в Ростов к брату, когда его жена родила. Они попросили меня помочь — брат на работе, а ей одной трудно было. Еле выдержала две недели. Целый день, с раннего утра, от машин такой грохот. Да и ночью не лучше. Я даже спать не могла от этого шума. А воздух — окно нельзя открыть, задохнешься от гари. У нас лучше. Работать, конечно, надо от зари до зари, ни как там, зато жить интереснее: вольная природа и знаешь каждого человека.
— Я не думаю, что, если на улице упал человек, к нему никто не подойдет и не протянет руку. Настоящие люди есть везде. А насчет природы у нас хорошо, это верно.
Со всех сторон надвигалась темнота, из мрака вдруг снова бесшумно возникли мальчишки, обогнали влюбленных и так же бесшумно попрятались. Вероятно, играли в войну. Неожиданно из-за облаков выплыла луна, и словно заступив на свой пост, она предательски засияла, осветив маленьких шпионов, притаившихся за кустами.
х х х
В то время как Нина с Эрудитом продолжали свой путь, облака на небе тоже не дремали: они, как сговорившись, дружно отплывали от луны, с каждой минутой все более обнажая черное звездное небо. Стало настолько светло, что лица были видно вполне отчетливо. Остановившись возле дома Эрудита, Нина сказала: «Дальше не хочу, пошли обратно». Она повернулась и шагнула уже в обратном направлении, Эрудит задержал ее за руку и остановил на ней свой взгляд. «Все же она на Настю похожа, такие же глаза с длинными ресницами, особенно ножки у них одинаковые, прямо перепутать можно». На его губах появилась такая улыбка, какой Нина еще ни разу не видела. О чем-то сосредоточенно размышляя, он изучающе посмотрел на девушку и обнял ее.
— Эрудит мой, ты меня любишь?
— А ты?
— Ну, ответь, скажи что любишь.
— Люблю.
— Ты не жалеешь о том, что мы так долго не мирились?
— Жалею.
— И я так мечтала о нашей встрече. — Она уткнулась в его грудь. — Я боялась, что ты ко мне больше никогда не вернешься.
— Нашла чего бояться.
— Ты не забудешь обо мне, когда уедешь сдавать экзамены? Я ведь так люблю тебя!
— Не забуду, у меня хорошая память.
— Мы будем всегда-всегда вместе, до самой старости?
— Замечательный вопрос, теперь я начинаю понимать, куда ты клонишь, — ответил Эрудит и не удержался от смеха.
Нина вдруг отстранила его руками от себя. Она немного обиделась на его слова, но ей тоже стало смешно, и, смеясь и огорчаясь, сказала:
— Почему ты так разговариваешь со мной?
— Как?
— Так. Ты играешься со мной, как кошка с мышкой.
— Нина, ты неправильно поняла меня, — сказал Эрудит, глядя в темные, такие знакомые с детства глаза, словно проникая в ее наивную душу.
— А как я должна понять правильно?
— Я просто пошутил.
В это первое свидание после долгой разлуки с ними происходило что-то непонятное. Он словно другими глазами смотрел на Нину, увидев в ней какое-то изменение, добавившее ее красоте еще большее очарование. Она повзрослела, вела себя очень просто, потому что преодолела застенчивость, присущую девушке в юные годы. Но она еще не успела научиться хитростям, помогающим скрывать свои истинные чувства. Нина и не пыталась их скрывать, потому что в этот вечер была непомерно счастливой.
— Тогда ответь серьезно: не забудешь меня? — повторила свой вопрос она.
— Не забуду. А, в общем-то, могу и забыть. Ты знаешь, хотя у меня и хорошая память, но какая-то странная. То, что прочитал десять лет тому назад, — помню, а когда борщ варю, не знаю: посолил или нет. Все забываю, поэтому я и шапку не ношу, боюсь потерять ее где-нибудь.
Нина ненадолго застыла от удивления, к такому ответу она была не готова, ожидала его клятв и заверений, что он в Ростове только о ней и будет думать. И, совершенно обидевшись, сказала: