Горечь шипа (ЛП)

Он выглядел как угроза. И он подходил ближе.

- Что фейри из Дикой Охоты хочет от меня? - хрипло спросил Саймон.

- Я - не фейри, - сказал юноша с жуткими глазами, заостренными ушами и листьями в волосах. - Я - Марк Блэкторн из Лос-Анджелесского Института. Не важно, что они говорят или делают со мной. Я всё ещё помню, кто я. Я - Марк Блэкторн.

Он посмотрел на Саймона с диким выражением лица, его тонкие пальцы ухватились за прутья клетки.

- Ты здесь, чтобы спасти меня? - спросил он. - Сумеречные охотники наконец пришли за мной?

* * *

О, нет. Это был брат Хелен Блэкторн, который был как и она - наполовину фейри, и которого безвозвратно забрала Дикая Охота. Это была очень неловкая ситуация.

Даже хуже. Это была приводящая в ужас ситуация.

- Нет, - сказал Саймон, потому что надежда была бы для Марка Блэкторна самым жестоким обманом. - Всё так, как говорил другой фейри. Я оказался здесь случайно и был взят в плен. Я - Саймон Льюис. Я... знаю твое имя и то, что случилось с тобой. Мне жаль.

- Ты не знаешь, когда Сумеречные охотники придут за мной? - спросил Марк с разрывающим сердце рвением. - Я... отправил им письмо, на протяжении войны. Я понимаю, что Холодный Мир осложнил отношения с фейри, но они должны знать, что я всё ещё им предан и буду полезен. Они должны прийти, но прошло уже... прошли целые недели. Скажи мне, когда?

Саймон пристально глядел на Марка и у него пересохло во рту. Ведь с того момента, как Сумеречные охотники бросили его поиски, прошло уже больше года.

- Они не придут, - прошептал он. - Меня там не было, но мои друзья были. Они рассказали мне, что произошло. Конклав провел голосование. Сумеречные охотники не хотят, чтобы ты возвращался.

- Ох, - сказал Марк, и этот тихий звук напомнил Саймону тот, что издают животные перед тем, как умереть.

Он отвернулся от Саймона, его спину свело судорогой боли, которая казалась физической. Саймон рассмотрел на его голых руках старые следы от кнута. Даже несмотря на то, что он не мог видеть его лица, Марк скрыл его на мгновение, как если бы ему было больно смотреть на владения фейри.

Затем он повернулся и спросил:

- Что насчет детей?

- Что? - Саймон был в недоумении.

- Хелен, Джулиан, Ливия, Тиберий, Друзилла, Октавиан. И Эмма. - сказал Марк. - Видишь? Я не забыл. Каждую ночь, не взирая на то, что произошло за день, не взирая на то, что я побит, обескровлен или ломит кости так, что хочется умереть, я смотрю на звезды и даю каждой звезде имя брата или лицо сестры. Я не засыпаю пока не вспомню их все. Скорее все звезды на небе погаснут, чем я забуду.

Семья Марка, Блэкторны. Все они, кроме Хелен, младше Марка; Саймон знал это. И Эмма Карстаирс, которая живет с младшими Блэкторнами в Лос-Анджелесском Институте, маленькая девочка со светлыми волосами, которая осталась сиротой после войны и много писала Клэри.

Саймон хотел бы знать о них больше. Клэри говорила об Эмме. Магнус также произносил несколько речей этим летом о Холодном Мире и приводил Блэкторнов, как пример ужасных решений Конклава наказать тех, в ком течет кровь фейри. Саймон слушал Магнуса и ему было жаль Блэкторнов, но их история казалась просто очередной трагедией войны: чем-то ужасным, но далеким, о чем быстро забываешь. Саймон так отчаянно пытался вспомнить, кем он был. Пошел в Академию, чтобы стать Сумеречным охотником, узнать больше о собственной жизни и вспомнить всё, что он потерял, стать сильнее и лучше.

Вот только нельзя стать сильнее и лучше, думая только о себе.

Он не знал, что фейри сделали с Марком, чтобы его воспоминания о семье ускользали.

- У Хелен всё хорошо, - сказал он. - Я видел её недавно. Она читала лекцию в Академии. Мне жаль. Демон забрал... многие мои воспоминания, не так давно. И я знаю как это - не помнить.

- Счастлив тот, кто не забыл имени своего сердца. Если он помнит, его сердце не сможет потеряться, оно всегда найдет путь обратно. Ты не забыл имени своего сердца, Саймон Льюис?

- Я так думаю, - прошептал Саймон.

- Как они? - спросил Марк тихим потертым голосом. Он выглядел очень усталым.

- Хелен выходит замуж, - сказал Саймон, это была единственная хорошая новость, которую он мог рассказать Марку. - За Алину Пенхоллоу. Я думаю... они действительно любят друг друга.

Он чуть не сказал, что собирается к ним на свадьбу, но даже это казалось жестоким по отношению к Марку. Ведь он не мог пойти на свадьбу собственной сестры. Его даже не пригласили. Ему даже не рассказали об этом.

Марк не выглядел рассерженным или уязвленным. Он мягко улыбался, как ребенок, которому рассказали хорошую историю перед сном, и просунул лицо через прутья клетки Саймона.

- Моя дорогая Хелен, - сказал он. - Отец рассказывал нам истории о Елене Троянской. Она родилась из яйца и была самой красивой женщиной в мире. Быть рожденной из яйца очень необычно для людей.

- Я слышал об этом, - сказал Саймон.

- Она была очень несчастна в любви, - продолжил Марк. - С красотой всегда так. Ей нельзя доверять, потому что она может утечь сквозь пальцы как вода и обжечь язык как яд. Красота может быть стеной, удерживающей тебя от всего, что ты любишь.

- Хм, безусловно.

- Я рад, что моя прекрасная Хелен будет счастливее, чем та Елена. - сказал Марк. - Я рад, что её любовь взаимна и не поддельная. Передай ей в день её свадьбы, что её брат Марк шлет свои поздравления.

- Если выберусь отсюда, передам.

- Алина сможет помогать ей с детьми.

Он почти не обращал внимания на Саймона, его лицо приобрело неподвижное и далекое выражение, как если бы он слушал историю или вспоминал о чем-то. Саймон испугался, что эти истории и воспоминания стали для Марка чем-то далеким, прекрасным и нереальным.

- Таю нужно особое внимание, - продолжил Марк. - Я помню, родители говорили об этом, - его рот сжался. - Я имею в виду своего отца и женщину, которая пела мне каждую ночь перед сном, хоть я и не был её крови. Мне больше не позволено называть её своей мамой. Песни - это не кровь. Только кровь имеет значение для Сумеречных охотников и фейри. Песни важны лишь для меня.

Только кровь имеет значение для Сумеречных охотников.

Саймон не мог вспомнить, когда он это слышал, но помнил, что часто слышал эту фразу от людей, которых любит сейчас, но не любил тогда. Примитивный, примитивный, примитивный. А позже, вампир. Нежить.

Он вспомнил, что первая тюрьма, в которой ему довелось посидеть, была тюрьмой Сумеречных охотников.

Как же Саймону хотелось убедить Марка Блэкторна в том, что он не прав.

- Мне так жаль, - сказал он.

Ему было жаль, что он не слушал и не беспокоился об этом. Он считал себя голосом разума в Академии, но не осознавал, насколько самодовольным стал, как просто позволял своим друзьям высмеивать людей, которые были не такими, как они.

Он хотел бы объяснить всё это Марку Блэкторну, но сомневался, что Марку будет до этого дело.

- Если тебе жаль, говори, - сказал Марк. - Как поживает Тай? В нем нет ничего плохого, он просто не такой как все, а Конклав ненавидит всё, что выходит за рамки. Они попытаются наказать его за то, что он будет самим собой. Они накажут звезду за то, что она зажглась. Мой отец всегда вставал между ним и нашим жестоким миром, но отца больше нет, как и меня. Я всё равно что мертв для своих братьев и сестер. Ливви пройдет по горящим углям и шипящим змеям ради Тая, но она также мала как он. Она не сможет делать всё и быть всем для него. Есть ли у Хелен проблемы с Тиберием? Он счастлив?

- Я не знаю, - беспомощно ответил Саймон. - Думаю, да.

Всё, что он знал о Блэкторнах, это что они были безликими и безымянными жертвами войны.

- А ещё Тавви, - сказал Марк.

Его голос становился крепче по мере того, как он говорил и использовал уменьшительные имена для братьев и сестер чаще, чем полные, которые он так старался не забыть. Саймон предположил, что ему не позволяли даже говорить о его смертной жизни и семье нефилимов. Он не хотел думать о том, что Дикая Охота сделала бы с ним, если бы он попытался.