Страница 59 из 94
— Если тебе скучно жить без врагов, по крайней мере, выбирай более предсказуемых. Последнее дело связываться с этим сумасшедшим, потому что его сердцем правит одна ненависть, и он ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что захочет.
— Я разберусь с ним, если он пойдет против меня, — пообещал я.
— Как сегодня, хочешь сказать?
Я не удостоил этот вопрос ответом. Беренгару просто повезло. Если бы не та телега с быками, если бы я вовремя заметил их и не ударился головой, он никогда не получил бы преимущества надо мной.
— Что бы он ни задумал, я буду готов.
Роберт вздохнул.
— Конечно, ты должен поступать так, как считаешь правильным, Танкред. Но я должен предупредить тебя, если ты не покончишь с вашей враждой, она так или иначе приведет тебя к гибели, если не сразу, то когда-нибудь.
Когда-нибудь, это слишком большой срок, чтобы я начал беспокоиться. Когда-нибудь открывало длинный путь в будущее: несколько недель, месяцев или даже лет, за это время я мог быть тысячу раз убит людьми и посимпатичнее Беренгара. Кроме того, я сомневался в его терпении; вполне возможно, что он устанет ненавидеть меня и переключится на более легкую цель.
Роберт повернулся к Бартвалду, который нянчил свое плечо, вероятно, ушибленное кем-то из людей Беренгара. Он выглядел ошарашенным, но невредимым.
— Кто это? — спросил Роберт.
Я назвал ему имя англичанина.
— Мой друг, — добавил я. — Он приезжал в Эрнфорд каждые несколько месяцев со своими товарами и новостями.
— И мне за них хорошо платили, — сказал Бартвалд, улыбаясь. — А вы, должно быть, сеньор Танкреда, сын благородного и знаменитого Гийома Мале.
— Верно, — ответил Роберт.
Он не предложил свою руку для приветствия, должно быть, пытаясь понять, был ли искренен англичанин в своей похвале, или отпустил какую-то шутку на его счет. У Бартвалда было действительно странное чувство юмора, так что даже я, зная его достаточно хорошо, не всегда понимал.
— Ты в порядке? — спросил я, быстро меняя тему.
Мне не нужна была новая стычка.
— Твердо держусь на ногах, — ответил разносчик. — Всего несколько ушибов, впрочем этого будет достаточно, чтобы получить нагоняй от жены, когда она увидит мои синяки. Впрочем, не в первый раз. Она всегда очень боится, что я могу подраться всерьез. Говорит, что я уже слишком стар для подвигов.
— И она, думаю, будет права, — сказал я. — Надо сказать, что сегодня ты внял ее совету. Ты бежал с площади очень резво.
— Я заметил, что вы прекрасно справлялись и без меня. Не хотел путаться под ногами и портить вам удовольствие.
— Прими мой совет, англичанин, — прервал нас обоих Роберт, — если дорожишь жизнью и не хочешь встретиться с валлийцами, покинь этот город как можно скорее. Я слышал, что большинство купцов уехало несколько дней назад.
— Есть еще одна причина, — добавил я. — Если ты останешься в Шрусбери, Беренгар усмотрит в этом личное оскорбление и примет все меры, чтобы ты оказался в цепях как можно скорее. Особенно после сегодняшнего.
Роберт нахмурился.
— В цепях? Что он натворил?
Я повторил то, что узнал от Беренгара об указе ФитцОсборна: все оставшиеся в городе купцы должны быть немедленно арестованы по подозрению в шпионаже в пользу врага.
— Впервые об этом слышу, — пробормотал Роберт. — Если это правда, то ФитцОсборн совсем рехнулся. Ведь если бы не купцы, приносящие новости из своих поездок, мы бы знали о противнике и его перемещениях еще меньше, чем сейчас. — Он снова повернулся к Бартвалду. — Я бы меньше беспокоился о цепях и больше о мече Беренгара, когда он снова увидит тебя. Уходи и возвращайся к жене и детям. Если тебя не убьет он, это сделают валлийцы.
— Не тревожьтесь на мой счет, милорд, — ответил англичанин со своей обычной плутоватой улыбкой. — Я выживу. Я умею прятаться.
Уж в этом я не сомневался. В некоторых отношениях Бартвалд напоминал мне крысу, не такую грязную, но очень хитрую и пронырливую: достаточно шуструю, чтобы ускользнуть прочь, учуяв признаки надвигающейся опасности; достаточно нетребовательную, чтобы жить объедками того, что отбрасывают в сторону другие, но никогда не упускающую возможности наполнить свой желудок. Или кошелек.
Мы вернулись к рынку, где несколько молодых людей решили воспользоваться отсутствием хозяина и уже шарили в тележке Бартвалда в поисках вещей, которые могли бы украсть. Пока один набивал карманы горшочками с мазями, которые валялись на земле, высокая светловолосая девушка в рваном платье взобралась на телегу разносчика и уже передавала своим друзьям вязанки дров, пачки свечей и латунный фонарь, которые они складывали в большой мешок. При виде нас с Бартвалдом они бежали вместе с девушкой, которая попыталась унести мешок, оказавшийся для нее слишком тяжелым и громоздким. Наконец, решившись расстаться с добычей, она бросила мешок и, резко прибавив скорость, затерялась среди животных и людей, ловко избежав столкновения с одним из стражников, попытавшимся остановить ее. Вскоре я потерял ее из виду.
Один из людей Роберта подвел мне Найтфекса, я с благодарностью принял поводья из его рук. Бартвалд закинул в телегу скамейку и занялся сбором рассыпанных товаров. Я предложил помочь, но он отказался.
— Будь осторожен в дороге, — сказал я. — Валлийцы могут появиться с любой день.
— Спасибо.
Он протянул руку, и я пожал ее.
— Если повезет, наши пути снова пересекутся.
Хотя если противнику удастся взять Шрусбери, мой путь может оказаться совсем коротким. И все же какая-то часть меня подозревала, что пройдет не слишком много времени, когда я снова увижу англичанина. Он имел привычку появляться, когда его меньше всего ожидают.
— Уверен в этом, милорд, — сказал Бартвалд.
— Держи свои шуточки при себе, — предупредил я. — Желаю безопасного путешествия.
— И вам, милорд, — ответил он. — Что бы ни случилось, и куда бы не завела вас судьба.
Странные слова, подумал я, но меня ждал лорд Роберт, и я быстро распрощался с разносчиком. Мы направили наших коней в узкую, провонявшую мочой улочку, спускавшуюся к лагерю. Был разгар лета, и жара стояла такая палящая, что напомнила мне о тех долгих войнах, где я сражался под безжалостным солнцем Сицилии задолго до вторжения. Мухи роились в дрожащем воздухе над кучей лошадиного навоза и закружились перед моим лицом, когда мы проезжали мимо. Одна умудрилась залететь Роберту в рот, и он выплюнул ее, скривившись от отвращения.
После того, как мы отъехали немного дальше, он произнес:
— Мы уходим отсюда.
Я опешил, не только от самих его слов, но и от неожиданности.
— Уходим?
Внезапно мелькнула мысль, не на это ли намекал Бартвалд. Но откуда он мог знать?
— Не говори об этом слишком громко. — Роберт оглянулся.
Его отряд ехал за нами, чуть отстав, все смеялись над какой-то шуткой, и кроме нищего, одиноко сидящего, скрестив ноги, на обочине улицы, нас некому было услышать.
— Я принял это решение после того, как узнал, что граф Гуго покинул нас рано утром. Я достаточно сидел в этом городе. Все разваливается на глазах, а ФитцОсборна, кажется, разбил паралич. С каждым днем уходит все больше баронов, а те кто остался, ничего не делают полезного, только грызутся между собой с утра до вечера.
Скорее всего, последние слова касались меня; однако, он не стал развивать эту тему.
— Если мы уйдем, милорд, то только усугубим положение тех, кто останется. Сейчас нашей армии катастрофически не хватает людей.
— Я пришел сюда не воевать. Иначе я привел бы по меньшей мере двести человек. Под моим знаменем осталось едва сорок человек, считая тебя с твоими людьми, Эдо и Уэйса. ФитцОсборн не станет беспокоиться из-за такой малости, и они не сделают погоды, когда придет враг.
— Наверное, Волк забрал больше людей, чем привел.
— Да уж, — ответил Роберт с тяжелым вздохом. — В любом случае, будь я проклят, если стану рисковать своей жизнью и жизнями моих людей в безнадежном деле. Вот почему завтра перед рассветом мы едем отсюда вместе с Беатрис.